Выстрел в песню

В субботу, 22 января 1921 года около шести вечера во двор родительского дома Николая Леонтовича въехала телега. В дом вошел мужчина лет 22-23. Речь — русская, солдатская. Попросил переночевать, сказав, что у  него много дел в селе Марковцы. Николай Дмитриевич предложил ему переночевать в той же комнате, где ночует он. Между ними завязался разговор. Прибывший сказал, что он «чекист» (информатор) и ведет борьбу с местным бандитизмом. Показывал документы с печатями Кублицкой волости и Гайсинского ЧК. Уже тогда Леонтович почувствовал опасность, как бы обороняясь, он время от времени в разговоре огрызался Грищенко — именно такую фамилию указал прибывший.

Утром следующего дня, около 7 часов, в доме раздался выстрел. Когда отец композитора Дмитрий вбежал в комнату, то увидел, как его сын сидел на кровати. На его теле с правой стороны была рана, кровь сгустками стекала на простыню и подушку. Над ним стоял Грищенко, босой, в одном белье. В руках он держал оружие, выбрасывая отстрелянную гильзу и вводя новый патрон. Он крикнул отцу Дмитрия: «Ступай отсюда!» Начал рыскать по шкафам, забирать ценные вещи, одежду, имитируя ограбление... Собственно, за эту версию — бандитизм, потом вцепится следствие. Хотя на самом деле, как говорит исследовательница жизни и творчества Николая Леонтовича, заведующая отделом новейшей истории Винницкого областного краеведческого музея Лариса СЕМЕНКО, следствие велось достаточно поверхностно, с заменой следователей, неразберихой, что наталкивает на вывод — был прямой приказ убрать композитора. Почему? За что? Какие версии? — ответы на все эти вопросы Лариса Семенко дает в своей новой книге, которую уже готовит к печати. К 100-летию со дня смерти композитора она согласилась поделиться с «Днем» своими наработками и приоткрыть завесу новых, до сих пор неопубликованных фактов.

«КНИГА ПОЗВОЛИТ СДЕЛАТЬ ЛОГИЧЕСКИЙ ВЫВОД ИЗ ТЕХ СОБЫТИЙ И ПОНЯТЬ, ПОЧЕМУ ТАК ПРОИЗОШЛО»

— Это уже вторая моя книга, которая будет посвящена композитору Николаю Леонтовичу. Первая — «Їх поєднала пісня Леонтовича» — вышла в свет несколько лет назад. В ней собраны исследования жизни украинской элиты 1920-1930 годов, подробно описана деятельность подольских филиалов Музыкального общества имени Леонтовича. Нынешнее исследование — масштабнее и основывается на архивных документах, дневниках и воспоминаниях. В нем будет несколько разделов. Один уже готов — это «Примітки до «Щедрика», где полностью расписана история появления «Щедрика»: первое исполнение, успех, прижизненное исполнение мелодии, гастроли. Раздел будет содержать не только исчерпывающую информацию, но и уникальные фотографии, в частности фото программы, которое мне прислали из Канерги-холла. Отдельный раздел будет посвящен исследователям творчества композитора. Еще один — украинскому периоду Леонтовича, ведь он работал в правительстве Директории, Гетманате, я нашла уникальные документы с его подписями. Также книга будет содержать воспоминания о композиторе по дневникам Яструбецкого, Греха, исследования Юрмаса, Чапкивского — в среднем до 20 выдающихся украинцев, которые знали и рассказывали о Леонтовиче. Дам и «Сімейний портрет Леонтовича»  — о его родителях, сестрах и дочерях, а также о нем самом, поскольку нашла и исследовала множество документов, которые ранее не подавались и не опубликовывались.

По сути, эта книга с рабочим названием «Поговоримо про Леоновича»  станет результатом многолетних поисков. Она позволит сделать логический вывод из тех событий и понять, почему так произошло. Ведь официальное расследование убийства тогдашней властью проведено не было. Однако «по горячим следам» есть детальное описание преступления, которое сделали со слов отца друзья композитора, в частности журналист Олесь Чапкивский, учитель Яким Грех. Впоследствии по поручению Комитета памяти Николая Леонтовича в Маркивку прибыл администратор капеллы «Думка» Игнат Яструбецкий, который оставил почти почасовой отчет об ужасном событии. Однако полной публикации тех документов в советские времена так и не было. Записи Олеся Чапкивского вообще потерялись.

