«Тетя, не бойся!»

Из шести лет своей жизни Марийка из Марьинки пять прожила в опасности. Ее родное село оказалось на линии огня, как раз когда ей исполнился год. С того времени пророссийские боевики постоянно обстреливают Марьинку. Из-за чего почти половина из 10 тысяч жителей города бежали на мирную территорию. Но семье Марийки некуда бежать, они вынуждены жить в опасности. Сейчас девочка готовится к школе, уже умеет читать и любит рисовать, но больше всего разбирается в том, куда летит снаряд  — в ее направлении или противоположном, потому что это важнейшая задача, от решения которой зависит жизнь. Ее детство изо дня в день забирает война. Оно проходит под грохот оружейных залпов, внезапных полетов пуль, беспокойных ночей в подвале. Опасность  уже стала для нее привычным образом жизни, как и для двухсот тысяч других детей, которые сейчас растут в зоне конфликта и которых предпочитают не замечать влиятельные дяди и тети, потому что война уже отошла для них на второй или третий план.

«В последнее время все чаще звучит фраза: «мы устали от войны», причем не только в Украине, но и мире. Когда конфликт только начинался, все внимательно за ним следили, но он длится уже 5-й год, и люди начали забывать или перестали замечать. Гибридная война на Донбассе выпадает из украинского и мирового информационного пространства, не говоря уже о жизни гражданских людей, в частности детей, которые остались в зоне конфликта. Я замечаю, что мои читатели перестают реагировать на военные новости, на фотографии разбитых домов, им это уже не интересно, — признает руководитель международного отдела издания «Lietuvos rytas» из Литвы Ана ДАУШКЕВИЧ. — Более того, когда я говорю в редакции, что еду на Донбасс, меня сразу спрашивают: «Для чего? Там не происходит ничего нового». Но люди продолжают погибать. Во время войны на Донбассе, по данным ЮНИСЕФ,  погибло 68 детей и ранено 168. Каждый третий нуждается в помощи психолога, которого там нет. Жутко становится, когда к тебе подходит ребенок, берет тебя за руку и говорит: «Не бойся!», или «Здесь не страшно!» — ты реально не знаешь, как себя вести и что сказать. У нас в Литве дети жалуются, если им жарко или холодно в школе, а здесь мы видим диаметрально противоположную картину: разрушенные классы, окна, заложенные мешками с песком, чтобы защищать детей от случайных пуль — не лучшее место для учебы, но эти дети не жалуются на обстоятельства, а пытаются помочь тебе прийти в себя. Из-за этого, собственно, я посещаю «серую зону» как военный журналист, хотя и за собственные средства, но продолжаю делать материалы для редакции».

«НАШИ ДЕТИ СТАЛИ «ОРУЖИЕМ»

Тема защиты детей во время вооруженного конфликта на Донбассе легла в основу форума социального действия, который состоялся на базе Донецкого национального университета имени Василя Стуса при участии международных и отечественных ученых, педагогов, практиков, журналистов и правозащитников из шести стран мира. Они обсуждали много вопросов: право на образование, реинтеграцию перемещенных детей в местные громады, изучали международный опыт преодоления вооруженных конфликтов и делились украинскими реалиями. Особое внимание уделили вопросам психологических травм детей, уровню их адаптации к опасным условиям проживания и учебы в милитаризированной среде, на фоне переменных боев и опасностей.

«Дети из «серой зоны» могут по звуку определить, кто, откуда, куда и чем стреляет. Опасно или безопасно. Это летит мина или снаряд. Я до сих пор не точно определяю эти звуки. А они за пять лет войны знают, — рассказывает военный журналист Андрей ДУБЧАК. — Не так давно мне на глаза попали два видео. Две песни, которые поют дети. На одном неприкрытая захватническая агрессия, война, месть, мертвый полк, могилы и смерть: «Но если главный командир позовет в последний бой. Дядя Вова, мы с тобой!», а на другом детской гимн Украины — свобода, труд, единение: «Душу й тіло ми положим за нашу Свободу». Наши дети стали «оружием». Но разве можно ими так манипулировать?»

«НА НЕПОДКОНТРОЛЬНЫХ ТЕРРИТОРИЯХ РЕБЕНОК ВООБЩЕ БЕЗ ПРЕДОХРАНИТЕЛЯ»

Детей действительно используют по обе линии фронта. Псевдореальность им навязывают на оккупированной территории, где под видом патриотического воспитания учат в специальных лагерях любить «русский мир» и быть готовым умереть за «республику», воюя с Украиной. А в зоне конфликта детям промывают мозги взрослые: одни — поддерживают боевиков, другие — считают себя патриотами Украины, но и первые, и вторые постоянно влияют на детей, потому что ими легко руководить и манипулировать, ведь они не знают настоящей реальности.

