Простите, что не уберегли!

1 июля Украина пережила новую потерю на Донбассе. Под обстрел российско-террористических военных формирований в районе с. Водяное Волновахского района попал санитарный автомобиль Hummer. В результате прямого попадания ракеты враждебного ПТРК погибло двое украинских военных 36-й отдельной бригады морской пехоты: водитель, старший матрос Сергей Майборода и сержант Ирина Шевченко.

«Медики выполняли задание по эвакуации раненного побратима. Враг коварно расстрелял машину под эмблемой Красного креста. Этим преступлением российские оккупанты поставили себя вне международных законов, норм международного гуманитарного права», — сообщили в штабе Операции объединенных сил.

К сожалению, о Сергее Майбороде пока не удалось найти больше информации, чем официальная. Известно, что родом он был из пгт Билбасовка Славянского района Донецкой области, в свое время основанного как казацкая слобода. «Смелым морским пехотинцем, искренним патриотом и хорошим товарищем Сергей вошел во флотскую семью и навеки останется таким в нашей памяти», — пишут о нем побратимы из 36 ОБрМП.

Прощание со старшим матросом, водителем санитарного автомобиля 36 ОБрМП состоялось 4 июля в его родном поселке.

БОЛЬШЕ ВСЕГО БОЯЛАСЬ НЕ УСПЕТЬ НА ПОМОЩЬ...

В Херсоне попрощались с военным санинструктором Ириной Шевченко.

Ирину Шевченко в Херсоне знают как активного волонтера, которая с первых дней войны помогала военным на фронте. Сначала ездила передавать провизию и вещи первой необходимости, позже записалась в херсонский отряд быстрого реагирования «Влад» Общества Красного Креста Украины. Кстати, отряд назван в честь еще одного херсонского героя — добровольца батальона «Херсон», медика Владислава Ковалева, который погиб под Иловайском в 2014 году.

Поняв, что и дальше хочет помогать людям, Ирина прошла несколько медицинских курсов, после чего занималась преподаванием тактической медицины. В мае 2015 года она вступила на военную службу по контракту, была санинструктором 1-го десантно-штурмового батальона, а впоследствии — радиотелефонистом-санинструктором бригадного медпункта 2-го батальона. В 2016 году Ирина Шевченко была награждена орденом «За мужество».

В родном городе у Ирины осталась сестра. А по всей Украине — десятки друзей и сослуживцев. Многие из них приехали провести Ирину в последний путь. Около Дворца молодежи и студентов, где проходило прощание с погибшей, собралось немало людей. Преимущественно — военные и волонтеры, ближайшие друзья Ирины.

Мужчины едва сдерживали слезы. Вспоминая Ирину Шевченко, ребята называли ее и мамой, и сестрой, и хорошим другом. Все говорили, что женщина была чрезвычайно преданна своему делу. На службе она по-настоящему нашла себя. Чувство юмора, оптимизм, самопожертвование, умение сказать пару острых слов, после которых не оставалось аргументов для споров, — такие черты вспоминали друзья Ирины. В одном интервью Ирина сказала, что больше всего в жизни боится не успеть оказать помощь тому, кто в этом немедленно нуждается.

«Я ВИДЕЛ, ЧТО АРМИЯ — ЭТО ЕЕ СТИХИЯ»

Александр КАРПЕНКО, волонтер Общества Красного Креста:

— Мы познакомились в 2014 году, в отряде «Влад». Потом начали ездить по подразделениям, полигонам. После одной из таких поездок она и еще некоторые женщины из нашего отряда решили подписать контракт с ВСУ. Она всегда была с юмором, выкручивалась из любой ситуации. Могла и поругать по делу. В то время медиков очень недоставало. Ира решила помогать людям таким образом. Мы поддерживали связь. И даже когда ее заставляли идти в отпуск, она приезжала в Херсон, и мы ездили на дежурство, то она ехала с нами, не могла сидеть дома. Я видел, что армия — это ее стихия.

