Вызревание оранжевой революции

                                    Начало в № 54

Довыборы устранили угрозу красного реванша, который мог завести страну в тупик. Новая расстановка политических сил проявилась, например, во время рассмотрения законопроекта «О государственной власти и местном самоуправлении». Демонстративно внесенная коммунистами поправка, предусматривавшая предоставление председателю Верховной Рады функций главы государства, была отвергнута даже большинством социалистов, хотя парламент возглавлял лидер их партии.

Парламентские и президентские выборы 1994 года создали в стране новую ситуацию. Новизна ее только в небольшой степени определялась персональными изменениями в руководстве «партии власти». Л. Кучма обладал такими же неопределенными полномочиями, как и Л. Кравчук. Более существенным было то, что угроза красного реванша вынудила прагматичную часть управленцев отказаться от создания советской вертикали власти, добиваться реального разделения власти на законодательную и исполнительную ветви и сплотиться вокруг нового президента. Советская вертикаль закрепила бы состояние хаоса, в котором были заинтересованы только коммунисты. Они, как и в 1917 году, руководствовались правилом: «чем хуже в стране, тем лучше для них». Прийти к власти во вполне благополучной стране у них не было шансов.

Л. Кучма понимал, что за поддержку нужно платить. Он победил благодаря поддержке левых партий, но начал выполнять программу, противоположную провозглашаемой перед выборами. В октябре 1994 года он обратился к Верховной Раде с документом «Об основных принципах экономической и социальной политики», в котором намечалась стратегия рыночных реформ, в том числе — широкой приватизации. Она отвечала интересам руководителей государственных корпораций, представленных в парламенте или имевших влияние на народных депутатов. Тем самым Л. Кучма заручился поддержкой депутатов-мажоритарщиков и представителей нелевых партий в своих попытках наполнить президентскую должность реальными полномочиями.

Новоизбранный президент внес в Верховную Раду Украины свой проект Конституции и приложил усилия, чтобы добиться от парламента принятия Закона Украины «О государственной власти и местном самоуправлении». В нем впервые конкретизировались функции и полномочия президентской должности как высшей в системе государственного управления. На первый взгляд, прилагаемые усилия были напрасными. Закон, изменявший политический строй, мог быть воплощен в жизнь только тогда, если получал не обычное, а конституционное (две трети) большинство голосов. Между тем, ни левые, ни правые в украинском парламенте не имели конституционного большинства.

Принятие недействующего закона было только первым шагом в задуманной в окружении президента политической комбинации. Сразу после этого Л. Кучма добился в острой политической борьбе со сторонниками А. Мороза в парламенте, чтобы зафиксированные в этом законе большие должностные полномочия президента были временно, сроком на один год реализованы в виде Конституционного договора между президентом и большинством депутатов. За этот год Кучма построил вертикаль исполнительной власти и начал шантажировать оппонентов: либо легитимное принятие Конституции Украины с прописанными в ней полномочиями президентской власти (впервые конкретизированными в Законе Украины «О государственной власти и местном самоуправлении»), либо нелегитимный (то есть не предусмотренный существующим законодательством) всеукраинский референдум в поддержку новой Конституции, причем в виде первоначального президентского проекта, без согласованных во время парламентских дебатов поправок. Никто из сторонников или противников президента не сомневался в том, что народ поддержит президентский проект Конституции Украины. Гражданам страны смертельно надоело противостояние президента и парламента, которое продолжалось с 1992 года и не позволяло выйти из глубокого экономического кризиса. Вместе с тем все политические деятели понимали, что согласно действующей Конституции 1978 года глава исполнительной власти не может объявлять референдум без согласия парламента, не вызывая обвинений в государственном перевороте. Чтобы покончить с патовой ситуацией, обеим сторонам нужно было искать компромисс на основе принятого, но не действующего Закона Украины «О государственной власти и местном самоуправлении».

