В поисках рачительного хозяина

В статье кандидата биологических наук Виталия Межжерина «Если бы я был президентом» («День», № 96) есть такие строки: «Ведь как раньше было? Каждое село имело свою мельницу, выпекало хлеб, перерабатывало мясо и молоко, обеспечивало себя жильем, энергией, одеждой, мебелью и здоровой окружающей средой». А к тому же, прибавлю от себя, и школами, больницами, клубами, библиотеками, банями. Питались же, как и до сих пор питаются, на 90% продуктами, выращенными на своих участках.

Перечисляя и другие преимущества бывшего села («эпидемии если и докатывались до села, то в последнюю очередь, когда уже заканчивались» и «цена поддержки жизни в селе всегда была значительно ниже, чем в городе»; поэтому «жители городов в годы революций, гражданских и мировых войн искали спасения в селе») и переживая по поводу того, что «к сожалению, сегодня все наоборот», В. Межжерин приходит к выводу: «Жизнеспособность села нужно повысить. И сделать это, — по мнению ученого, — предельно просто. Необходимо создать в нем систему микропроизводства. Япония осуществила прорыв за счет миниатюризации аппаратуры. Украина свой прорыв осуществит на уровне миниатюризации самих производств».

Прежде чем разобраться, пролегает ли путь Украины к храму через миниатюризацию предприятий, попробуем выяснить, нужно ли вообще село Украине. Научно-технический прогресс изменил село до неузнаваемости: производством сельскохозяйственной продукции в развитых странах занимаются три-четыре процента населения. Село в том виде, в которым оно существовало когда-то, прекратило свое существование. Сельскохозяйственную продукцию в этих странах выращивают на фермах — хозяйствах, где его владелец-фермер делает это по большей части вместе с членами своей семьи и, по необходимости, небольшим количеством помощников, которых нанимают преимущественно на сезонные работы. Оборудованный всеми «городскими» удобствами жилой дом фермера располагается на его угодьях, не рядом с домом фермера-соседа, а на значительном от него расстоянии. На значительные расстояния перевозится для переработки и выращенная фермером продукция, и везут его детей к учебному заведению, и сам фермер идет в медицинское учреждение, библиотеку, храм, культурный центр и тому подобное. Фермер не шьет одежды, не изготавливает мебели и многого другого. Он не то что не выращивает десятков культур на своем огороде, но и даже выращенной на своей ферме курицы не зарежет и не обработает — он купит готовую тушку у производителя такой продукции. Вот вам и все современное село в развитых странах. И это не потому, что кому-то так хочется, а потому, что так РАЦИОНАЛЬНО И ЭКОНОМИЧЕСКИ ЦЕЛЕСООБРАЗНО.

Но это «у них». А у нас? У нас, хотя научно-технический прогресс и дошел до села (трактора, комбайны, другая техника), принципиальных изменений в деревнях не произошло. Но наиболее трагическим есть то, что не только наши национал-демократы, не только г-н Межжерин, но и власть видит будущее села в принципе таким, каким оно было в прошлом и каким практически остается до сегодняшнего дня. Что же получается?

На сегодня в Украине завершено распаевывание земель. За исключением 15%, оставшихся в запасе, угодья каждого из бывших сельскохозяйственных предприятий — колхозов и совхозов — равными частями разделены между всеми работниками (от уборщицы помещения правления — до председателя колхоза) и пенсионерами, которые вышли на пенсию с этих предприятий, и переданы этим работникам и пенсионерам в собственность. Но целесообразно ли было передавать землю в собственность именно таким способом? Давайте порассуждаем!

Реформируя сельское хозяйство, мы преследуем две цели: с одной стороны, надо выращивать такое количество высококачественной продукции, чтобы ее хватало и для удовлетворения потребностей населения страны, и на экспорт; с другой — чтобы урожайность культур на наших полях и производительность труда в аграрном секторе достигали соответствующих показателей в развитых странах. И здесь возникает один вопрос: если мы достигнем этих показателей, то сколько земли ЦЕЛЕСООБРАЗНО обрабатывать в Украине? Ведь и урожайность, и производительность труда у нас в несколько раз ниже. Считаю, что, не имея четкого ответа на это вопрос, передавать землю в собственность или как-то по- другому трансформировать земельные отношения было поспешным.