«ОНА НАМ БЫЛА КАК МАТЬ»

Виктор ГЛОВА, старший сержант 1-й роты батальона морской пехоты (в котором служила Ирина):

— Мы познакомились в июле 2015-го на полигоне Широкий Лан. Она сопровождала наше подразделение в зону АТО. Ирине у нас понравилось, и она попросила у руководства разрешения остаться. Нам сейчас всем очень трудно. Это невероятная потеря. Мы с ней часто виделись утром. Я приходил пить кофе.

Только Ира слышала «трехсотый» — сразу бронежилет, каска, рюкзак, который больше нее, и вперед. Неважно, в какое время суток. Говорила она: «Как я могу спать? А если что-то может случиться и нужно ехать?».

Она нам была как мать. Теперь у нас оторвали частицу. Видите, сколько людей здесь? Это говорит само о себе.

«СПРАВЕДЛИВАЯ, ТРЕБОВАТЕЛЬНАЯ, ПРЕЖДЕ ВСЕГО К СЕБЕ»

Лариса ЦУМАН, бывший волонтер, а сейчас военный медик:

— Когда сформировали сектор медицинского обеспечения на херсонском Майдане, к нам обращались гражданские. Так однажды пришла Ира, попросила ее тоже учить инструкторству. Когда начали появляться новые и новые жертвы, мы стали глубже заниматься тактической медициной, проходили разные курсы. В 2015 году нам предложили контракт, мы согласились. Служили рядом.

Ира была справедлива, требовательна, прежде всего к себе. Честная, веселая, добрая. Умела находить общий язык с сослуживцами. Если что-то случалось, она летела на помощь. Однажды мы встретились, и она говорит, что мы уже там, то есть на «нуле». Рассказала, что как-то случилось ранение — и она добежала до него быстрее, чем машина приехала. И с того времени там уже работала. Недаром у нее был позывной «Скажена».

«ИРА БЫЛА НАСТОЯЩЕЙ»

Анна КИРНИЧНАЯ, Центр тактической медицины UNIT:

— 21.02.2015. Мы тогда называли себя DesnaResсueTeam, а не Unit. Мы спали на соседних кроватях. Когда знакомились, она назвалась «Ирка-варка-стирка». Мы не были подругами, но Ирина была из тех, с кем за неделю на полигоне можно было стать такими крепкими побратимами, что сейчас ее потеря — это очень личное. Она была очень веселой, много рассказывала мне о себе. На Десне она тогда простужалась и безумно кашляла, похоже было на пневмонию. Мы пробовали ее уговорить поехать в Киев лечиться или просто не идти на мороз читать тренинг, но это была бы не Ира... Она шутила, мы долго вместе смеялись, потом она долго откашливалась, потом снова шутила, и мы опять смеялись.

Мне стыдно сейчас, что мы несколько лет не виделись. Но это судьба волонтерской дружбы — собрались, чтобы вместе выполнить общую задачу, потом разбежались каждый «затыкать» собой другую «дыру» в государстве, осталось только тепло в сердце и понимание, что ты такой бешенный не один, вас таких больных на голову много.

Теперь нас на одного меньше. Ира была настоящей. Ира была честна. Ира была настойчива. Каждый из нас теперь должен вдвое тяжелее пахать на своей войне: кто с врагами на фронте, а кто с теми, что в кабинетах. За себя. И за Иру. Мы помним тебя. Прости нас. Прости меня.

