«Я все равно буду ждать!»

Недавно в Никополе похоронили пулеметчика 93-й отдельной механизированной бригады Василия Логвиненко. Он погиб в конце августа прошлого года в Иловайском котле. Правда, долгое время боец считался без вести пропавшим, а его жена — Марина Ковалева, безуспешно пыталась найти могилу мужа. Обнаружить останки Василия удалось почти год спустя при весьма необычных обстоятельствах. Это стало возможным благодаря двойне — сыну и дочке, которые родились уже после гибели отца. Так получилось, что прямых родственников у Василия в живых не было — это и стало главным препятствием для проведения генетической экспертизы. Крохотные малыши — Мирослав и Соломийка — появились на свет нынешней весной. Их ДНК-тесты и позволили установить, что отец похоронен как неизвестный воин на Краснопольском кладбище в Днепропетровске.

Теперь останки Василия Логвиненко обрели покой на малой родине — в Никополе.

«ПОЗНАКОМИЛИСЬ, КОГДА НАС ПРИГЛАСИЛИ БЫТЬ СВИДЕТЕЛЯМИ НА СВАДЬБЕ»

С Мариной Ковалевой мы встретились возле подъезда пятиэтажки, где на свежем воздухе сладко спали в коляске Мирослав и Соломийка. Здесь в небольшой квартире на первом этаже жила молодая семья. «Я сама никопольская, родилась, училась и живу на 3-м участке. Так называют микрорайон Южнотрубного завода, где работали мои родители. Здесь же работал и мой будущий муж. Познакомились мы, когда нас пригласили быть свидетелями на свадьбе, а получилось так, что поженились мы сами. Я ему сказала: «Я тебе нравлюсь, и ты мне нравишься. Давай попробуем жить вместе!» Вот так и прожили двенадцать лет!» — рассказывает Марина. Она вспоминает, что первые годы жить молодым супругам было совсем нелегко. Зарплату на предприятиях в то время платили с большими перебоями. «Никогда не забуду, как Вася до первой смены вставал в четыре утра, ловил на Каховском водохранилище рыбку, бычков каких-то. Я их жарила — и вот это был завтрак. Потом мы разбегались по своим работам», — говорит Марина, качая головой. Но, как бы там ни было, жизнь потихоньку стала налаживаться. Василий был формовщиком 6-го разряда, и его ценили на заводе как специалиста. Со временем супруги купили квартиру, сделали в ней хороший ремонт. Незаметно подрос и сын Марины от первого брака — в нынешнем году он окончил школу. Казалось бы — живи и радуйся, но беда, как оказалось, уже стучала в двери.

«ПУЛЕМЕТЧИК — ПЕРВЫЙ В НАСТУПЛЕНИИ И ПОСЛЕДНИЙ В ОТСТУПЛЕНИИ»

Когда в Киеве начался Евромайдан, Василий Логвиненко решил взять отпуск. «Я встала поперек дороги и сказала: «Никуда ты не поедешь!» Короче, на Майдан я его не пустила. А вот когда началась события на Донбассе, он отправился в военкомат. Причем ходил тогда, когда я была «на сутках» — на дежурстве. И узнала я об этом не сразу. 26 марта он пошел в четвертый раз, а 27-го пришла повестка. У меня истерика была — как, куда, зачем? Но 3 апреля он уже был в части, в поселке Черкасское», — говорит Марина.

Вместе с 93-й бригадой Василий Логвиненко жарким летом 2014 года прошел весь Донбасс, был пулеметчиком на БМП — боевой машине пехоты. Когда украинские войска взяли Пески и очистили аэропорт под Донецком, бригаду вывели на ротацию. «В конце июля Вася приехал в отпуск на пять дней и... оставил мне в «подарок» детей. Мы успели подать заявление, чтобы расписаться, потому что столько лет жили в незарегистрированном браке. 18 августа его отпустили из части еще раз, и мы расписались. Он все шутил и смеялся: «Это же надо было пойти на войну, чтобы в ЗАГС затянули!» Мы еще поспорили с ним, на какой фамилии мне быть — он хотел, чтобы я тоже была Логвиненко, но тогда бы мы с сыном оказались на разных фамилиях. Так и осталась я на своей фамилии! А через четыре дня сделала тест, и оказалось, что я — беременна!» — рассказывает Марина. Вскоре, после обследования на УЗИ, обнаружилось, что у молодой мамы должна родиться двойня.

28 августа Василий позвонил в последний раз с фронта. «Я ему сказала, что у нас будет двойня, а в ответ услышала: — Ого! — Спрашиваю: — Что значит «ого!» — это хорошо или плохо? — А он отвечает: — Мамулечка, хорошо! Держись! — Еще успел крикнуть в трубку: — У нас нет раненых, нет убитых, все живы! Все будет хорошо, я вернусь! — Это были его последние слова, которые я слышала, — вспоминает Марина. — Потом связь прервалась. Звонить с передовой вообще было рискованно — они залазили на дерево или выбирались на высотку, но там их мог засечь снайпер».

