Столик на двоих с видом на «Лейпциг»

Временные неудобства и формальные извинения по этому поводу сопровождают нас всю жизнь, и мы давно привыкли, выдрессированные реальностью, что очередной капремонт лет на десять даст тебе только одну возможность — пробираться по городу слегка боком. В пару может присоединиться некая реконструкция без ограничений во времени. Если же все происходит на бойком месте, то возможной целью и есть тянучка. Глядишь, и вынырнет новая земля, как чья-нибудь нечаянная радость... Бывает — только заметишь движение к обновлению, и подумаешь — дело пошло, и, наконец, чудный красавец на углу Прорезной и Владимирской выскользнет из тюремной робы вечнозеленых заборов, и мы, возможно, ошалеем от его роскоши, но тут судьба строения снова взбрыкнет, ведь у нее нет чувства юмора и желания выкладывать правду, хотя в ее огромном и сложном словаре есть ответы на все вопросы, мы добирались к ним как-то уж очень кустарно...

Притертые ворота, замороженный сон безлюдной территории — вот он, так называемый дом Сироткина, построенный архитектором Карлом Шиманом в 1900 — 1903-х годах, — как будто рядом, а не допрыгнуть. Он, кстати, считался самым высоким и красивым домом в Киеве, великолепен и сейчас, но когда пробегаешь мимо, то смотришь только под ноги на временные настилы, дорожки безопасности в строительной зоне, проходы, похожие на зигзаги удачи, — тут не до красоты. Осознав это, фотоаппарат коллеги начал как бы гулять сам по себе: то внедрится под забор по шпионской методике, то пристроит глаз объектива в какую-нибудь щелку и как бы зафиксирует этот «замерший плод». Я же уже минут двадцать у заколоченных ворот пыталась вызвать охранника, но только, когда забарабанила кулаком по воротам, двери вдруг открылись: «Это вы звонили?» — удивился он. — «Да, мы, нам нужно сюда, где когда-то был «Лейпциг». Вы, наверное, знаете, что он давно стал неким ностальгическим брендом, вроде и не связанным с его телом-домом, но все же хочется посмотреть». — «Ну, нет, — начал вежливо отказывать охраняющий, — пускать никого нельзя, работы ведь заморожены. Скажу только, что того, что было раньше, уже нет, а ресторан — правда, не знаю, как будет называться, но разместится на том же месте, а дом планируется под гостиницу...»

ТАК ВЫГЛЯДЕЛ КОГДА-ТО ОДИН ИЗ САМЫХ КРАСИВЫХ ДОМОВ КИЕВА В 70-Х ГОДАХ ХХ СТОЛЕТИЯ. С ТЕХ ПОР ЗА ДОМОМ ПРОЧНО ЗАКРЕПИЛОСЬ ИМЯ «ЛЕЙПЦИГ» — ОТ НАЗВАНИЯ ПОПУЛЯРНОГО РЕСТОРАНА, КОТОРЫЙ РАБОТАЛ ЗДЕСЬ

Стало быть, личную жизнь «Лейпцига» снова придется собирать по крупицам, дегустируя факты по принципу — старого коньяка не бывает, да и ресторан все же одержал верх в споре с судьбой. Он не стал статусным призраком, а запомнился многим как желанное богемное местечко, куда Европа словно пожаловала на разведку — для знакомства с киевлянами. Странно — не вспоминается он каким-то особо шикарным или ярко богатым, к тому же, был небольшим, камерным, но отбоя от желающих попасть именно сюда, в «Лейпциг», не было.

— Когда работал мастером производственного обучения в «Лейпциге», это 1978 — 1980 годы, — припомнил по моей просьбе Александр Пилипенко, сказала бы, коллекционер, в том числе самой истории Киева, событий и предметов, сопровождающих жизнь горожан в радиусе нескольких столетий, обладающий плотной, образной памятью, что можно заметить и в манере его собирательства. Как бы не чрезмерно рассудочной, хотя и не без этого, а лирично-причудливой, как будто все по чувству, по любви... Итак, возвращаясь к теме: чтобы попасть вечером в Лейпциг, услышала от собеседника, необходимо было ублажить швейцара десятью рублями, и это всего лишь для того, чтобы войти в зал. Затем так же окучить официанта. Кстати, это были солидные деньги — по сути, ужин с дамой, причем не хилый. Конечно, расценки в рыбные дни (вторник и четверг) ослабевали, думаю, и потому, что тогда такого разнообразия рыбы, как сейчас, не было, да и мало кто задумывался, что это полезно. Мне подсказал приятель из того же периода в «Лейпциге», — добавил он, — что особым спросом у гостей пользовался некий салат по-итальянски, мясной с маринованными сливами и загадочный «Хоппель-поппель», если я правильно запомнил...

ДОМ СИРОТКИНА — ЭТО ЕЩЕ ОДНО НАЗВАНИЕ ДОМА, КОТОРОЕ ДОСТАЛОСЬ ЕМУ ОТ ФАМИЛИИ ОДНОГО ИЗ ВЛАДЕЛЬЦЕВ. НО ПОЛЮБОВАТЬСЯ ЧУДЕСНЫМ СООРУЖЕНИЕМ СЕГОДНЯ МЕШАЮТ СТРОГАЯ ОХРАНА, ВЫСОКИЕ ЗАБОРЫ, ГЛУХИЕ ВОРОТА, КОТОРЫЕ ОКРУЖИЛИ ДОМ СО ВСЕХ СТОРОН…

Идя по следу, узнала, что есть даже свои исследователи киевского общепита времен социализма. Сложить портрет неодушевленного героя нашего времени, в данном случае — «Лейпцига», — добавив свои воспоминания, помог автор многих учебных пособий, публикаций, один из основателей клуба «Кияни» Игорь Однопозов. Кстати, первое, что привлекло мое внимание, оказалось меню ресторана. Оно печаталось на двух языках — украинском и немецком.