27 июня 1996 года Верховная Рада начала историческое заседание, посвященное рассмотрению Конституции Украины. После бессонной ночи депутаты разработали компромиссный проект, который набрал при голосовании 315 голосов при необходимом минимуме в 300 голосов. За принятие Конституции проголосовал 21 аграрий (два — не голосовали, два отсутствовали) и 17 социалистов (шесть голосовали против, два — воздержались, два отсутствовали). Деморализованная таким поведением союзников, крупная коммунистическая фракция раскололась. Против принятия Конституции проголосовали только 29 из 89 депутатов-коммунистов. 10 членов этой фракции отсутствовали, 20 — не голосовали, 10 — воздержались при голосовании, наконец 20 — поддержали Конституцию. В результате этого Верховной Раде удалось принять необходимым большинством голосов Основной закон, превращавший Украину в президентско-парламентскую республику. Известный политолог Дмитрий Выдрин иронично писал: «Не было никакой борьбы Кучмы за гигантские полномочия президента, принятые и зафиксированные в Конституции: проснулся утром свежий и отдохнувший, а небритые, от бессонницы с кругами под глазами депутаты уже несут Конституцию, где четко указано, что Директор в стране один и решает все и за всех только он»…

И действительно, политические и рыночные реформы, которые стали возможны после парламентских и президентских выборов 1994 года, проводились «в пакете». За содействие в построении сильной президентской вертикали власти Л. Кучма платил такими реформами, которые максимально содействовали интересам бывшей компартийно-советской номенклатуры. Построение национальной государственности в ее внутреннем и внешнем измерениях осуществлялись беспрепятственно с 1991 года. Но демократические процессы в социально-экономической сфере были заблокированы: при Л. Кравчуке — из-за игнорирования рыночных реформ вообще, при Л. Кучме — вследствие их проведения в интересах ближайшего окружения президента. Такую направленность реформ Л. Кучма сохранил и после того, как добился больших полномочий по Конституции 1996 года.

За 1991 — 1993 гг. в частную (в том числе кооперативную) собственность перешло только 3,6 тыс. предприятий и организаций, преимущественно мелких. Кампания приватизации, осуществляемая под контролем президентской администрации Л. Кучмы по согласованию с законодательной властью, в корне изменила украинскую экономику. Количество объектов Единого государственного реестра предприятий и организаций Украины, остававшихся в государственной собственности к концу 2001 года, было следующим: в промышленности — 2808 из 97637; в строительстве — 1772 из 53530; в торговле — 1660 из 232464. Владельцами разгосударствленных объектов становились те, кто обладал талантом к предпринимательству в сочетании с властью. Номенклатурщики вместе с советскими теневиками, предприимчивыми комсомольцами и полулегальными кооператорами «перестроечной» эпохи и лидерами криминальных структур толпились вокруг объектов государственной собственности, отрывая от нее наиболее лакомые куски. Продолжавшееся отсутствие законов и регулирующих процедур в сфере приватизации было не случайным: они мешали бы процессу, названному в народе «прихватизацией».

За короткий срок весомая доля народного хозяйства страны была разделена между несколькими кланами олигархов. Возникли могущественные финансово-промышленные группы (ФПГ), объединявшие технологически связанные между собой предприятия и работающие с ними банки.

Оценивая начатые с 1994 года рыночные реформы, необходимо учесть следующее: никто не смог бы предложить рационального способа приватизации заводов и фабрик, которые на протяжении трех поколений находились в государственной собственности. Так же только связанные с государством мощные ФПГ, которые образовались на базе супермонополизированной неконкурентоспособной экономики, имели шанс прорваться на мировые рынки. Однако фактом остается то, что монополистические объединения обеспечивали себе сверхприбыли благодаря срастанию с представителями исполнительной и законодательной власти.

