Жизнеспасающий прорыв

Так совпало, и это представляется весьма символичным, что уходящий, 2018 год, отмечен еще одним замечательным юбилеем, непосредственно связанным с именем великого хирурга. А именно: в мае этого года исполнилось ровно 60 лет со дня основания Национального института сердечно-сосудистой хирургии имени Н.М. Амосова.   Детище и гениальное творение Николая Михайловича, гордость и несомненное достояние Украины...

Нам, авторам этих строк, выпала большая честь создать книгу «СЕРЦЕ ОЧИМА ХІРУРГІВ. Інститут імені М.М. Амосова крізь десятиліття»  о становлении и развитии НИССХ или, как его называют в народе, Института Амосова. Во время одной из первых встреч с его нынешним директором, академиком НАМН Украины, титульным автором нашей будущей книги, Василием Лазоришинцем мы определились с форматом издания, который воплотился в серию новелл-воспоминаний ведущих кардиохирургов (причем, разных поколений) о своих непростых исканиях и блистательных победах в этой легендарной обители спасения человеческих сердец.

Одним из первых таких «героев» стал Анатолий Криштоф — трансфузиолог, заслуженный врач Украины, кавалер медали имени Н.И. Пирогова Всесоюзного общества Красного Креста и Красного полумесяца, организатор службы крови в НИССХ имени Н.М. Амосова (1969). Именно он вместе с Николаем Михайловичем создали, причем в максимально короткие сроки, самую мощную службу переливания крови в во всем тогдашнем СССР. Анатолий Криштоф поделился с нами уникальными подробностями этого поистине жизнеспасающего прорыва, позволившего украинской кардиохирургии подняться на качественно новый уровень. Для нас, как журналистов, чрезвычайно ценным было то, что услышанное и записанное из первых уст до этого практически нигде не было опубликовано. Перед нами сияла еще одна грань гения Амосова.

— Сразу отмечу, что в клинику Амосова я пришел не сразу после студенческой скамьи, — вспоминает Анатолий Николаевич. — Прежде, чем сюда попасть приобрел некоторый опыт работы хирургом в довольно крупной больнице Донецкой железной дороги. Месяца два даже исполнял обязанности заведующего хирургическим отделением города Артемовск.

В Киев приехал в 1963-м. Попал на прием к Николаю Михайловичу. После недолгой беседы он мне сказал: «Хорошо. Идите к Сидаренко (заместитель Н.М. Амосова. — Авт.) и скажите о моем согласии на ваше зачисление». И уже вдогонку предупредил: «Только называйте ее, пожалуйста, Лена, а не Елена...».

По словам нашего собеседника, Института сердечно-сосудистой хирургии, как такового, тогда еще не существовало. Была специализированная клиника хирургии сердца, которая являлась, по сути, структурным подразделением Киевского НИИ туберкулеза и грудной хирургии под руководством Александра Самойловича Мамолата.

Хирурга Криштофа взяли на должность (тогда была такая) научного сотрудника-врача отдела врожденных пороков, которым заведовал легендарный Яков Абрамович Бендет, один из основателей украинской кардиологии и кардиохирургии. Постепенно молодой врач осваивал специфику сердечной хирургии, начал делать закрытые: Баталлов проток, митральные стенозы и другие. Ассистировал на операциях с АИК, в том числе и Амосову.

«Я как-то сразу взял очень высокий темп, — улыбнулся Анатолий Николаевич, — и немного не рассчитал силы. Здоровье слегка подкосилось, пришлось лечь в больницу, где я провел почти полтора месяца. После выписки сразу поехал в клинику, хотя был еще, скажем так, не в самой лучшей форме. Видя мое состояние, Николай Михайлович заметил, что стоять в операционной мне еще будет тяжеловато и предложил заняться подготовкой и обучением молодых врачей. Разумеется, я согласился...».

К концу 1969-го по количеству заготавливаемой крови Институт имел уже 600 доноров. Выделенные средства были оприходованы в полном объеме на приобретение современной аппаратуры и для ОПК, и для операционной, расходных материалов. Словом, закупили все то, чего не было и в чем остро нуждались. «Второе дыхание» пришло как бы сразу... В итоге вышли на уровень, когда, по сути, самостоятельное отделение переливания крови в отдельно взятом Институте стало, по сути, самостоятельной станцией переливания сначала третьей, а потом второй категории

Кроме того, доктор Криштоф, конечно же, регулярно присутствовал на традиционных пятиминутках в начале рабочего дня, во время которых намечался план оперативных вмешательств, определялась очередность оперирования больных. Но вся эта стратегия с тактикой в момент начисто рушились, когда в кабинет заходила «наша замечательная» Милодора Кирилловна, отвечавшая за «кровоснабжение». Она сообщала, что сегодня привезла из городской станции крови только такую-то группу. Наступало гнетущее молчание. Это означало, что все только что намеченные операции отменяются и мы вынуждены брать больного, для которого подходит привезенная кровь. Хирурги вздыхали, разводили руками, но ничего сделать не могли...

