Я НЕ ВЕРЮ, ЧТО НАУКУ МОЖНО УНИЧТОЖИТЬ

В последнее время в средствах массовой информации не раз поднимался вопрос о реформировании науки и перспективах ее развития в условиях рыночной экономики.

«День» тоже опубликовал статьи Т. Палладиной и совсем недавно — П.Горностая (№162 от 09.09.2000) . Однако из всего прочитанного наиболее гнетущее впечатление произвело на меня письмо С. Авербуха «Четыре заблуждения Павла Горностая» («День», №172 от 23.09.2000).

Судя по всему, автор профессионально причастен к научной деятельности. Этот факт на фоне четко определенных им аспектов духовной беспросветности дает право задать вопрос: «Если вы, господин Авербух, защитили диссертацию, значит доказали новизну и значимость результатов своих исследований?». В противном случае ученой степени вам не видать, как своих ушей. А если вы стали ученым, значит, хоть один маленький лучик разума осветил тьму отечественной науки.

Готовясь к изложению своего мнения, я внимательно просмотрел старые номера нашей общелюбимой газеты. Не без волнения прочел статью того же С. Авербуха «Диктатура серости под маской диктатуры пролетариата» («День», №71), которая прямого отношения к рассматриваемой теме не имеет, но, на мой взгляд, является основой для написания злободневных статей о крахе любой отрасли в сфере человеческой деятельности. В полемике с Горностаем Авербух недвусмысленно намекает на серость уже конкретной украинской науки. Как-то обидно осознавать, что на Западе трудится лишь мизерное число наших специалистов, зато Европа переполнена чернорабочими и посудомойками из Украины. А куда же в таком случае девались отечественные представительницы древнейшей профессии? Или по своему интеллекту они стоят выше ученых-чернорабочих?

Я располагаю другими сведениями. Из некоторых институтов, к сожалению, выехало за рубеж 20—25% научных сотрудников (кандидатов и докторов наук). Если считать по всей Украине — получится приличное число. Знаю, что часть из уехавших занимается научной деятельностью на контрактной основе, другие — стажируются или работают в различных фирмах.

Что касается ценности «мозгов» индийских ученых в области информатики, то привожу почти дословно сообщение радиостанции «Свобода» от 04.10.2000. В нем указывалось, что в настоящее время в Америке ощущается острый дефицит специалистов по компьютерным системам. Частичная компенсация дефицита происходит за счет эмигрантов, в основном из Индии и Китая. Это выгодно фирмам, поскольку зарплата рабочих-эмигрантов значительно ниже, чем у американцев. Я не думаю, что Индия и Китай так просто разбрасываются учеными и специалистами этой стратегически важной отрасли. А может быть, уровень их заработной платы в Индии ниже, чем у наших ученых? Если это так, то следует признать факт высочайшей квалификации американских специалистов.

В средствах массовой информации все чаще появляются призывы о помощи науке, которая гибнет. Единственным лекарством для ее спасения могут быть крупные субсидии. Да, это так, но что может сделать государство, в котором не хватает лекарств, а потребительская корзина с каждым месяцем становится все легче? Здесь вступает в силу вынужденная мера — максимально возможное сокращение персонала. Ну и что, если из ста научных сотрудников останется один, более достойный, другие же будут зарабатывать на хлеб в промышленности, в сфере торговли, обслуживания и т. п. Среднее звено представителей бывшей советской науки получило неплохие навыки в умении прочно держать в руках напильник и рекламировать свои достижения.

Некоторые из молодых и деловых людей разъедутся по развитым странам, а последняя (кстати, наибольшая) часть научных сотрудников приступит к оформлению научных пенсий. Они существенно превышают обычные пенсии по старости и позволяют при определенной экономии помогать воспитывать внуков и выращивать овощи. Думающих останется меньше, и вопрос «Кому платить и за что?» будет частично решен.

Высказывание автора о том, что живых денег страна от науки никогда не имела, совершенно некорректно. Здесь не идет речь о продаже спичек или сигарет. Известно, что от идеи до ее воплощения в жизнь проходили годы, заполненные исследованиями, а иногда и неудачами. Кто имел в те времена «большой карман» и отваживался оплачивать риск? Не благодаря ли этой компенсации риска вместе с честными научными сотрудниками кормились откровенные бездельники и нечестные дельцы?

И все-таки экономический эффект от научных разработок в стране был положительным. Вполне согласен с мнением председателя правления корпорации «Квазар-микро» Евгения Уткина: «Мое поколение начинало работать в советских научно- исследовательских институтах, в ВПК, наши руки и головы еще помнят настоящий расцвет науки. В те годы на научно-технические разработки тратились огромные средства, и мы действительно не отставали от США и Японии, и во многих областях имели изобретения мирового уровня» («День», №177 от 30.09.2000).

Действующая идеология тех времен порождала беспрецедентную и бессмысленную конкуренцию с Америкой и странами НАТО. Был создан громадный ВПК, который распределял, контролировал и субсидировал нужные для себя разработки. Безусловно, куда вкладывались большие деньги, там появлялись и ожидаемые результаты.

А как же в других отраслях? Успехи были, но идеологически менее значимые. Иногда о них просто умалчивали.

В этом отношении стоит привести один пример, который в свое время произвел на меня большое впечатление. В конце семидесятых годов немцев заинтересовал предложенный мною способ пайки сантехнических трубопроводов в строительстве. Они несколько раз приглашали меня к себе. Возили по различным стройкам, где приходилось много общаться с рабочими. На одной из них, узнав, что я из Киева, строители начали рассказывать о картофеле, который очень хорошо прижился у них и вот уже несколько лет дает хорошие урожаи. Сначала я не мог понять, какое отношение это имеет к пайке труб, но потом стало все ясно. Картофель был привезен из Немешаево, что под Киевом. Меня очень просили передать специалистам немешаевского института благодарность за удачно выведенные сорта. И значительно позже, встретившись совершенно случайно со стажирующимся в Санкт-Петербурге ученым-аграрием из той же Германии, я опять услыхал: «Из всех сортов картофеля, с которыми я имел дело, наилучшие — немешаевские!».

Разрабатывать новое и передовое при сегодняшнем дефиците финансирования и на устаревшем оборудовании очень сложно. И тем не менее появляются сообщения о замечательных разработках наших научно-исследовательских коллективов. Среди них заслуживает внимание Борщаговский химфармзавод, производящий медицинские препараты высокого качества, например, интерферрон, но по более простой и дешевой технологии, чем на Западе. А наша ракета «Зенит» и самолет АН-70, не имеющий аналогов в мире!

Изредка заезжаю в свой институт. С ним у меня связана практически вся жизнь. Этим горжусь, потому что слава института многие годы украшала отечественную науку.

Сейчас со щемящим сердцем смотрю на длинные и почти пустые коридоры. Холодно, неуютно, но в лабораториях трудятся немного измененные временем мои бывшие коллеги, с которыми познакомился 20 или 30 лет назад. Они никуда не уехали. Пусть руки их стали чуть-чуть слабее, но головы еще «варят»! И они остаются здесь, работают все так же одержимо и даже выдают что-то «на гора».

Я не верю, что науку можно уничтожить, потому что не представляю себе правительство, которое пойдет на такой риск и бесславие.

Возрождение отечественной науки только в руках государства. Никаким спонсорам это не под силу (мы их еще и не вырастили). Это должно происходить на основе государственных программ по стратегическим направлениям фундаментальных и базовых прикладных наук.