Торжество женского начала через призму мужской иронии

ГРАЦИИ КАК РЕКЛАМА ОДЕЖДЫ ДЛЯ БЕРЕМЕННЫХ

Мое увлечение живописью началось с картины Сандро Боттичелли (1445— 1510) «Венера и Марс». Когда я листал «Историю мировой живописи», это сценка сразу зацепила мое внимание.

Я довольно неплохо знаю сюжеты мифов. Известно, что Венера (она же Афродита) выбрала из двоих основных претендентов на роль главного любовника (муж Гефест-трудоголик был само собой) из Посейдона и Марса (он же Арес) — вечного драчуна, а не владыку морей.

Их сыночек Амур (он же Эрос) часто опутывал папашу невидимыми сетями любви, обуздывая его агрессивный нрав, и буквально толкал в объятья матери. Чтобы тот немного отвлекся от поля брани. И дал другим передохнуть. Общая установка папаши: заключить перемирие, а потом всех перерезать. Война ради войны. Конечно, Венере стоило немалых усилий отвлечь вояку от его кровожадного призвания.

Боттичелли изобразил сцену следующим образом. Видно, что Венера и Марс недавно занимались любовью. Агрессор заснул. Его мечом играются маленькие сатиры и один, самый нахальный, дует ему прямо в ухо через морскую раковину, подчеркивая этим крепость сна Марса.

Венера смотрит на любимого довольно красноречиво, типа: «Наконец, сдыхались!» Чувствуется, он ее основательно достал! В глазах читается и нежность к атлету, раскинувшемуся в траве, но все-таки больше усталости, поскольку даже Венере с ее любвеобильностью — с трудом удавалось вывести из строя «универсального воина». Глядя на ее противоречивое выражение лица, трудно не улыбнуться.

Будучи в Лувре, я уже ожидал от художника сюрпризов. И не обманулся, увидев достаточно смелую трактовку Мадонны с младенцем в шедевре «Мадонна в розарии».

Маленький Христос, сидя на коленях, с удивлением увидел, что мама неожиданно заснула. Что зачастую бывает у кормящих матерей в состоянии крайней усталости. На лице младенца некоторое удивление, вроде — «опа». Может, время кормления настало, а тут — внезапный перерыв.

Картины Боттичелли, кроме эмоций, связанных с философской или лирической интонациями, всегда подсвечены иронией. Поэтому мне удивительно было прочитать следующее мнение критика: «Что бы ни писал Боттичелли, на всех лицах его фигур та же мировая скорбь, то же стремление унестись вдаль; его мы видим на лицах мадонн и Венер» (Ласло Маккаи).Вот те на! Но ведь даже те сюжеты, где, казалось, совсем не до смеха, итальянский художник умудряется подать не без остроумия. На грани жесткости. Например, картина «Возвращение Юдифи с головой Олоферна».

В ее основе библейская история, когда ассирийская армия осадила иудейский город. Его жители готовы были сдаться, как одна богатая и красивая вдова отправилась со служанкой в лагерь врагов. И соблазнила их предводителя Олоферна. Когда же он заснул в шатре, отхватила ему голову мечом. И, положив голову в мешок, вернулась в город. Воины, обнаружив тело обезглавленного начальника, пришли в ужас и разбежались.

Юдифь изображали десятки мастеров в совершенно разных трактовках. Вплоть до ХХ века, когда австрийский дизайнер Климт, сделал из нее роковую томную женщину с затаенной смертельной опасностью. Для мужчин. Тем не менее, одна из основных деталей и в этом невеселом сюжете сделана Боттичелли не без иронии: служанка Юдифи несет голову Олоферна, поместив ее в корзину на своей собственной голове, на манер кувшина. Понятно, что это нормально для будничной ситуации, но не для такого же «груза»! А они мирно шагают, как бы иллюстрируя пословицу «Сделал дело — гуляй смело». Никто ни до, ни после Боттичелли так дерзко не трактовал этот эпизод. В последующих вариациях эта идея была окончательно доведена с «прислужничьей» до «официантской». Как, например, в сатирическом фильме-абсурде Карена Шахназарова «Город Зеро», когда главному герою в ресторане подали на подносе торт в виде его головы.