СОВЕТСКАЯ ВЕРСИЯ: ПОГИБ ОТ РУК БАНДИТОВ

— В январе 1921 года местная пресса не дала никакой информации об убийстве. Республиканская — только через месяц написала заметку, но без детализации события. Лишь 2 марта того года о гибели выдающегося композитора напечатала газета «Вести», где озвучила советскую версию, которая станет аксиомой во всех исследованиях о смерти Леонтовича на десятки лет: «погиб от рук бандита в селе Маркивка на Подолье». В 1923 году в первом номере журнала «Музика» вышло биографическое исследование Чапкивского о Леонтовиче. Статья называлась «Жизнь — творчество — смерть». Однако жизнеописание композитора обрывается на 1919 году с пометкой «продолжение следует», но «дальше» — ни в одном номере не было. Это выглядело несколько странно, поскольку Чапкивский был одним из первых, кого Комитет памяти Николая Леонтовича уполномочил исследовать страшную трагедию в Маркивке.

Однако в 1928 году появилось сообщение музыкального критика Юрия Масютина (псевдоним Юрмас), в котором он указал фактически официальную версию. Он написал: «22 января 1921 года вечером, когда стемнело, в дом отца Леонтовича завернул переночевать путник. Вечером шла мирная беседа, а под утро 23 января, когда все еще спали, этот путник из обреза застрелил Николая Дмитриевича, украл некоторые вещи Леонтовича, оставил кое-что из своих вещей и сбежал. Когда в местечке Теплик этого убийцу хотела задержать милиция, он отстреливался, ранил милиционера, прострелил шинель начальнику милиции и исчез».

ВЕРСИЯ ДИАСПОРЫ: НЕ «КАКОЙ-ТО ПУТНИК», А «БОЛЬШЕВИСТСКИЙ ЧЕКИСТ»

— В том же 1923 году в варшавском альманахе  «Українська нива» композитор Михаил Тележинский пишет публикацию о том, что Леонтовича убил не «какой-то путник», а «большевистский чекист». Эту версию сразу подхватила диаспора, которая, очевидно, понимала всю ситуацию, поскольку уже с начала 1920-х годов в Музыкальном обществе имени Леонтовича (бывший Комитет памяти Леонтовича) были известны записи Игната Яструбецкого, в которых преступник назван агентом гайсинского ЧК. С этими документами члены Общества имели возможность работать в свободном доступе. И если в Украине их обнародовать не позволяли, то за рубежом, в диаспоре, было описание трагедии и фамилия исполнителя Грищенко.

В Советском Союзе впервые она прозвучит только в 1941 году, в книге Дьяченко «Леонтович. Малюнки з життя». Но тогда по привычным штампам советской пропаганды его называли еще «петлюровцем» и «деникинцем», который маскировался под агента «ЧК», а самого Леонтовича — сотрудником советского аппарата и таким себе сочувствующим большевикам. Опровергнуть эту версию уже было некому, так как в то время Юрмас, Чапкивский были репрессированы, а Яструбецкий — запуганный системой, вообще на эту тему не вел разговоров. Собственно, эта версия об убийстве Леонтовича «петлюровским бандитом» задержалась на три десятилетия. Газеты писали об этом, как под копирку: «погиб от рук бандита», «убил петлюровский бандит», «убил буржуазный националист», изредка «деникинец». Между тем за рубежом никто не сомневался в причастности к убийству Леонтовича советских спецслужб.

«КОММУНИСТЫ ЕГО УБИЛИ, И КОММУНИСТЫ ЕМУ ПАМЯТНИК ПОСТАВИЛИ»

— Впервые подробное описание убийства Леонтовича с почасовым освещением в целом подал винницкий журналист Юрий Бондаренко. Его статья «Свідчення пожовтілих сторінок» вышла в газете «Комсомольське плем’я» (1976 год). Очевидно, что в его руки попал дневник Яструбецкого. Но опять же — Бондаренко даже не пытался связать убийство Леонтовича с советскими спецслужбами...

Только в период независимости, в 1990-х годах, мир увидел документ из Государственного архива Винницкой области, в котором начальник Гайсинской уездной милиции докладывал, что агент уездного ЧК Афанасий Грищенко убил сына священника Николая Леонтовича. Затем были обнародованы новые архивные доказательства этого факта в исследованиях ученых, в частности музыковеда Валентины Кузык и профессора Анатолия Завальнюка. То есть то, что Грищенко действительно служил в советских карательных органах, было подтверждено документально лишь через семьдесят лет после маркивской трагедии.