Во Франции, где обитает на шесть миллионов людей больше, чем в Украине, обрабатывается 18,5 млн. га, у нас же — 34 млн. га. Франция каждого гражданина кормит с 0,33 га, Украина — с 0,68 га. Там все сыты! А у нас? Впрочем, со своих угодий Франция кормит не только своих граждан: самую большую часть прибылей от внешнеторговой деятельности эта страна получает от продажи сельскохозяйственной продукции. То почему же во Франции не обрабатывается больше земли? Ответ на это вопрос очень простой: больше продукции, чем сейчас, она реализовать не может. А если мы на всех своих 34-х миллионах гектаров достигнем такой урожайности, как во Франции, то, спрашивается, куда мы денем эту продукцию?

Между тем, задание подсчитать, какую площадь земель целесообразно использовать в Украине под выращивание сельскохозяйственной продукции при условии, что мы будем хозяйствовать на них на том же уровне, что и в развитых странах, не получило ни одно научное учреждение, которое занимается аграрными проблемами. Не будем подменять ученых, подсчитаем приблизительно: если во Франции обрабатывается 18,5 млн. га, то нам достаточно обрабатывать 16,5 млн. га — вдвое меньше, чем мы сейчас обрабатываем! Базируясь в расчетах на общей площади угодий, необходимых для возделывания, следовало, также по рекомендациям ученых, выделить земли в регионах страны, пометить их на карте и зафиксировать указом Президента или законом, где среди прочего говорилось бы о том, что в будущем исключительно на этих площадях будет выращиваться товарная сельскохозяйственная продукция, а все другие земли будут постепенно возвращены природе. Если бы так произошло, то это было бы огромным вкладом в разрешение экологических проблем, о которых печется г-н Межжерин: сейчас трактора и комбайны «гуляют» по 56-ти процентам территории страны!

Определяя места расположения этих земель, следовало учитывать целый ряд факторов: земли там должны быть наиболее плодородны, располагаться в зонах наименьшего риска и таким образом, чтобы причинять минимальный вред окружающей среде и удобно доставлять выращенную продукцию на переработку и потребителю.

После этого, вместо разговоров о необходимости сосуществования различных форм собственности и ведения хозяйства, в сельском хозяйстве следовало внедрить фермерство: нет в мире более эффективной формы ведения хозяйства на земле, как нет и более заботливого, чем фермер, хозяина. Для внедрения фермерства выделенные земли делят на наделы и НА КОНКУРСНЫХ ОСНОВАХ передают конкретным лицам для организации и ведения крестьянского (фермерского) хозяйства. Второй шаг в этом направлении — внедрение разумного налога на землю, т.е. такого, чтобы и фермера не «душить», и чтобы он непомерным бременем был для того, кто землю по-настоящему не может обработать. Наконец, землю тем гражданам, которые прошли сквозь сито конкурсного отбора, на первые десять лет следует передавать не в собственность, а в пользование. Пропитаешь эту землю своим потом, подымешь за этот срок уровень ведения хозяйства на ней до международных стандартов — получай ее в собственность, нет — извини, но работать на ней будет другой.

Обеспечивать фермера техникой и оборудованием можно и за средства, которые он будет получать как кредит, и по лизингу: за переданные фермеру трактора, комбайны, плуги, сеялки и тому подобное. Государство же по договору будет брать у него в течение определенного времени часть выращенной продукции, которой будет кормить вооруженные силы, больных в больницах, детей в детских заведениях, будет экспортировать ее и тому подобное.

Но так только могло быть. Только могли появиться первые настоящие фермеры и первые настоящие признаки оздоровления сельского хозяйства и нашей земли. Однако, на сегодня только «имеем то, что имеем»: среди фермеров — бывшие учителя и военные, инженеры и металлурги, встречал среди них и преклонного возраста мужчину, который вышел на пенсию с должности начальника райэнерго... Имеют они и по сорок, и по шестьдесят, и по сто шестьдесят гектаров — сколько угодно, только не столько, сколько требуется. Но подавляющее большинство фермеров — другой «разновидности»: бывший руководитель хозяйства добровольно-принудительно требовал, чтобы бывшие подчиненные на невыгодных условиях сдали ему в аренду свои земельные паи при условии, что он не бросит их на произвол судьбы и оставит работать у себя. Как видим, все закончилось миром и согласием; хотели — как лучше, а вышло — как всегда: на тех же площадях, на той же технике в поте чела своего работает то же количество бывших колхозников и совхозников, получает те же (если не меньшие) зарплаты, и как когда-то, кушают ту же экологически чистую (вот здесь, бесспорно, прав г-н Межжерин) продукцию, которую, опять же, выращивают на своем участке и в своем хлеву. А производство сельхозпродукции — сократилось!