Еще одну деталь в знаменитой картине Боттичелли — «Весна» — критики тоже в упор не замечают.

В центре картины — Венера. Рядом — в цветастом платьице, с рельефным задорным лицом — Весна, разбрасывающая цветочки. Берет она их буквально изо рта Флоры (богини природы). У той изо рта тянется целый букетный конвейер (тоже не назовешь эту «технологическую» мысль грустной). К Флоре пристает бог ветра Зефир. С другой стороны полотна жезлом разгоняет тучи Меркурий, прямо над тремя Грациями, в которых целится из лука Амур.

Читаем наблюдение искусствоведа: «К слову, фигуры танцующих Граций и до сих пор поражают своими утонченными очертаниями» (Марк Дюпети). И это о дамах на шестом месяце беременности!

Главная шутка Боттичелли в этой картине состоит в том, что все женщины, изображенные здесь, — беременны (от шести до восьми месяцев). Дескать, весна — зарождение жизни!

Можно прочитать горы литературы (я даже видел один искусствоведческий немецкий фильм о Боттичелли) где обсуждается техника, длина мазков, колорит, но ни слова по существу: о чем же та или иная вещь. Я бы заметил, что у Боттичелли — самые своеобразные Грации на свете!

ПОЛИТИКА И ЖИВОПИСЬ

Родился Боттичелли в семье ювелира в 1445 году во Флоренции и сперва освоил это ремесло. Поэтому все его полотна отличает четкость рисунка. Ему неслабо было выводить волос за волосом в женской прическе.

Как и у любого крупного художника частично его жизнь была связана с политикой — с семьей влиятельных банкиров Медичи.

Глава рода — Козимо Медичи — под видимостью демократии во Флорентийской республике — устроил олигархию. То есть выборы протекают демократично, кроме одного нюанса: кандидатура должна быть заранее одобрена Козимо. Он же, кстати, дал толчок для определенного стиля в архитектуре. Один из виднейших архитекторов того времени — Брунеллески — разработал специально для него чертеж шикарного дворца. Но Козимо дальновидно посчитал, что не нужно раздражать народ богатым фасадом. Поэтому внешне его палаццо выглядело непритязательно, зато внутри все ломилось от роскоши. И народ спокоен, и волки сыты.

Его банки обслуживали Ватикан. После кончины сына Козимо — Пьера — его сыновья — Лоренцо и Джулиано — стали наследниками. С Папой Сикстом IV, пытавшимся подчинить себе всю Италию, начался конфликт. Сикст IV сделал ставку на их соперников во Флоренции. Прямо в церкви, во время праздника, было совершенно покушение. От ножа погиб Джулиано. Один из священников не решился нанести смертельный удар и Лоренцо. Его, раненого, успели вынести из церкви. Лоренцо сделал вывод, что капитал можно расширять (и быть за него спокойным), только усиливая политическую власть. (Вывод сделан как сегодня в Украине!) И из банкира он «переквалифицировался» в государя Флоренции. Что ему не очень-то и хотелось делать. Он был неплохим поэтом и музыкантом. Но этого требовала безопасность. Впоследствии он восстановит связи с Ватиканом. Его сын Джовани станет кардиналом, а впоследствии — Папой Львом X. Затем Медичи проникнут во Францию. Из этого рода и Катерина Медичи( «автор» Варфоломеевской ночи) и Мария Медичи (маман Людовика XIII).

Так вот именно Лоренцо по прозвищу Великолепный являлся одним из главных заказчиков для Сандро.

То есть все было весело, но...трагическая гибель брата Джулиано (друга Сандро) и смерть от болезни Симонетты Веспуччи( да, да родственница того самого Америго, в честь которого и названо два континента), в которую были влюблены половина мужчин Флоренции. Братья Медичи и сам Боттичелли — не были исключением. Симонетта, со своей златокудрой головой, на множестве полотен Сандро. Понятно, что любимая модель плывет в ракушке и на одной из самых известных — «Рождение Венеры».