От профессионального знатока нашего города же узнала, что в 1949 году на улице Свердлова (Прорезной) был открыт «Коктейль-холл». Здесь подавали невиданные доселе коктейли — яичный, мятный, кофейный. Пить их полагалось через соломинку, но неискушенные киевляне оставляли ее на память, а напиток выпивали залпом. Позднее тут приземлился невыразительный ресторан «Чайка», и, наконец, в 1958 году обустраивают ресторан немецкой кухни «Лейпциг». На нескольких этажах — в подвале, на первом и втором находились четыре небольших зала, рассчитанные на 150 мест. В числе фирменных блюд — немецкий борщ (46 коп.), бульон с мясными клецками (51 коп.), бифштекс с яичницей по-гамбургски (1,31 руб.), эскалоп по-немецки (1,15 руб.). Встречались и совсем экзотические названия: ТА-ГЕ, коруонблянц «Шаргач», ринц, «Лейпциг-буташтек». Еще одна фишка ресторана заключалась в том, что среди обслуживающего персонала были только мужчины.

ЭЛЕМЕНТЫ ОТДЕЛКИ ДОМА ПО УЛИЦЕ ВЛАДИМИРСКОЙ, 39

И все же, гуляя взглядом по меню «Лейпцига», чуть не упустила: несмотря на немецкие предпочтения, котлета по-киевски в меню была — как же без нее. Похоже, даже вкусовые дуновения пронеслись в памяти — ловлю себя на том, что в этот момент от нее не отказалась бы. Кстати, этот яркий дом в своем романе «Белая гвардия» упоминает и Булгаков...

А вот еще одна интересная подробность. До советского периода на первом этаже доходного дома, как утверждают некоторые источники, размещалась и гостиница, и кондитерская «Маркиз», кофейня, а еще — бюро по найму бонн и гувернанток (киевляне называли его «бюро немок»), и магазин цветов и колбас. На верхних этажах — меблированные комнаты «Палермо».

Уже с 1980-х, а быть может, и раньше он приходит в аварийное состояние, и в начале 1990-х всех жильцов коммуналок расселяют. Дом на год-полтора остается бесхозным, общедоступным и, естественно, хаотично опустошается. Кое-что из спасенного, а не отправленного на металлолом дельцами-невежами, которые видят в брошенных предметах только хлам или свою копеечную выгоду, мы увидели в Пилипенковской усадьбе, с домами из старинного кирпича, с маняще-уютными внутренними двориками. Тут мы снова как бы встретились со старым «Лейпцигом» — вернее, решетками с его почерневшей, заброшенной тогда лестницы, в чугунные изгибы которых вплелись диковинные птицы с хищными язычками, аисты. Так, они еще 25 лет назад украсили тут многочисленные оригинальные окна, стали перилами и обрели, по сути, вечную достойную жизнь. Хозяин вдруг припомнил, что под крышей дома располагались мастерские художников. Тогда я даже особо не интересовался их именами, — отмечает мимоходом, — с батоном и «Докторской» всегда мог прийти в гости к любому. К тому же, сюда наведывались яркие, модные тогда артистки — в общем, тут жизнь протекала без притворного этикета. Есть свое воспоминание и у Пятерикова. Где-то тоже в конце 70-х прошлого, естественно, века, он, тогда фотокор «Вечерки», с еще двумя коллегами, пришли в «Лейпциг» днем на комплексный обед. У Сергея тут работал знакомый официант Толя, который по их просьбе принес еще и дефицитный сорт пива. При расчете за эту услугу накинул лишний рубль. Один из сослуживцев Сергея, отобедав с пивом, наотрез отказался платить сверх и сказал Пятерикову — это твой знакомый, ты и плати. Вот, был случай такого комплексного жлобства, тем и запомнился.

Конечно, можно было бы перечислить все подмеченные профессионалами нюансы — и дыхание раннего модерна, а в чем-то и очарование Ренессанса, и утонченную роскошь лепнины, особую ажурность балконных оград, башенок, но мы искали живые воспоминания. Не знаю, прожили ли свою открыточную жизнь в этом красивом доме по правильному адресу те, кому выпало удовольствие в нем проживать, но известно, что в разное время тут проживали известные академики, музыканты, писатели, архитекторы и историки.

Похоже, дом сейчас вновь переписывает свою жизненную пьесу, сознавая, что Киеву он всегда был мил и своей импозантностью, и порой ветреной безбашенностью и избалованностью от внимания к вкусу «папы Карло» — архитектора Карла Шимана.

Сам собой родился мой план: на вечер — закажу-ка столик на двоих где-нибудь поблизости, с видом на «Лейпциг», уже убежавший в прошлое. Кого приглашу — не скажу, но болтать мы будем о «Лейпциге» с тем, кто знаком с его шармом не понаслышке. Интересно, насколько же сегодня затянут те давние десять рублей. Посмотрим.

Мы же встретимся вскоре там, где тихо еще живет осень, где можно пошуршать листьями и постоять у осенней воды, мечтая о чем-то своем, теплом, соглашаясь с поэтом: «И начинает уставать вода, а это означает — близость снега».