Деятельность Л. Кучмы на протяжении первого срока его президентских полномочий не может быть оценена только в белых или только в черных красках. Несомненно, он внес решающий вклад в преодоление опасности красного реванша со стороны такого реликта советской эпохи, как КПУ. К этому его обязывала сама должность президента, противоречившая советской системе власти. Однако возглавляемую президентом деидеологизированную часть «партии власти» невозможно рассматривать как политическую силу, которая вела решительную борьбу с «родимыми пятнами» тоталитаризма. Наоборот, она использовала эти пятна, чтобы не допустить демократизации политического режима и экономической жизни. Деидеологизированная часть «партии власти» оставалась таким же реликтом коммунистической эпохи, как и левые партии. Это подтвердил характер построенного президентом и парламентом государства.

КАКОЕ ГОСУДАРСТВО ПОСТРОИЛИ ПРЕЗИДЕНТ И ПАРЛАМЕНТ?

Верхи и низы украинского общества оказались после 1991 года в разном положении. Верхи были организованы и потому способны на самостоятельные действия. Большинство представителей бывшей номенклатуры смогли сохранить власть и использовать в собственных интересах объективно неизбежное разгосударствление средств производства.

Низы были неорганизованы, а точнее — атомизованы. В Советском Союзе существовало поразительное количество разнообразных организаций, но все были подчинены вождям государственной партии, имели вертикальное строение и основывались на принципах «демократического централизма». Другими словами, они были адаптированы к трансляции воли руководителей членской массе, а не наоборот. После распада строя эти структуры сохранили прежнее строение, и потому руководящие центры профсоюзных и гражданско-политических организаций входили в ту же «партию власти», которая олицетворяла государство. Общество только формально поднялось над государством. На самом деле каждый гражданин находился в полной зависимости от государства — экономической и психологической.

Чтобы не допустить социального взрыва, государственные чиновники заботились о создании элементарных условий для выживания незащищенных слоев населения. Но в первую очередь все они, начиная с президента, заботились о собственном благосостоянии. Длительный период пребывания украинской экономики в состоянии полуколлапса-полухаоса объяснялся не столько неопытностью, сколько злой волей бывшей номенклатуры, которая лихорадочно меняла власть на собственность. Отсутствие механизмов, способных предупредить использование власти в интересах личного обогащения, было не случайным явлением.

Разложение командной экономики в одно мгновение сделало ненужными профессии, которые кормили миллионы людей. После открытия границ в Украину хлынула масса сравнительно дешевых и качественных товаров народного потребления, что привело к остановке многих предприятий отечественной промышленности. Миллионы украинских граждан спасались от нищеты и безработицы в европейских странах. В поисках популярности политики заявляли, что они стремятся к интеграции с Европой и намерены построить в Украине такое же социальное государство, которое создано во всех странах за пределами бывшего «железного занавеса». Однако они сами не понимали того, что говорили.

Осенью 1992 г., когда Л. Кучма стал премьер-министром, он спрашивал депутатов парламента, что нужно строить. Однако не только он, начиная уже президентом рыночные реформы, чувствовал себя в непривычной роли строителя капитализма. Почти все представители «партии власти» мыслили тогда в категориях марксизма-ленинизма, который разделял мир на два лагеря — социалистический и капиталистический. На самом деле, однако, мир развивался по другим законам.

Великая французская революция 1789 г. и европейские революции 1848 — 1849 гг. положили начало переходу от традиционного, в своей основе — феодального общества к обществу демократическому, в перспективе — гражданскому. В странах Запада утвердилась капиталистическая система хозяйствования, построенная на признании неприкосновенности частной собственности и договорных, то есть рыночных отношений между владельцами. В такой системе прибыль от предпринимательской деятельности составляла полную собственность предпринимателя. Как правило, он капитализировался, то есть вкладывал в производство с целью достичь расширенного воспроизведения. Только некоторая часть прибыли выводилась за пределы производства: расходовалась владельцами предприятия на личное потребление или с благотворительной целью, поступала через налоговые каналы в государственную казну.

