«А я тебе все кличу, кличу...»

НЕ ВДОВА. ЖЕНА

И через три года после гибели мужа под Иловайском Алла Пугач живет в том же доме, где была с ним счастлива. Живет с его родителями, которые похоронили своего уже второго ребенка, и которым было бы тяжело не видеть постоянно детей Игоря. Она не любит, когда ее называют вдовой, говорит, что чувствует себя до сих пор женой, замужней женщиной, потому что хоть муж и ушел из их реальности, но он жив в памяти. А что хоронила его в закрытом гробу, даже несмотря на результаты четырех экспертиз ДНК, оставляет надежду на чудо.

«Он мне всегда нравился, еще с детства, потому что жили ведь не только в одном селе — Осмиловичи — на одной улице жили. Не представляла себе другого мужа. Говорила: если не выйду замуж за него, ни за кого другого не пойду. У него всегда было много друзей. И мы по-соседски сначала дружили, потом уже серьезно встречались целых два года. Все годы, совместно прожитые, была в нем уверена. Эта уверенность так необходима женщине, и она у меня была», — вспоминает сейчас Алла.

ФОТО ИЗ СЕМЕЙНОГО АРХИВА СЕМЬИ ПУГАЧЕЙ

В родительском доме, где прошло столько лет счастливой жизни, многое сделано руками мужа. Он провел в дом воду и канализацию, обустроил теплый санузел, белил, лакировал, делал потолок... Не стеснялся приготовить еду. Сделав хороший ремонт дома, начал ходить по людям и выполнять ремонты, это у него получалось качественно. Немного поездил на заработки: в Польшу, Россию, приобрел трактор, построил гараж, собирался покупать машину. Сегодня Алла вспоминает, как Игорь настоял поехать на отдых в Одессу, хотя дочь была еще достаточно маленькой. Но это оказался их последний совместный семейный отдых. До этого еще успели «ухватить» Крым: если в Одессу ехали с двухлетней дочерью, то в Крым — на большом сроке беременности Аллы. Жизнь впереди казалась бесконечной. И даже когда Игоря уже мобилизовали, а жене приснился необычный сон, верилось в лучшее.

«Он даже не получал повестку. Передали, что в сельсовете для него лежит повестка. Он сам поехал за ней. Не прятался, не искал вариантов «соскочить». Даже когда 1 августа 2014 пришел в отпуск, мог ведь не возвращаться. Наш сын имел с отцом особую связь, за несколько дней до его отпуска говорил, что «папа приедет». Когда Игорь погиб, сыну было 10 лет, в душе он так и не смирился с потерей отца, переживает ее до сих пор... Игорь мог остаться после отпуска дома, самое большее, что ему грозило бы — условное наказание. Сказал: «Я с судимостью жить не буду и из армии не уйду». А коллега, с которым пришел тогда, остался дома и живет», — вспоминает Алла.

Сон, неразгаданный по сей день, приснился ей, когда муж уже был на Ровенском полигоне. «Сон очень четкий. Знаю, что Игорь уже на востоке, и идет война. Почему — война? Тогда еще не говорили о ней. На самом деле тогда мы не знали, насколько серьезные события на востоке... Он мне звонит и говорит: «Алла, на наше село движется ураган». Я отодвигаю штору: с неба на наш дом опускается черный столб... Так страшно стало! Задернула штору, и когда утро уже наступило, выглядываю в окно — а Игорь уже не на востоке, а с нами, со мной, с детьми. Смотрю: во дворе нашем — зеленая-зеленая трава и много черных воронок. Но он — с нами! В то утро я мужу позвонила, рассказала сон и еще заверила его: все будет хорошо, потому что ты был с нами», — еще одно воспоминание Аллы.

Игорь продолжает оставаться рядом с семьей, родителями, сестрами, шуринами, племянниками, друзьями, женой, детьми. Только в другом измерении.

«КОМУ БОЛЬНО?..»

