Заповедник без статуса

Когда в Украине начинается сезон охоты на пернатых, можно наблюдать интересное явление. Дикие утки поднимаются в воздух и стаей перелетают в Чернобыльскую зону — место, где можно переждать опасность в сытости и покое. Вместе с тем, люди, которые на протяжении многих лет ездят на автомобилях на работу в зону отчуждения, замечают: животных в последнее время стало меньше. Связано это со строительством около ЧАЭС хранилищ радиоактивных отходов, а значит, увеличением количества тяжелого транспорта, или с несанкционированным отстрелом животных, — доподлинно никто не знает…

Сегодня в 30-километровой зоне отчуждения Чернобыльской атомной электростанции проживает более 400 самоселов и постоянно работает около пяти тысяч людей. Снятие с природы жесткого технологического прессинга, под которым она находилась до аварии на ЧАЭС, дало толчок восстановлению в зоне того разнообразия животного мира, которое было здесь до XVIII века — времени, когда этот край стал активно осваиваться человеком. В послеаварийный период сюда вернулось немало разновидностей животных и птиц, согнанных с мест своего проживания интенсивной хозяйственной деятельностью.

После аварии ученые Института зоологии НАНУ выделили три периода развития животного мира в зоне. Первый (60—80 дней после аварии) характеризовался интенсивным воздействием радиации на живые организмы. Тогда около ЧАЭС наблюдалось значительное (в 3—5 раз) падение численности мышевидных грызунов и исчезновение черного стрижа. Второй период, продолжавшийся до 1991 года, отмечен исчезновением отдельных видов птиц, существование которых связано с жизнедеятельностью человека, в частности, голубей и береговых ласточек. С нажитых мест, очевидно, их согнало не только радиоактивное загрязнение, но и уменьшение кормовых возможностей. В 1987 году произошла массовая вспышка численности мышей. За лето их количество возросло в 1000 раз, как на «чистых», так и на «грязных» участках. Зоологи объяснили это явление резким увеличением кормовой базы, вызванным неубранным урожаем зерновых.

Третий период (с 1992 года и до наших дней) характеризуется стабилизацией экологической обстановки и постепенной сменой ландшафтов (естественным зарастанием полей, заболачиванием осушенных участков и т.п.). Такие условия, по мнению ученых, вполне содействуют развитию и саморегулированию животного мира, что и подтверждается имеющимися результатами. Например, на учете Чернобыльского центра радиационно-экологического мониторинга зоны отчуждения находится немногим более 200 единиц каждого из существующих здесь видов копытных. Это те особи, которых работникам Центра удалось отследить. На самом же деле, говорят ученые, животных в несколько раз больше. По приблизительным подсчетам, проведенным ранее Чернобыльским экоцентром и ДП «Чернобыльлес», в зоне отчуждения ЧАЭС насчитывается (в зависимости от сезона) 2,5—3 тыс. диких кабанов, 1,5—2 тыс. косуль, 1—1,5 тыс. лосей, а также, по меньшей мере, 30 «краснокнижных» видов животных, птиц и насекомых. Среди них — лошадь Пржевальского, речная выдра, ондатра, бобер, рысь, барсук, орлан белохвостый, черный аист, серый журавль, редкие бабочки... Всего в зоне водится 390 видов диких животных и птиц, что полностью соответствует естественному для центральной части Полесья разнообразию фауны.

Наиболее быстрыми темпами в зоне начали размножаться дикие кабаны. Известные своей плодовитостью, гибким поведением и нахальным характером, эти животные очень быстро приспособились к новому состоянию окружающей среды и в числе первых среди копытных серьезно нарастили свою численность. Нынче в зоне их так много, что встретиться с ними или увидеть следы их пребывания можно повсеместно, даже в центре Чернобыля. Самоселы жалуются не только на ущерб, наносимый вепрями в огородах, но и на их «претензии на жилую площадь». Так, одна из местных жительниц не раз просила работников Экоцентра найти охотника, который бы помог ей избавиться от страшного соседа. Кабан поселился у нее во дворе и чувствует себя так вольготно, что позволяет себе есть прямо из собачьей миски.

Главный вывод, сделанный учеными в результате многолетних исследований в зоне, заключается в том, что изменения, вызванные воздействием радиации на организмы животных, по наследству не передаются. «Даже на хромосомном уровне таких изменений, которые передавались бы по наследству и влияли бы на общую популяционную структуру того или иного вида, не выявлено, — говорит руководитель группы радиоэкологического мониторинга Экоцентра, кандидат биологических наук Елена Бунтова. — Частота мутаций здесь приблизительно такая же, как в промышленно загрязненных районах».