Друзья-меценаты тоже «не выветривались» из картин Боттичеллли. Например, на картине «Поклонение волхвов« (украшавшей тот самый «скромный» палаццо) Боттичелли в роли волхвов, пришедших поклониться младенцу Иисусу, изобразил всех правителей-спонсоров. Ножки маленького Христа целовал сам глава рода — Козимо Медичи. А в толпе, пришедшей поглазеть на поклонение царей-магов, художник изобразил себя, место поскромнее.

Лоренцо Великолепный, как человек широких интересов, пригласил во Флоренцию (на свою голову) монаха- доминиканца Савонароллу, который был знаменит жаркими изобличительными проповедями. Савонаролла, потерпевший фиаско в личной жизни, особенно усердствовал по части отказа от эротических и чувственных изображений. Вскоре в городе запылали костры, где народ фанатично уничтожал произведения искусства, попадающие в эту категорию.

Пропаганда аскетизма угнетающе подействовала на Боттичелли. Говорят, Сандро даже сам спалил несколько эскизов. Хорошо, что оригиналы остались у заказчиков. Когда умер Лоренцо Великолепный, Савонаролла разбушевался вовсю. Он вступил в борьбу с Папой. Но протестантизм, победивший с ряде стран Европы, в колыбели католицизма — Италии — потерпел крушение. Дабы пресечь раскольническую деятельность, из Рима была подкинута коварная идейка — испытать доминиканца огнем: мол, пройдет через костры — тогда точно святой. Мы не против. А нет — извините. Идея испытания мятежного монаха на «огнеупорность» понравилась и его сторонникам. Однако сам герой, конечно, «не горел желанием» подвергать себя такого рода проверкам. Он попросту не явился на площадь, где его возле кострищ ждала толпа зрителей. Он был схвачен обманутой в своих ожиданиях «публикой». Впоследствии по приговору Папы его сожгли в Риме, как еретика.

После всех этих удручающих событий произведения Боттичелли действительно «потемнели» — и по цвету и по настроению. Поэтому ощущение от его последних картин радужным не назовешь. (Хотя уровень гармонии в них такой же высокий!)

Получилось разделение его творчества на два периода. Примерно как у выдающегося поэта Николая Заболоцкого (1903—1956). Не зря, будучи в Италии в командировке с «делегацией советских писателей», он больше всего восторгался Боттичелли.

«Весна», «Рождение Венеры», «Венера и Марс», множество раскованных и чудесных мадонн (раннего периода) всегда вызывают ощущение светлого праздника. В тех вещах, которые насыщены пафосом, всегда есть какая- нибудь такая ироническая деталь, что кажется — художник озорно подмигивает нам — его будущим поклонникам. Мол, ребята, не надо сильно впадать в экстаз. В этой жизни трагическое удивительным образом перемешивается с фарсом и комическим. А красота — умелое сочетание одного с другим. И в смешивании этого «коктейля» Сандро показывал высочайший пилотаж.

Последние работы его — да — строги. Но тоже прекрасны!

Есть сходство в судьбах (да в фамилиях) Боттичелли и Боккаччо, (1313— 1375) создателя бессмертного «Декамерона». Писатель раннего Возрождения тоже много наострил в своих пародийно-церковных, эротично-комичных новеллах, а потом, как и художник-ювелир ( только через сто лет), спохватился и частично отказался от ранних вещей. Однако последующие века показали, что ничего «лишнего» ни один, ни другой не сделали. Все пригодилось.

Да так, что на всяких компьютерных сайтах, в качестве всевозможных брендов — все время используются образы, созданные Боттичелли.

Как рассказал один чрезвычайно уважаемый мною человек, что после длительного блуждания по музею Прадо в Мадриде, она остановилась возле портрета, сделанного Боттичелли. Потом отходила и опять к нему возвращалась. Стало ясно, что во всем этом огромном музее с тысячами шедевров — почему-то только к этому портрету хочется вернуться. Побыть с ним.

Творения Боттичелли вызывают ощущение по-весеннему теплой прозрачной умиротворенности. И в этом состоянии хочется находиться как можно дольше. Пока не выгонят из музея. Или не вырвут из рук альбом. Но даже потом это ощущение долго не покидает, вызывая легкую светлую улыбку, не понятную другим.