О том, что муж погиб буквально на следующий день, Марина не догадывалась: «30-го утром проснулась и почему-то начала плакать. Видимо, что-то чувствовала, но еще не понимала. Пошла в магазин, а на дороге стоит собака, смотрит на меня и воет. Я ей говорю: — Ты чего? — И она ушла. Потом меня люди стали спрашивать: — как там твой? — А ведь он мне не говорил, что был под Иловайском, потому что там все разговоры прослушиваются. Вот так и жила много дней в полной неизвестности».

Уже позднее уцелевшие в бою товарищи рассказывали, что их колонна, выходившая из-под Иловайска, попала под обстрел в районе Новокатериновки. В гусеницу БМП, в которой ехал Василий Логвиненко, попала мина. Бойцам пришлось выбираться из машины под шквальным огнем. Многие погибли, а остальные попали в плен. Василия среди них никто не видел, но бойцы вспоминают, что слышали очереди работающего пулемета — похоже, что он до конца прикрывал отход товарищей. «Он и мне говорил, что пулеметчик — первый в наступлении и последний в отступлении», — говорит Марина.

«НАРОД У НАС ОЧЕНЬ ОТЗЫВЧИВЫЙ И ЧЕЛОВЕЧНЫЙ»

Когда позднее группу волонтеров Ярослава Жилкина сепаратисты пустили на поле боя, то они вывезли оттуда два «КАМАЗа» останков. «Сейчас, когда было перезахоронение, мне выдали заключение, что остался кусок кости и фрагмент туловища, которые принадлежали мужу. Там нет ни головы, ни рук, ни ног. Просто часть разложившегося тела», — горестно говорит Марина.

Установить по ДНК-тестам удалось личности двух земляков-никопольчан, которые служили с Василием, но самого Логвиненко, как оказалось, найти было сложно. Просто потому, что прямых родственников у него не осталось. Как позднее выяснилось, останки Василия и других бойцов сначала вывезли в Запорожье, а 16 сентября доставили в Днепропетровск. Через месяц — 18 октября, его как «временно неопознанного» похоронили на Краснопольском кладбище под № 7073. Но об этом Марина не знала. «Я вся была на нервах, пыталась выяснить, что случилось с моим мужем, и тут врачи сказали, что будут проблемы с беременностью и родами. Они заподозрили, что у девочки — киста головного мозга и гидроцефалия. Я была просто в шоке, но добрые люди помогли, и в январе я поехала в Киев, чтобы меня посмотрел лучший специалист по многоплодной беременности. Он сказал: — Давай рожай — будем смотреть. Проблемы есть, но это не смертельно! — Успокоил меня, и я решила рожать, хотя беременность протекала проблемно», — говорит Марина.

Родила она раньше срока, уже весной — как раз 1 апреля. «У мальчика кроме пониженного гемоглобина проблем нет абсолютно. Он уже скачет, на ножках стоит. Лежать не хочет, сидеть не хочет. Надо его держать за ручки — все время хочет прыгать. А девчушка более проблематичная». Если бы не киевские волонтеры, и прежде всего Геннадий Друзенко, считает Марина, неизвестно, чем бы все закончилось. Люди узнавали о ее проблемах через социальные сети, где про непростую историю писали подруги. Мэр Никополя Андрей Фисак тоже узнал о ситуации, в которой оказалась Марина. Он рассказал помощнику днепропетровского губернатора Татьяне Губе: «Вечером она позвонила, потом ко мне заехали, денег передали. Татьяна Петровна вообще молодец, сказала: — Мариночка, звони в любое время дня и ночи. Мы с тобой, мы поддержим тебя!» А Геннадий Друзенко написал в «Фейсбуке» пост «История, достойная пера Шекспира». «Мне теперь люди звонят и говорят: — Ти сильна, тримайся! — Я отвечаю: — С такой поддержкой можно быть кем угодно, когда ты понимаешь, что за тобой пол-Украины!» — считает Марина.

Звонят и пишут ей разные люди, которые хотят хоть чем-то помочь маме и крохотным двойняшкам — Мирославу и Соломийке. Например, недавно позвонили переселенцы из Стаханова и спросили, что нужно купить. Откликнулись предприниматели, которые привозят детское питание и подгузники для малышей. Немало людей, особенно жители Западной Украины, перечисляют деньги на благотворительный счет. «Вот Чикаленко Сергей Алексеевич один раз перечислил пять тысяч, а потом еще две тысячи. Очень хотела поблагодарить этого отзывчивого человека, искала его координаты в Интернете, но не нашла, а жаль! Бывает и такое, что приходит всего лишь несколько гривен, что особенно приятно и трогательно, потому что видно — простые люди, пенсионеры делятся своим скромным достатком», — говорит Марина. Присылает помощь и украинская диаспора — например, из штата Северная Каролина передали двухместную коляску для детей, а женщина из Москвы помогает лекарствами. «Народ у нас все-таки очень отзывчивый и человечный. Украина поборет все трудности только благодаря тому, что у нас такие люди. Ведь страна — это и есть люди. Они сейчас, в условиях войны, стали намного человечней и добрей», — говорит Марина.

