УЖЕ НЕ ОДИН!

И вот в один скучный вечер Савва Иванович слушал радио...

Село Нивы-Губинские — это бывшая чешская колония, до недавнего времени неперспективное село. И сегодня в нем наберется всего 50 домов, нет ни школы, ни клуба, но плодородные черноземы и железная дорога (в селе останавливается дизель-поезд) свое дело делают. Около десятка домов выкупили «дачники» — бывшие лучане. Имеют теперь и садик, и пруд, и огородик возле дома. И городские удобства: вода на дворе, центральная улица заасфальтирована, а газ в Нивы в прошлом году провели.

Село, как и Савва Иванович, знало лучшие времена. Здесь работала неполная средняя школа, была больница. Шикарное, построенное чехами в 33-м помещение «дома людового» служило бы века, но клуб и школу, которые здесь квартировали, закрыли. Просили люди, чтобы кому-то платили хотя бы 30 гривен: чтобы помещение открывал — закрывал. Все было бы целее! Негде в селе ни свадьбы, ни поминок справить. Для богатого колхоза, которым является местное хозяйство, такие затраты показались почему-то лишними. Добротное сооружение мало-помалу растаскивают соседи. На все село только пять школьников. И двое из них — внуки Саввы Ивановича: Ромчику — восемь, а Богданчик — шестилетка.

Откуда у бездетного деда внуки взялись? Савва Иванович всегда был уважаемым человеком. Прийдя из армии, взялся принимать на заготпункте зерно (и так 40 лет), был секретарем парткома колхоза, заместителем председателя... Вступил в брак рано, в 21 год, возвратившись из Маньчжурии, куда его на войну с японцами забрали еще 17-летним. Тогда и приписали Петрову годы, будто он не с 27- го, а с 24-го. Был у него выбор: или в армию — или в лагеря («Не хочешь на фронт — сделаем «бандерой»!»).

Когда умерла жена, он не находил себе места. Большое хозяйство — две коровы, огород, сад — не радовало. Да и сколько одному человеку надо? Приезжали из города родственники: что-то деду помогут и себе продовольствия возьмут. Во Львове живет родная сестра Ивановича, племянники. Сестра не хотела бросать детей и ехать в село, а брат решил доживать в своем доме. Еще при жизни Екатерины надеялись Петровы на жениного брата и его детей. Как говорит дед Савва, «мы к ним прислонились». Но за год до смерти тетки все они выехали на постоянное проживание в США. Пишут письма (собираясь за одним из них на почту, внезапно и умерла дедова жена), давали Савве Ивановичу вызов. Просят хоть в гости приехать, повидаться.

И есть теперь у него на кого дом оставить — а никуда ехать не хочет. В прошлом году, как раз на Вербное воскресенье, в доме Петрова появились приемыши — принял Савва Иванович семью из Яворивского района, что на Львовщине. Муж, жена — Олег и Иванка Купчаки — и двое их сыновей. К Пасхе новая хозяйка прибрала дом, напекла-наварила...

Дед их прописал и дом завещал. Сегодня Савва Иванович считает, что судьба им жить вместе. Он слушал киевское радио, передачу, в которой одни люди делились своей бедой, а другие соглашались им помочь. Он знал, что немало молодых семей желают присматривать за чужим человеком с правом наследования жилья. Такой вариант его привлек. Чужой женщины после Екатерины, с которой прожили полстолетия душа в душу, в своем доме видеть не хотел (а просились!). Сначала прослышал о молодой семье из Закарпатья. Муж, жена и трехлетний ребенок после наводнения остались без крыши над головой. Савва Иванович начал звонить по телефону в Киев, чтобы связаться с ними, но сколько не набирал номер — то занято, то никто трубку не берет... А к Купчакам с первого же раза дозвонился.

Сначала приехал Олег. Поинтересовался, будет ли, кроме жилья, работа, пусть в колхозе. Так как в поисках заработка он забирался даже на Харьковщину. Их село Смолин — большое и красивое, а молодой супружеской паре здесь не за что было держаться. Иванка из многодетной семьи, младшая из трех братьев и трех сестер. Один брат погиб в аварии. В 12 лет сиротой остался и Олег. Он неплохой столяр. Сговорившись о переезде в Нивы-Губинские, попросил подождать, пока он в Смолине выполнит все набранные заказы. Савва Иванович немного подождал да и начал звонить по телефону: приезжайте, надо огород сажать!

— И разве это они за дедом присматривают? Это дед за ними присматривает! И есть сварит, и за детками приглянет, — так реагируют в селе.

Зажиточный хозяин и добрый дом — кто возразит, хороший вариант! Только за памятник на могиле покойной жены Савва Иванович выложил — еще на те деньги — 90 миллионов купонов («Не жалел! Покойница при жизни так тяжко работала...»). И теперь есть вокруг чего ходить в дедовом хозяйстве.

И при этом с ним, чужим человеком, надо жить. А ему — с ними. Наученные примером Саввы односельчане, бездетная семья, согласились принять к себе молодую бесквартирную семью. И что же? Побыли приемыши немного, увидели, что дом требует ремонта, а старики — ухода. Была без радости любовь, и разлука вышла без печали.

Савва Иванович больше всего переживал, чтобы не попались выпивохи. Не попались. А что же Купчаки: не боялись в приемыши на «птичьих» правах?..

— Боялись, даже очень боялись, — признается Иванка. — Но дедо нас не считает чужими!

И кто же в доме хозяин? В прошлом году Иванка с Олегом на двоих в сельскохозяйственном кооперативе заработали 300 гривен и 8 центнеров пшеницы. В этом году Олег заработал в несколько раз меньше. Иванка дома сидит, работы у нее уже нет. Дома крутиться надо: четырех парней обстирать, накормить, а еще и огород, скот... Савва Иванович хвалит молодых, которые взяли для обработки 10 соток сахарной свеклы. Не лентяи — однозначно. Поросенка продали — детей в школу собрали. Телка уже на подходе — свежие деньги будут. Тем не менее чаще приходится полагаться на дедову пенсию.

— Я им сразу сказал: что есть у меня — будет наше! Не придираюсь, не указываю: то не задевай, то не тронь... Если что-то посоветую, послушаются. Меня в селе иногда спрашивают, хозяин ли я еще в своем доме. А почему мне должно быть плохо? Еще, слава Богу, не голодный, сам и сварю, если все на работе... Вот думаю кухню перестроить. Мы с Екатериной когда-то выстроили такую хибарку... На нашу семейку она уже мала. Пусть Олег решает, на меня не оглядывается. Потому что я одно говорю: вам здесь жить. А когда пожить, как не в молодости?

Над кроватью Саввы Ивановича висит большая фотография мальчика в гусарской форме. Уловив наши заинтересованные взгляды, дед с готовностью поднимается из-за стола и ковыляет (в последнее время очень ноги болят) к кровати:

— Это наш Ромчик на Новый год в школе! — и, показав снимок, бережно откладывает его на кровать.

Серьезный дед просто расплывается в доброте, когда начинает рассказывать о Ромчике и Богданчике. А рассказывать о них он может, кажется, бесконечно. Очень жалеет старшенького, который с мамой долго лежал в больнице в Луцке.

— Как приехали сюда, бледненький такой был у нас... Еще и заболел. Но, слава Богу, обошлось.