«ВОЗНИКАЕТ ДВОЙНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ — ПРЕСТУПНИКОВ ФИЗИЧЕСКИХ ЛИЦ И ГОСУДАРСТВА-АГРЕССОРА»

Владимир ВАСИЛЕНКО, юрист-международник:

— Если говорить о ведении войны, то вооруженные силы любого государства состоят из комбатантов и некомбатантов. Комбатанты — это военнослужащие, которые с оружием в руках принимают участие в боевых действиях. Некомбатанты — это лица, которые сопровождают армию и не принимают непосредственного участия с оружием в руках в боевых действиях. К последним принадлежит и медицинский персонал. Он находится под особенной международно-правовой  защитой. Медицинский персонал и их транспортные средства и любые объекты, если они обозначены должным образом — символикой Красного креста, не подлежат обстрелам, бомбардировкам и применением против них любого оружия. В данном случае уничтожение украинского транспортного средства с медицинским персоналом следует квалифицировать как военное преступление. Римский устав Международного уголовного суда квалифицирует такие действия именно как военное преступление. Такие действия запрещены всеми Женевскими конвенциями и в частности конвенциями 1949-го года.

Конечно, это преступление должно быть задокументировано, и этот трагический эпизод должен быть элементом доказательной базы, которую должно создать украинское государство для того, чтобы поднять вопрос об ответственности России за вооруженную агрессию против Украины и о совершении персоналом ВС РФ военных преступлений.

То, что погибшие медики имели военные звания, никоим образом не влияет на ситуацию. Понятно, что если медик входит в состав Вооруженных сил, то он имеет звание. Но они некомбатанты. Они не воюют, а помогают раненым, лечат людей, в том числе и военных. Они осуществляют гуманитарную миссию в вооруженном конфликте. И их деятельность никоим образом не влияет непосредственно на ход конфликта. Поэтому эти медики находятся, как я уже говорил, под особенной защитой. Еще раз подчеркну, таким образом, при нападении на медицинский автомобиль, россиянами было совершено военное преступление, за которым конкретные лица, что совершили это преступление, должны нести индивидуальную уголовную ответственность. Их должна, прежде всего, наказать Российская Федерация, в соответствии с ее уголовным законодательством. Если такое наказание с ее стороны не состоится, то эту ответственность должна разделить и РФ, как государство, поскольку ее военно-политическое руководство на соответствующем уровне не приняло мер для, во-первых, предупреждения таких преступлений, а, во-вторых, для наказания тех лиц, которые совершили эти преступления. Таким образом, возникает двойная ответственность — преступников физических лиц и государства-агрессора.

То, что Россия отрицает свое присутствие на востоке Украины и участие в конфликте, то это их прихоти и ложь. Наша задача — идентифицировать тех лиц, которые непосредственно совершили упомянутое преступление и все другие преступления против Украины и украинцев. По крайней мере, нужно зафиксировать преступление с привязкой ко времени и местности с учетом всех необходимых обстоятельств. Впоследствии не будет трудно вычислить, кто был участником этого преступления. Так же вычислили, кто в конечном итоге сбил Боинг MH-17 пять лет тому назад. И в случае с Боингом будет судебный процесс, который направлен на наказание соответствующих преступников.

Кроме того, убийство украинских медиков — это один из фактов, который должен быть зафиксирован, задокументирован и который должен стать элементом консолидированной претензии, которую Украина как государство, которое испытало вооруженную агрессию, должно предъявить Российской Федерации как государству, которое совершило эту агрессию. Это важно подчеркнуть. Все подобные факты совершения военных преступлений нужно постоянно фиксировать и документировать, а затем включать в консолидированную претензию, которая, я надеюсь, будет подготовлена украинской стороной. К сожалению, со стороны власти пока еще этот процесс велся хило. Надеюсь, что новая власть поймет важность этого вопроса и необходимость воплощения упомянутого алгоритма действий. Есть проект Закона о создании специального органа, который должен готовить консолидированную претензию. Также Закон «Об особенностях государственной политики из обеспечения государственного суверенитета Украины над временно оккупированными территориями в Донецкой и Луганской областях» от 18 января 2018 года предусматривает создание такого органа. К сожалению, пока еще не было позитивных движений в этом направлении. Кабмин создал какой-то непутевый орган, который оказался неработоспособным. Нужно осознавать и идти к тому, что рано или поздно России придется ответить за свои преступные действия.