Только недавно Алла изменила заставку на своей странице в социальной сети. Это был снимок, сделанный кем-то из семьи, когда она ездила к мужу на полигон в Николаевскую область. Ездила за ним повсюду: на ровенский, николаевский полигон... На снимке такая щемящая картина: Игорь стоит у микроавтобуса, Алла смотрит на него. Здесь и радость встречи, здесь и печаль близкой разлуки, здесь понимание того, что следующая встреча может наступить не скоро, а больше всего здесь ЛЮБВИ. Через три года Алла напишет такие строки: «Сьогодні 3 роки, як ти не з нами. Немає слів, щоб передати, як нам тебе не вистачає. Герої йдуть високо в небо, а десь курличуть журавлі. А я тебе все кличу, кличу на грішній, грішній цій землі. Комусь потрібні п’єдестали й великі неземні скарби. Мені б — лиш погляд твій зустріти, й з обіймів щоб не відпустив...».

Когда состоялся расстрел блокпоста 51-й бригады под Волновахой, Игорь Пугач находился совсем рядом. Их блокпост также обстреляли. Некоторые из бойцов, напуганные пониманием того, что это — не маневры, а война, покинул позицию. Он потом объяснил жене, что не мог уйти оттуда самовольно, потому что не было приказа. «А без приказа я не уйду». Преданность делу, верность присяге — таким был ее муж, награжден после гибели орденом «За мужество».

Сейчас, пережив четыре экспертизы ДНК, похороны мужа (в Осмиловичах, в Иваничевском районе на Волыни, его хоронили в марте 2015 года), Алла больше всего хочет потом, когда-то поехать в ту деревню, где он погиб. Она не единственная в таком своем стремлении. Почему женщин, потерявших мужей или сыновей в этой необъявленной войне, тянет на место их гибели? Потому что это место, где они были еще живы. 19 августа 2016 она напишет слова, свой крик души: «25 августа 2014. Что об этой дате написано или известно? НИЧЕГО!!!!! А в этот день в селе Зеркальном погибло по меньшей мере 9 парней из Волыни. Кому от этого больно? Правильно, только родным. Все говорят о Иловайской трагедии 28—29 августа. Но наши ребята также защищали тот несчастный Иловайск. Где это упоминание ??? !!!! Что за неуважение !!!! Для кого-то 9 жизней это ничего, а для кого-то это вся жизнь: прошлое, настоящее и будущее, только в разных измерениях. Простите, возможно, за эмоциональное высказывание, но это больно, и когда-то должно вылиться. Боль не утихает с годами, только усиливается. И хочется ПРАВДЫ в конце концов. Но где она?».

Сегодня Алле 36 лет — столько, сколько было Игорю, когда он погиб. Сыну уже 13, дочь пошла, без папы, в этом году в первый класс. До деталей Алла помнит поездку в Днипро, где в морге искала своего мужа. Ее с сестрой на вокзале встретила волонтер Ирина, своим транспортом возила по Днипру, затем увезла в морг в Запорожье, ни за что не взяла ни копейки. Многих погибших еще можно было узнать. Пугачам же пришлось сдавать анализы на ДНК, но они не уставали это делать, четыре раза была экспертиза ДНК... В первые годы после перезахоронения мужа она не хотела никакого общения ни с кем. Вспоминает, как волонтер из Владимира-Волынского Константин Зинкевич приезжал в Осмиловичи, просил ее поехать с сыном во Францию, где семьи погибших украинских военных на востоке принимали местные благотворители. Таким семьям крайне необходима была реабилитация. Она отказала категорически. Впоследствии была первая поездка на отдых в группе таких же вдов жен, по просьбе Веры Крепец из Владимира, муж которой также исчез под Зеркальным. Общая беда объединяет — с теми, кто пережил подобное, ей легче общаться.

В последнее же время большую поддержку семьи погибших воинов получают от организаторов проекта «Меценаты для солдата». Его координатор Руслан Телипский, говорит Алла, стал для их детей старшим братом, отцом, другом. Совместные поездки, совместный отдых, общение, поздравления детей с днем рождения — многое «закручивает» Руслан и его команда, и боль потери если и не уменьшается, то будто угасает. Потому что есть ощущение, что гибель отца-воина была не напрасной, хотя, конечно, его в дальнейшей жизни никто не заменит.