Так продолжалось какое-то время, пока в один прекрасный день Криштофа вызвал к себе Николай Михайлович и сказал: «Толя, сделай так, чтобы забор крови был у нас. Чтобы здесь мы были независимы...». Для начала Анатолий Николаевич основательно ознакомился с теоретической стороной вопроса, погрузился в руководства по патофизиологии и трансфузиологии (учение о переливании крови. — Авт.). После чего немедленно приступил к практике. В итоге уже через три недели забор крови происходил прямо в клинике. Это был 1969 год.

Когда процесс был более менее налажен, Анатолий Криштоф обратился к Николаю Амосову с просьбой: мол, хочу снова оперировать. А тот в ответ в своем духе: «Послушай, хирургов у нас — хоть отбавляй. А хороших клинических трансфузиологов — аж ни одного. Займись этим. Не мне тебе объяснять, насколько это для нас важно. Тем более, что у тебя довольно здорово получается...».

Нас всех оберегает случай. И вот буквально через несколько дней после этого разговора, словно некий знак судьбы, из Москвы, которой Украина тогда всегда и во всем подчинялась, пришел приказ МЗ СССР под номером 65 о создании отделений переливания крови (ОПК) при лечебных учреждениях. А у Амосова такой ОПК, по сути, уже был!

Криштоф внимательно ознакомился с приказом, к которому имелось приложение по объемам расхода крови при различных заболеваниях. К слову, такой врачебной специальности, как «сердечно-сосудистая хирургия» в том перечне еще не было, — была «хирургия грудная». Приказом также предписывалось обеспечить финансирование этих самых ОПК. Амосов отреагировал на эту стратегическую для хирургии сердца возможность мгновенно: «Толя, занимайся, подпишу все необходимые бумаги!».

«С учетом количества койко-мест, — продолжает Анатолий Николаевич, — я просчитал, сколько нам необходимо «сырья» и, соответственно, сколько это будет стоить. Подал смету в министерство здравоохранения УССР. Там настолько долго все проверяли-перепроверяли, что пришлось самому поехать в Москву, чтобы там добиться ясности в вопросе. В итоге на 1970 год нам выделили огромную и даже небывалую по тем временам сумму — 600 тысяч советских рублей.  Но эти деньжищи в определенные сроки нужно было освоить, то есть потратить, иначе — заберут обратно. Для ОПК были также выделены и штатные единицы, я взял на работу первых сотрудников. Это были, в частности, Алла Лаврентьевна Фесенко и Неля Никоновна Остапенко, которые, дай им Боже здоровья, работают в Институте и сегодня...».

Не вдаваясь в подробности, скажем, что к концу 1969-го по количеству заготавливаемой крови Институт имел уже 600 доноров. Выделенные средства были оприходованы в полном объеме на приобретение современной аппаратуры и для ОПК, и для операционной, расходных материалов. Словом, закупили все то, чего не было и в чем остро нуждались. «Второе дыхание» пришло как бы сразу...

В итоге вышли на уровень, когда, по сути, самостоятельное отделение переливания крови в отдельно взятом Институте стало, по сути, самостоятельной станцией переливания сначала третьей, а потом второй категории.

«То есть мы полностью вышли из подчинения городской станции переливания крови, — с гордостью поведал нам Криштоф. —  Отчитывались напрямую перед Институтом переливания крови МЗ УССР. Работали уверенно, стабильно, динамично набирали темпы. Благо для этого имелось все необходимое для перехода на автономное обеспечение кровью. В конце концов, вышли на показатель — 6 тонн крови в год! За этой цифрой  — тысячи дарителей крови!