«МНЕ НЕЛЬЗЯ СДАВАТЬСЯ И ПАДАТЬ ДУХОМ»

Живется молодой маме нелегко. Она получает по уходу за детьми скромное пособие — всего несколько сотен гривен. Правда, сейчас, после того, как личность погибшего мужа установлена, можно оформить все документы и получать на каждого из детей по полторы тысячи гривен. Чтобы получить эти деньги, нужно обойти множество инстанций и собрать кучу справок. Выручают мама и крестная, которые сидят с детьми. Входят в положение и работники органов местной власти. Удивительная коллизия, например, возникла при регистрации детей. Если бы Марина была на фамилии мужа, то — нет проблем. А так потребовалось... согласие отца детей, для того, чтобы зарегистрировать их на фамилию Логвиненко.

Сразу после похорон, на следующий день, Марина наконец-то получила «корочку» вдовы погибшего бойца. «Теперь хотя бы не придется платить за «коммуналку». Ведь сколько месяцев мужа не было дома, а счета шли и шли. Нет «корочки» — нет льгот, и все!» — рассказывает женщина. Теперь ей предстоит растить не только маленьких детей, но и как-то помогать сыну-студенту.

Однако самая главная проблема — собрать деньги на лечение маленькой Соломийки. Чтобы справиться с врожденным недугом, необходима дорогостоящая операция за границей. Марина надеется, что деньги со временем все-таки соберет: «Мне нельзя сдаваться и падать духом. Когда позвонили из Киева и сообщили, что экспертиза подтвердила — останки принадлежат мужу, я долго ревела, а тут под боком лежат две лялечки. Папины «кусочки», логвиненочки мои! Говорю себе: ты не имеешь права раскисать. У меня другого варианта нет. Я знаю, что если завтра будет трудно, меня девчонки поддержат. Когда я лежала на сохранении в Киеве, было очень тяжело. И я подумала: ну все, будем голодать с детьми. Но тут отозвались киевляне, которые прочитали обо мне в Интернете — они очень сильно помогли: и лекарства, и препараты, и еду приносили. Когда хоронили мужа, тоже все помогали — городская власть, предприятие, общественные организации, волонтеры. Спасибо всем огромное!»

КРОШЕЧНЫЕ ДОЧКА И СЫН ПОМОГЛИ НАЙТИ СВОЕГО ОТЦА

Искала Марина своего мужа очень долго. Она рассказывает, что сначала эксперты для опознания по ДНК попросили его бритву и зубную щетку, но это результатов не принесло. «У него была редкая группа крови — первая, отрицательный резус, — говорит Марина. — Вася был почетным донором, и потому в Днепропетровске стали искать его кровь, и нашли 2 миллилитра плазмы. Однако по плазме определить нельзя. Оставалась лишь надежда на детей, но брать у них кровь я не разрешила — побоялась за их здоровье. Тогда приехал эксперт, потер ватной палочкой за щечкой, взяли пробы — это и позволило определить с высокой степенью вероятности родство». Так крошечные дочка и сын помогли найти своего отца, которого никогда не видели — действительно, шекспировский сюжет!

Но тут Марина неожиданно признается, что до сих пор не верит в смерть мужа. «При мне раскапывали могилу на Краснопольском кладбище, доставали гроб, а я стою и никакого чувства. У меня пусто на душе, нет ни боли, ни страха, ничего — не знаю, как это назвать. Страшней всего жить в неведении. А тут еще бойцы звонили и говорили, что кто-то видел его в плену, будто вывезли в Россию, и я жила надеждой. Честно говоря, я жду его и сейчас. Ведь когда человек умирает, то ты видишь, кого хоронишь, а тут десять месяцев ждала — и пустой гроб. Где-то в глубине души все-таки теплится надежда, что он однажды вернется живой. Иногда засыпаю и прошу его: — Приснись! Скажи хоть — ты там или тут? — Когда были похороны, сыну ночью приснился сон. Будто стоит отец в дверях и говорит: — Сыночка, это не я! Я живой, я приду! — Затем похожий сон приснился и моей сестре. Опять он спрашивал: — Зачем вы похоронили этого пацана — это не я. Я еще вернусь! — Если это так, то выну Васин крест из земли и буду до конца жизни ходить на ту могилу, буду ухаживать за ней! Ведь самое страшное — не то, что я похоронила не его, а то, что там лежит тот, кого могут искать всю оставшуюся жизнь. В принципе я не сомневаюсь в компетентности экспертизы, но человеку свойственно сомневаться до последнего. И вот эти сомнения гложут и не дают покоя. Все равно буду ждать!»

Для тех, кто хочет помочь семье героя:

Карточка Марины в «Приватбанке» — 5168 7572 4612 5084