ЗАКОН РУКИ,

Так совпало во времени: пока внимание всего мира приковано к драматическим событиям в Афганистане, на улице Театральной в далеком от этой страдающей страны провинциальном Хмельницком устанавливают памятник погибшим на чужой земле.

Наконец город дождался, что он вернулся домой. Издалека. Через долгие годы после того, как подорвался на мине или упал, пораженный пулей моджахеда. Сколько же ему было бы сегодня? Лет сорок или немного больше...

Итак, он вернулся-таки домой. Вылитый из бронзы — в полевой шинели, с автоматом наперевес, нож-штык под недрогнувшей рукой. Мужественное лицо, на котором не мелькнет и тени сомнений, — кому, зачем, с какой целью нужна была его жизнь, которая только начиналась? Погиб при исполнении высокого интернационального долга — так тогда отвечала официальная пропаганда на эти и другие ужасные и немые вопросы убитых горем родителей.

Он, вылитый из бронзы и установленный на пьедестал, олицетворяет семнадцать тех, кто не вернулся с чужой войны в Хмельницкий; сотни, которые не вернулись в родной край; тысячи, которые не вернулись в Украину. Дарованием и воодушевлением Николая и Богдана Мазурив, талантливых отца и сына, он поставлен на земной шар, который здесь, на Театральной, представлен невысоким пьедесталом. Над ним зависла чья-то рука, также из бронзы. Ей, конечно, не остановить земной шар, который вращается. Однако она, эта злая рука, легко переставляет полки и дивизии, армии. Солдат, словно пешка на шахматной доске, в руке, которая передвигает его из Хмельницкого или из каких-то забытых Богом и людьми Шидловец в Афганистан или какую-то другую горячую точку планеты. Что ей до того, что у него душа, мать, отец, жена?!

Однако захолустные Шидловцы Чемеровецкого района упомянуты не от нечего делать. Волей злой судьбы четырнадцать лет назад туда привезли цинковый гроб под почетной стражей боевых соратников и друзей убитого. Несчастная мать, чтобы в последний раз насмотреться на своего сына, украдкой открыла гроб, а там... пустота. И до сих пор не верит, что от его плоти и крови ничего не осталось, ждет сына из далекого чужого края...

«Ошибаются правители, а страдает народ», — вычеканен приговор на земном шаре — пьедестале памятника «афганцам». Чтобы уроки истории не забылись. Так, по-видимому, считали 1060 «афганцев», которым таки суждено было вернуться в Хмельницкий. Искалеченным или раненым, но все — с неизлечимыми ранами в изболевшихся душах.

Высшие руководители — самая большая кровь. Параллельно же Театральной — улица Пилипчука в Хмельницком. Единстственный сын своей матери также не вернулся домой. И его, Владимира Пилипчука, привезли домой под почетной стражей. Рассказали после поминального обеда, что весь батальон, в составе которого был и он, погиб в Пандшерском ущелье. Мотострелковый полк, который должен был обеспечить прикрытие, не прошел по узкой тропинке за живой силой. Доложили вовремя генералу, что не пройдет, так как тесно. А он? Приказ, напомнил сурово, не обсуждается, а выполняется, мать-перемать. Погибли, но приказ выполнили.

Десять лет стояли «афганцы» за этот памятник, который устанавливается на Театральной. Словно штурмом, без технического прикрытия, брали неприступную скалу где-то под Кандагаром. Наступали и отступали, терпели потери, искали, находили, опять теряли...

Бездушный чиновник, чернильная душа, вроде бы шел навстречу пожеланиям живых героев, которые «среди нас после участия в локальной войне». Решили отделаться двумя железобетонными глыбами и гранитной плитой, на которой вычеканили бы фамилии, инициалы и военные звания погибших. Нашли деньги, но пока составлялся проект, тогдашние купонон-карбованцы алчная инфляция «съела».

Поэтому обострился вопрос о месте для монумента. Кто-то из архитектурной комиссии решительно шел в контратаку. Не следует, мол, превращать прекрасный центр нашего прекрасного города в мемориал. И вообще, никто их в Афганистан не отправлял, так и нет необходимости увековечивать в камне тоталитарный режим. Еще говорил о кладбище, где место для памятников погибшим и умершим. Наконец, установили для памятника последний рубеж — территорию больницы.