При условии безвозмездной сдачи крови у нас было 18 тысяч доноров. Это стало возможным, прежде всего, благодаря тесно налаженному сотрудничеству с районным отделением Киевского общества Красного Креста. Я вошел в состав городского донорского совета. Кроме того, к тому времени вышла знаменитая книга Николая Михайловича «Мысли и сердце», которая принесла ему невероятную популярность в народе.  Он начал выступать с лекциями на заводах, предприятиях, в учреждениях Зализнычного и Соломенского районов Киева, да и не только. На лекции Амосова приходили тысячи людей. Кроме всего прочего, он говорил о том, что такое грудная хирургия, какие операции выполняются в клинике, показывал уже прооперированных больных. Особый акцент ставился на колоссальной важности крови для спасения жизней больных, страдающих сердечными недугами. Призывал приходить в наш Институт и пополнять запасы крови. Таким образом, одновременно блистательно решались две задачи: популяризация хирургии сердца и донорства».

Весьма любопытен и такой исторический факт. В 1974 году в Киеве во Дворце «Украина» прошел Всесоюзный съезд хирургов, в рамках которого была запланирована встреча с Амосовым в его клинике. Когда Николай Михайлович заявил убеленным сединами маститым профессорам с академиками, что клиника выполняет 900 операций в год, те только иронично хмыкнули: мол, у нас даже в областной больнице оперируют не меньше 2000. На что Амосов парировал: «Да, но для того, чтобы провести наши операции, мы используем две тонны крови в год». Все замерли: «Сколько?!». А потом, придя в себя: «А где вы берете такой объем?». Николай Михайлович показывает на Криштофа: «А вот он нам все обеспечивает». Что там говорить, приятно было поставить на место некоторых уж очень недоверчивых товарищей...

Одним словом, служба крови клиники Амосова была самой мощной в Союзе. Через некоторое время Анатолию Криштофу присвоили звание Заслуженного врача. Он стал третьим в этом статусе именно в сфере службы крови. Вместе с Николаем Михайловичем был также удостоен специальной награды советского Красного Креста — медалью имени Н.И. Пирогова. Только Криштоф — в нагрудном ее варианте, а Амосов — в настольном.

В общей сложности службе крови Анатолий Николаевич Криштф отдал 40 лет жизни, самый плодотворный ее период. Когда «донорское» направление было отлажено и поставлено на поток, вплотную занялся изучением клинической трансфузиологией в полном объеме, принимал непосредственное участие в лечебном процессе с использование трансфузии. К слову сказать, Институт, руководимый Н.М. Амосовым параллельно сотрудничал с десятью научными институтами Советского Союза, также занимавшимися вопросами трансфузиологии, в том числе с Центральным институтом переливания крови, с Институтом физиологии, сюда приезжали специалисты из институтов Вишневского, Петровского, Бураковского.

Кроме того, Анатолий Криштоф на правах нештатного сотрудника читал лекции по клинической трансфузиологии в Киевском институте усовершенствования врачей.  Вспоминает, как в 1972 году, когда вышел приказ №222 по организации ОПК на Украине, как раз слушал лекции по трансфузиологии в Ленинградском институте усовершенствования врачей. И ему, как уже бывалому и опытному спецу пришлось рассказывать, что и как нужно делать для организации ОПК. Ведь только у Амосова служба крови имела клиническую базу. Повторим: ни в одной клинике Советского Союза подобного опыта еще не было!

Неутомимый исследователь, Анатолий Криштоф также занялся вопросами гемосорбции, детоксикации, улучшением свойств консервированной крови, переходом на новые консерванты и растворы. Пристальное внимание уделялось проблемам свертываемости крови. Организовали даже специальную лабораторию реологии и микроциркуляции, или, как мы ее называли, свертологии. Успешно выступал на всех форумах по трансфузиологии. 

Анатолий Криштоф заслуженно гордится и тем, что стал непосредственным участником процесса перехода клиники на новые принципы хозяйствования. На так называемый, хозрасчет, на который киевлян вдохновил успешный пример офтальмологической клиники Святослава Федорова. Была проведена своего рода мини-реформа. Суть ее заключалась в переводе оплаты труда всего персонала на четко обусловленные, более справедливые принципы: вместо койко-мест было введено финансирование за успешно проведенные операции. В результате, помимо более высоких зарплат, у людей появился и четкий стимул к профессиональному совершенствованию. Думается, что такой принцип должен быть учтен и в планируемой реформе здравоохранения, о которой сегодня так много говорят.

...И хотя в настоящее время Анатолий Николаевич, по возрасту да и по состоянию здоровья, уже не является кадровым сотрудником Института, все же душой и всеми помыслами всегда там, в клинике Амосова, которой отдал не один десяток лет жизни, с которой связано профессиональное становление, которая стала для него по-настоящему родной. А начал все это неповторимый Амосов!