По мере роста зависимости государственной власти от общества капиталистическая система хозяйствования стала сужаться. Государственные институты начали формироваться путем выборов, в которых участвовали все граждане (после Первой мировой войны — и женщины). Государство теперь изымало у капиталистов через налоговые каналы не только средства для собственных нужд (на содержание армии, чиновников и др.), но и дополнительные ресурсы, предназначенные для образовательных и медицинских программ, для поддержки безработных, иммигрантов, пенсионеров. Борясь за голоса избирателей с левыми партиями, сторонники консервативно-либерального направления также высказывались за активную роль государства в удовлетворении социальных потребностей граждан. Такое перераспределение ВВП имело социалистическую природу (от термина «социум» — общество). Но термин «социализм» присвоили большевики и национал-социалисты. Поэтому государство, проводившее политику перераспределения, назвали социальным.

«Государство-коммуна» В. Ленина и социальное государство были порождением социал-демократии. Разница между большевиками и социал-демократами определялась отношением к предпринимательству и частной собственности. Социал- демократы стремились создать благоприятные условия для свободного предпринимательства в конкурентной среде. Наоборот, большевики взяли курс на уничтожение предпринимательства как формы человеческой деятельности, поскольку государственная форма собственности и хозяйствования давала им власть над обществом. Обратной стороной медали становилась обязанность «государства-коммуны» материально содержать население. Растущая неспособность выполнять эту обязанность повлекла к самораспаду общественно-экономического строя.

«Партия власти» почти ничего не сделала для утверждения в Украине социального государства. Проиллюстрируем этот вывод цитатой из первых уст. В ноябре 2000 года в Киеве состоялась научная конференция, посвященная рыночным трансформациям. Инициатор реформ Л. Кучма тогда заявил: «Формула, которая была определена уже на старте реформ и выдерживалась в течение последующих лет — сначала реформы, а потом разрешение социальных задач — оказалась не просто ошибочной, но и глубоко деструктивной. На практике она свелась к хорошо известному: реформы — за счет социальных факторов. В целом ряде случаев демонтированы даже те социальные достижения, которые в свое время были позаимствованы западными странами. Все это стало полной противоположностью реформам, которые осуществлялись, например, в Германии Людвигом Эрхардом, а также в других странах послевоенной Европы, где всегда и во всем был определяющим принцип социальной направленности экономических преобразований».

Как раз в 2000 году Украина преодолела длительный экономический кризис и за 2000 — 2004 гг. более чем на треть повысила свой ВВП. Воспользовался этим опять-таки капитал, а не труд. Реальные заработки и пенсии почти не увеличились. Государство, которое олицетворял прежде всего президент, не заботилось о народе, вследствие чего разрыв в уровне жизни между бедными и богатыми достиг уродливых размеров. И опять Л. Кучма, на этот раз уже в 2004 году, признал крах социальной политики, нисколько не отождествляя себя с государством. В книге «Своим путем. Размышления об экономических реформах в Украине», которая вышла под его фамилией, читаем: «Я с пониманием отношусь к тем соотечественникам, особенно людям преклонного возраста, которые с ностальгией вспоминают о прошлом. Наши реформы, к сожалению, не оправдали надежд общества на быстрые социальные изменения. Я знаю, что у многих людей само слово «реформы» внушает отвращение».

Президент был неизменно обращен лицом к «партии власти». Заботясь об устойчивости построенной им системы власти, он полагался не на мощную социальную политику, а на увеличение численности войск и спецподразделений МВД. Так какое государство построил режим, созданный Л. Кучмой?

