Зачем таксе ручка?

Когда эти три норковых манто вместе со своими хозяйками влетели в выставочный зал, громко смеясь, уже насладившись щедростью расслабленных кошельков своих спутников, то не собирались ничего калечить. Но так вышло, что одна задела неуместно огромной сумкой фуршетный изящный ряд, другая ухватилась за ручку керамической скульптурки и лихо дернула, громко реагируя на то, что ручка отвалилась, а третья — жадно и слишком быстро глотая сыры, облила рядом стоящую пару хорошим красным вином. Значит, пятна будут сложными.

Эти барышни были из тех, кого на модных показах не сажают в первый ряд. Они сами из кожи вон лезут, чтобы туда проникнуть и проникают, наивно полагая, что у нас, как и в Европе, первый ряд — значит первая линия по жизни. Усвоив рекомендацию одного всезнающего журнала, которая звучит так: если просочилась, то непременно каблуками ввинтись в пол, а ногтями — в стул. Иначе снесут такие же. Впрочем, многие официально приглашенные дамы, вернее некоторые из них, начинали тоже с самозахвата.

Мимоходом исковеркав очаровательную остроумную скульптурку таксы-саквояжа, она не сконфузилась, не стушевалась, а продолжала целеустремленно отвлекать на себя внимание мужской половины семейных и несемейных пар. Жены слегка побледнели и тем самоприглашенкам только добавили куража. У последних были большие планы на этот вечер и дальше — надо было думать, с кем уйти в дневное и ночное по жизни. Ведь у кого-то есть new money — а у них каждая сотня на учете. Вот и работает умишко, незамутненный, впрочем, лишним весом. А зачем он им? Ведь еще классик сказал — чтобы поступать умно, одного ума мало. Все же остальное у них в изобилии. К тому же, натренировавшись на «взятии Бастилии» в виде громких и, естественно, изрядно дорогих премьер (только не для них), особо труднодоступных дорогих вечеров, другой тусни, они хорошо обучились, как цепляться за якорные точки, ввинчиваясь в богатое общество.

Если возникнет, к примеру, разговор о Баден-Бадене, тут же вспомнит (недавно выписала из какого-то журнала, заготовив как бы «шпору»), что там лечились от ревматизма Достоевский и Гоголь. Они там писали — и тут же проигрывали гонорары в казино. Конечно, рассказывать надо уметь, чтобы выходило, что она чуть ли не рядом стояла.

Если разговор пойдет о еде, с видом знатока будет петь о белой спарже, которую срезают только с апреля по май где-то в Германии. Она знала название этой местности, но боялась ошибиться. Душечка проникновенно будет болтать, тренируя свою отменную память, для поддержания полновесной евробеседы и ознакомит с полным списком сведений по этому вопросу. Оказывается, таинственную спаржу срезают только до восхода солнца (только так она сохраняет вкус) и диковинку эту приравнивают к трюфелям.

Все вокруг ойкают — откуда такие тонкости, а юная дамочка уже взялась за розы. Авторитетно советует — стоит прикладывать розовые лепестки к лицу, чтобы придать ему свежесть. А розовая роса — лучшее средство от воспаления глаз. Интересно, если розы нынче — настоящий химический завод, как быть с возможными ожогами? Говорят, их даже нюхать не рекомендуется. Наверняка вычитала рецепт столетней давности, тогда это еще работало.

Через секунду легко и свободно говорила о моде, вернее удивила знаниями из истории моды (вчера допоздна повторяла текст). Все, кто слушал, узнали, что, оказывается, в свое время американцы в моде были китайцами — воровали у французов выкройки, эскизы, даже этикетки. Их отучили большими штрафами, а потом удалось задушить «патронажем» — официальной продажей выкроек. Что-то она еще знала о королевах кроя по косой и о тайнах фабричного Китая... Поток был практически неисчерпаем, даже подумалось — а ведь ушлая девчонка. Готовится к каждому вечеру, как училка к открытому уроку: тщательно, избирательно, усердно. Выходит, заслуживает внимания.

Те же, кто действительно что-то знает не понаслышке, обычно громко о себе не заявляют: их и так слушают. Согласитесь, все это не так заметно, а тут нужен быстрый результат.

Всегда найдутся жертвы — лучшая еда для таких хищниц. У них, кстати, особо остро развито ночное зрение. И пусть она пока воробей, даже не родившийся случайно в дорогой конюшне, так хочется стать породистой лошадкой!..

Самое интересное, что все это работает. Переводя с обтекаемого — жены уже в середине вечера понимают, что напрасно так часто отпускали своих мужей одних в эти светские джунгли. Тут — как на минном поле: неудачный шаг — и брак покалечен.

Посмотришь на чудную мордашку юной хищницы — что там может быть в головке, наверно, одни эфемерные, некоммерческие фантазии. Какая, однако, смешная близорукость. Пусть до сих пор к ней не приходили мужчины, чтобы остаться, — ничего, она может быть и третьей. Она — пехота любовной войны, трудностей не боится. Поддержит разговор и с отельером, и с политиком, ресторатором и ученым (нет, таких тут почти нет), с артистом (но только если известный). С других и взять-то нечего. Обычно такие юные еще не соблазняют силиконовыми месторождениями — все при них свое. А богатым мужьям уже достаточно наскучили домашние старания их жен. Прыткие малышки учли все нюансы и, переиначив совет известного модельера на свой лад, усвоили — говоря с мужчиной, говори только о нем. Знай, когда быть забавной, когда томной, если удастся — то и умной. Впрочем, последнее почти излишество.

Самое главное — она знает ответ на вечный и очень острый вопрос: зачем мужчине свобода? Конечно, чтобы потерять ее.

С ней, само собой.

Не ходите, дети, в Африку...