Все это время, пока продолжались баталии вокруг светлой памяти убиенных, земной шар, конечно, вращался, несмотря ни на что. Не стояло на месте и все, что на ней. Стал председателем областного совета Николай Приступа, который мужественно исполнял интернациональный долг, вернулся домой орденоносцем. К сожалению, рано ушла из жизни талантливая, искренняя и душевная Людмира Мазур, которая занималась проектом памятника, делилась впечатлениями о течении драматических событий вокруг места и денег со своим мужем Николаем и сыном Богданом, известными в мире скульпторами.

Едва опомнясь от непоправимой потери дорогой жены, Николай Мазур встретился с «афганцами», высказал свое мнение о памятнике и о месте для него. Конечно, поладили: на территории больницы обычно увековечивают в скульптурном материале добрую память о светиле науки или медицинской практики... Сказал и о проекте, выстраданном его семьей как при жизни Людмилы, так и после е е преждевременной кончины...

Одна-единственная человеческая жизнь дороже всей валюты мира. Для родственников и близких того, кто не вернулся с чужой войны. И для тех, кому суждено вернуться оттуда же. Вот она, строгая, серая и будничная проза житейских реалий на фоне исполненного «интернационального долга»: где взять денег для воплощения в бронзу талантливого замысла Мазуров? Если бы не Николай Приступа, то памятника еще долго не было бы, считают «афганцы» Хмельницкого. Наконец хлопоты Николая Ивановича разделили и «отцы» города — финансировали транспортировку памятника из Киева в Хмельницкий, организовали работы по упорядочению места, на которое вернулся бронзовый воин.

Все же есть что-то в природе такое, что трудно укладывается в голове. Это, в частности, то, что называется стечением обстоятельств. Проходили годы, пока «афганцы», вернувшись домой, искали и находили себя и своих, объединялись вокруг воспоминаний о погибших товарищах, лелеяли планы об увековечении светлой памяти их, добивались своего и, наконец, добились тогда, в те дни, когда мир содрогнулся, опять заговорил об Афганистане. Но что же здесь такого? — возникает вопрос. Кто-то скажет: никакой мистики, обычное стечение случайных обстоятельств. Здесь-таки предпримет решительный шаг вперед мудрый оппонент того, кто так скажет. Он, знаток законов диалектики, напомнит об истории, которая имеет свойство повторяться...

Тогда были моджахеды, душманы, теперь талибы. Уже другие генералы составляют планы наступления для своих высших правителей, которые, ясное дело, выполняют народную волю. И другие политологи, последователи идеологов, всячески обосновывают вывод о необходимости положить конец терроризму раз и навсегда, на веки-вечные. И другие мужественные люди, как показывают по телевизору, готовятся к отчаянным поединкам не на жизнь, а на смерть с проклятым терроризмом. Это, оказывается, те, у кого работа такая. Они как будто удовлетворены: получают большие деньги, вооружены до зубов и научены побеждать в любых условиях и любого врага.

Эти — за деньги. Те же, кто не вернулся в Хмельницкий, другие города и села страны, — за «интернациональную идею». Есть существенное отличие. Хотя слепая пуля не выбирает между теми, кому приказано быть высокоидейным, и теми, кто просто за деньги нашел себе такое назначение земное, — быть мишенью и стрелять в живую мишень.

Памятник на улице Театральной в Хмельницком — это не просто талантливое произведение монументального искусства, в котором скульпторы выразили свой честный взгляд на прошедшие события. Памятник нужен не тем, кому устанавливается (они, к сожалению, уже давно не знают ни радости, ни печали); даже не тем, которые его выстрадали и одобрили глубокий замысел художников (у них своя, особая память — изболевшегося сердца), а народу, нынешнему и грядущим поколениям. И — народам...

Идут по улице Театральной прохожие. Останавливаются. Угадывают глубокое содержание монументального произведения, открытие которого запланировано на один из последних дней октября. Вспоминают, сопоставляют. Еще, возможно, представляют, что где- то там, за морями-океанами, кто-то из художников уже вынашивает свой замысел об увековечении Памяти героев. Знает же: без жертв не бывает ни побед, ни поражений. Там, за океаном, сомневается и народ — первые демонстранты уже вышли на улицы мегаполисов, вспоминают о Вьетнаме. В пламенных дискуссиях говорят о почве, из которой вырастает и разрастается терроризм; о тех, кто щедро удобряет эту почву. Но, по-видимому, поздно полемику вести — решительная рука правителя уже отправляет людей на горячую точку...