Американский профессор шведского происхождения Андерс Аслунд, изучавший характер рыночных реформ в России, в Украине и Кыргызстане, назвал ее государством искателей ренты (rent seekers state). Рентой в специфически посткоммунистическом смысле этого термина он считал доходы, многократно превышавшие прибыль, получаемую от предпринимательства в конкурентной среде. Огромные доходы получали от предпринимательства, защищенного льготами и преференциями, от мгновенно переведенных в иностранную валюту государственных субсидий, которые не было необходимости возвращать вследствие галопирующей инфляции, от необлагаемых налогами посреднических операций, от разницы на валютных курсах, когда имелся эксклюзивный доступ к более выгодному курсу. Но основными путями обогащения представителей «партии власти» было предоставление им или их родственникам в собственность за символическую цену крупных предприятий, а также получение ими в обмен за «содействие» в предпринимательской или политической деятельности наличности в иностранной валюте.

Взятки дают или не дают. Те, кто построил государство искателей ренты, не ждали, пока кто-то догадается дать взятку. Их стратегия, указывал Аслунд, была сплавом полной экономической свободы с многочисленными ограничениями, соблюдение которых тщательно отслеживалось. Зафиксированные нарушения с последующим запугиванием компроматом давали ожидаемый эффект. Поэтому другие зарубежные наблюдатели называли построенное в Украине государство шантажистским (blackmail state).

Виноваты ли в ситуации, сложившейся в Украине в начале нового века, конкретные политические деятели или вся управленческая корпорация? Сомневаться в этом не приходится. Они построили на останках саморазрушившегося общественно- экономического строя ту конструкцию, которую на Западе называли этими непривлекательными терминами. Но не нужно, по-видимому, требовать от таких деятелей того, на что они органически неспособны. Они заботились о собственных интересах, а общество в его атомизированном состоянии было не способно помешать им.

Постепенно, однако, в украинском обществе сформировались экономические и политические структуры, способные в полный голос заявить о своих интересах. Конфликт между «партией власти», которая была олицетворением коммунистического прошлого, и обществом, в котором происходил процесс самоорганизации, становился в этих условиях неизбежным. Народ не допустил появления в Украине ужасного мутанта — коммунофеодализма с капиталистическим лицом.

УРОКИ ВЫБОРОВ 1998 — 1999 гг.

Перед избирательным циклом 1998— 1999 гг. в Украине сложилась своеобразная политическая ситуация. С одной стороны, колоссальный протестный потенциал, накопившийся в обществе вследствие обнищания основной массы населения, предвещал гарантированную победу представителям левых партий как на парламентских, так и на президентских выборах. С другой стороны, высокий интеллектуальный уровень избирателей препятствовал распространению левого популизма. Опасность красного реванша уменьшалась и тем, что бывшая КПСС разделилась в Украине на две конкурирующих партии. Более мощная КПУ имела бесцветного вождя, а меньшая по численности СПУ возглавлялась более заметным лидером.

Парламентские выборы 1990 и 1994 гг. проходили по мажоритарной системе. Накануне выборов 1998 года партии с развитой структурой и влиянием в регионах (коммунисты, блок социалистов и СелПУ, Народный Рух) — начали отстаивать выгодную для них пропорциональную систему. Заключив компромиссное соглашение с лидерами влиятельных парламентских фракций «Єдність» (П. Лазаренко) и «Соціально-ринковий вибір» (Е. Марчук), они добились введения смешанной пропорционально-мажоритарной системы выборов. По этой системе половина депутатских мандатов добывалась в 225 мажоритарных избирательных округах, а половина — в борьбе партий и партийных блоков в едином общегосударственном округе. Для партий и партийных блоков устанавливался 4-процентный барьер. Экс-премьеры П. Лазаренко и Е. Марчук готовились к борьбе за президентское кресло и пришли к выводу, что им не обойтись без развития партийных структур.

Готовился к переизбранию и действующий президент. В феврале 1996 года его окружение создало Народно-демократическую партию (НДП). Несмотря на отсутствие крупных первичных ячеек, президентская партия благодаря «административному ресурсу» имела влиятельные позиции во всех областях, за исключением западных. Ее появление стало свидетельством партизации властной номенклатуры.

                          Продолжение в следующих номерах «Дня»