Пренебрежение правами любого лица ни к чему хорошему не приводит. Происходит отчуждение, разочарование в возможности и, главное, в желании государства защитить своих граждан. Когда же такое ощущение формируется с детства, вполне естественным является то, что с каждым годом вернуть этих детей будет еще сложнее. И уже сейчас возникает вопрос, найдут ли эти дети в будущем точки соприкосновения со своим государством, которое отвернулось от их прав и потребностей, когда так было нужно...

«Мы действительно наблюдаем, как на неподконтрольной территории детей привлекают к агитационно-пропагандистским мероприятиям. Но вопрос в том, что реакция со стороны Украины нулевая. Не изменяется государственная политика. Как было в советское время, что должны проводить военно-патриотическое «воспитание» молодежи, так и остается. А на неподконтрольных территориях ребенок вообще без предохранителя, потому что родители не имеют влияния на систему образования. Если вы будете отрицать подобную практику, то автоматически попадаете в «лагерь» неблагонадежных и это вызывает недоверие, — рассказывает директор Донецкого института информации Алексей МАЦУКА. — В Украине есть много разных центров и сегодня каждый может влиять, но нужно не молчать. По моему мнению, Украина не должна делать то, что делает Россия на Донбассе с воспитанием детей через эти привлечения. Современных детей нужно больше привлекать к глобальной повестке дня, которая сегодня одинаковая, искать общие «точки соприкосновения» — например, использовать для продвижения идей пространство YouTube, которое смотрят подростки и в «ДНР», и в Украине.  Ведь у детей формируется ценностное измерение того, что вокруг них, не через школу и не через общественного вещателя, а через совсем другие платформы и новые подходы».

«ВОПРОС ЗАЩИТЫ ПЕРЕВОДИТСЯ В ПЛОСКОСТЬ ОБСУЖДЕНИЯ ИЗ ПЛОСКОСТИ РЕАЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЙ»

Не обошли вниманием эксперты и проблему реализации права на образование уже перемещенных детей, вспоминали о невозможности получения оригиналов документов с предыдущего места учебы, отсутствие заверенных копий зачетных книжек, оригиналов личных дел перезачет ранее сданных предметов и т.п. И, как свидетельствует пример Донецкого национального университета имени Василя Стуса, именно перемещенные учебные заведения могут служить не только точками тяготения внутренне перемещенных лиц, но и универсальным средством интеграции ВПО в местные громады. Но на этом пути нужна государственная поддержка укоренения вузов-переселенцев на местах и содействия мероприятиям формального и неформального образования.

«По результатам работы все участники форума разработали резолюцию о защите прав детей во время оккупации и вооруженных конфликтов с подробными предложениями к каждому из профильных министерств и государственных институтов, которые, мы надеемся, будут услышаны, — выражает надежду доцент кафедры теории и истории государства и права и административного права ДОННУ имени Василя Стуса Татьяна МИХАЙЛИНА. — Ведь дети априори являются одной из наиболее уязвимых категорий, являющихся незащищенными по своей природе. Сегодня вопрос их защиты определенным образом «забалтывается», переводится в плоскость обсуждения из плоскости реальных действий и реальной защиты детей. Вот, например, о каком праве на жизнь и безопасность может идти речь, если на линии разграничения, где нередко происходят обстрелы, периодически образуются огромные очереди? Поэтому наиболее правильный путь в защите прав ребенка на жизнь и безопасность   — это обеспечение реальных гарантий его защиты, а не в очередной раз вспомнить о том, что они у ребенка есть».

«Одним из ключевых вопросов сегодня для государства должна была бы стать защита детей, которые пострадали в результате военных действий и вооруженных конфликтов. И, что характерно, такой статус законодательством закреплен, — продолжает ученый. — Но на практике он оказывается пустым и не содержит никаких льгот и дополнительных возможностей. Более того, его получение связано с существенными бюрократическими преградами, что и становится причиной, почему на сегодня так мало лиц получило этот статус по сравнении с общим количеством детей, пострадавших в результате вооруженного конфликта в Украине».

Пренебрежение правами любого лица ни к чему хорошему не приводит. Происходит отчуждение, разочарование в возможности и, главное, в желании государства защитить своих граждан. Когда же такое ощущение формируется с детства, вполне естественным является то, что с каждым годом вернуть этих детей будет еще сложнее. И уже сейчас возникает вопрос, найдут ли эти дети в будущем точки соприкосновения со своим государством, которое отвернулось от их прав и потребностей, когда так было нужно...