В том секретном рапорте начальника Гайсинской уездной милиции указано, что агент Грищенко выстрелом из винтовки убил сына священника села Маркивка Киблицкой волости Николая Леонтовича — 43-х лет. Во время преследования он ранил выстрелом из винтовки милиционера Твердохлиба. То есть если бы не это ранение, то об убийстве Леонтовича не было бы никакого документа. Тогдашняя власть не любила раскрывать карты, и поэтому в этой истории немало загадочного. Между тем до сих пор не известно, кем был тот самый Грищенко? Куда он делся? В дневнике Яструбецкого факт записан со слов учителя из Маркивки Арсена Сорочинского. Майор милиции из Теплика Волков рассказал учителю, что Грищенко зарубил лопатой крестьянин в одном из сел Теплицкого района. По другим версиям, чекист погиб во время перестрелки с милицией в Теплике. Но местные жители говорят, что Грищенко приезжал в Маркивку уже после Второй мировой войны. Его узнали... В книге я подробно раскрываю то, кем был Грищенко и подаю все найденные версии того, что с ним произошло. Советская система делала все, чтобы скрыть как следы этого страшного преступления, так и события, связанные с дальнейшей судьбой убийцы, чекиста Афанасия Грищенко... Вспоминается, как в 1969 году в Тульчине установили памятник Леонтовичу, его дочь Галина в частных беседах говорила: «Коммунисты его убили, и коммунисты ему памятник поставили». И в этом не приходилось сомневаться, ведь на тот момент она была рядом, в соседней комнате.

«ГИБЕЛЬ ЛЕОНТОВИЧА НЕ СЛУЧАЙНОСТЬ, ЭТО БЫЛО ЗАДАНИЕ С ОПРЕДЕЛЕННОЙ ПОДГОТОВКОЙ»

— Именно в те дни, когда в Маркивцах был убит Леонтович, в одном из самых выдающихся мест Парижа, в театре Елисейских полей на авеню Монтень мир продолжал покорять Украинский республиканский хор под руководством Кошица. Французские критики называли концерты Украинской республиканской капеллы «гвоздем» парижского сезона, а сам коллектив «первым хором мира». Странное переплетение: подлое убийство, скромное захоронение Леонтовича (босой, в простой рубашке композитор) и триумф его произведений в Европе... В Маркивцах местные жители открыто говорили, что Леонтовича убили за украинскую песню. Они даже пытались совершить самосуд над ездовым, который привез Грищенко в Маркивку. Стремились отомстить.

Гибель Леонтовича не случайность, это была задача с определенной подготовкой. Если бы Грищенко хотел просто ограбить дом, то не ожидал бы рассвета, не забирал бы одежду, а оставил золотые часы. Он действовал коварно, не торопился, не удирал, делал свое дело хладнокровно и открыто, потому что чувствовал свою безнаказанность. Некоторые исследователи могут возразить, сказать, что в то время «чисток» не проводили. Да, но на уровне крупных городов. В малых городах уже работали. Тем более на Подолье, где действовало полно повстанческих отрядов. Не удивительно, что был дан приказ убрать «неугодный элемент», который может сопротивляться и поддерживать националистические движения. Кроме того, Леонтовича боялись, он создавал Украинский хор, в свое время работал в правительстве, он хорошо знал ситуацию изнутри. В своем дневнике Яструбовский вспоминает, как между Леонтовичем и Грищенко был спор, ездовой не раз выходил к отцу композитора и говорил: «ох пан этого коммуниста мочит». Можно предположить, что тот выстрел был случайным, в состоянии агрессии, но тогда почему он дождался утра и застрелил, а не убежал? Более того, дело замалчивалось десятилетиями, власть боялась обнародовать данные. Даже во времена «оттепели», когда исследователь творчества композитора Анатолий Завальнюк готовил экспозицию в Виннице, то контролировал подбор экспонатов кегебист. А семья Леонтовича вообще всегда была в поле зрения органов, об этом не раз в узком кругу говорила его дочь Галина.

В КАЧЕСТВЕ РЕМАРКИ

— Сейчас на теме Леонтовича, его мелодии «Щедрик» много спекуляций. Никого не хочу обидеть, но такие вещи, как память — одним наскоком не решаются. Чтобы достойно почтить, надо исследовать, познавать, причем не один год, а последовательно. Нельзя любить Леонтовича, использовать его бренд и одновременно забывать о других выдающихся композиторах — Лысенко, Стеценко, Степовом, нашем земляке Нищинском, который в начале ХХ века звучал в Европе. У нас получается так: пока чужие не заметят и не оценят, мы не замечаем. К примеру, Кошица — дирижер от Бога, он мечтал, чтобы его тело перевезли и похоронили в Украине. Что, сделали? Нет! Неужели нельзя сделать пантеон знаменитым украинцам. Инертность и отсутствие любознательности к своему-родному иногда не просто раздражает, но морально убивает...