Плотность радиоактивного загрязнения, которая местами в зоне остается очень высокой, также, по выводам ученых, никак не отражается на численном и видовом составе животного мира. Даже в когда-то «рыжем лесу», наиболее пораженном радиацией, сейчас кипит полноценная животная жизнь. «Определенные изменения в организмах животных, конечно, происходят, — рассказывает инженер-биолог Экоцентра, кандидат биологических наук Игорь Чижевский, — ведь содержание радионуклидов в тканях и органах животных остается довольно высоким. У нас были данные, по которым у дикого кабана фиксировалось 200—300 тыс. килобеккерелей цезия-137 на 1 кг веса и до 500 килобеккерелей стронция-90 в костях. Это очень высокие цифры. Доза облучения, получаемая животными от интерперованных радионуклидов, иногда превышает норму в 200 раз. Но у природы достаточно большой резерв самовоспроизводства, чтобы перекрывать последствия радиоактивного воздействия. В общей массе многочисленного потомства, которое дает животный мир, дефективные особи почти незаметны, поэтому негативной картины развития того или иного вида они не создают».

В целом, считают биологи Экоцентра, для проведения наблюдений за животным миром и получения точных данных нужно иметь постоянно действующий научный полигон. Не владея информацией о динамике размножения животных и птиц в зоне до аварии, ученым Чернобыля сложно прийти к выводам, подобным тем, которые, например, удалось сделать ученым Каневского заповедника. Там, на одном из участков многолетнего наблюдения сразу после аварии на ЧАЭС были замечены резкие взлеты и катастрофические падения численности животных. Взлеты ученые объяснили возникновением компенсаторной реакции на воздействие радиации в виде повышенного выхода приплода. А падение — снижением репродуктивной функции самок после 2-х тяжелых родов и уменьшением кормовой базы как следствия роста численности. В Чернобыле подобное явление наблюдалось на мышевидных грызунах, но утверждать, что «демографическая вспышка» была следствием повышения уровня радиации, а не увеличения количества кормов (за счет неубранного урожая), здесь никто не берется.

До 2002 года изучением влияния малых доз радиации, генетикой, другими видами исследований животного мира в Чернобыльском радиоэкологическом центре занимались 12 ученых. Потом, в результате резкого снижения финансирования со стороны Министерства по чрезвычайным ситуациям, эти эксперименты были прекращены, штат работников сокращен, а радиоэкологический центр реорганизован в Центр радиационно-экологического мониторинга. Сейчас в нем работает только пять представителей науки. Но даже для проведения мониторинговых работ им не хватает техники, бензина, других видов материально-технического обеспечения. Ученые считают, что научные работы в Чернобыле свернуты слишком рано. Ведь зона, по их мнению, — это огромный полигон для исследования влияния радиации на окружающую среду. И не использовать его в научных целях — это будет второе (после загрязнения территории) преступление. С точки зрения биологов Экоцентра, нынешние работы по наблюдению за фауной половинчатые и дают только приблизительное представление о численности животного мира, представители которого постоянно мигрируют. А именно этот чрезвычайно важный фактор, по мнению ученых, остается неисследованным. Однако наиболее их беспокоит неопределенность статуса зоны, которая де- факто является уникальным по своим габаритам и многообразию ландшафта заповедником европейского масштаба. Оформить же это юридически не позволяет украинское законодательство. В соответствии с ним, территория, на которой, пусть даже локально, ведется промышленная деятельность и имеет место высокий уровень радиоактивного загрязнения, не может считаться заповедной. Нет в законе и такого понятия, как радиоэкологический заповедник, на что, по мнению экологов, стоило бы обратить внимание законодателям. Отстаивая позицию сохранения только что восстановленного разнообразия фауны и минимизации влияния на него человеческого фактора, работники Чернобыльского экоцентра выступают за предоставление статуса заповедника хотя бы части территории зоны. Но для этого опять же нужно введение в закон категории «радиоэкологический заповедник». В будущем биологи предпочитали бы видеть этот уникальный край в составе, скажем, украинско-белорусской Чернобыльской пущи, которую можно создать по аналогии с белорусско-польской Беловежской. Объединение зоны с Полесским государственным радиоэкологическим заповедником, которым является белорусская часть загрязненной территории, по мнению ученых, будет наилучшим образом содействовать размножению редких животных на этой «отпущенной людьми на волю» земле.