Антиглобализм: риск простых решений

Ну, это в прошлом, а в настоящем? Что будет, например, если вернуть 20 млн. только легальных «гастарбайтеров» (Гаджиев К., «Введение в геополитику», М., 1998., с. 95) из Европы назад в Турцию, Грецию, на Балканы и т.д.? Что произойдет в этих странах от такой «прибавки» к местному уровню безработицы и потери валютных переводов?

Страны — участницы ОПЕК на своих конференциях сами устанавливают монопольные рыночные цены на сырую нефть. Помимо ОПЕК в мире насчитывается ещё около 30 товарных ассоциаций, контролирующих кроме нефти цены на сахар, кофе, какао, каучук, олово, медь и т.д. (Сб: «Всемирное хозяйство — сфера борьбы и сотрудничества», М., 1984, с. 268) В связи с этим, кто и где доказал, что бедные Восток и Юг страдают сильнее от экспансии Запада, чем от нефтяной и других «петель» своих же соседей?

Казалось бы, этому можно противопоставить многочисленные примеры монополизации Западом своих достижений. Но это только внешнее сходство. Существенная разница в том, что естественная монополия, как, например, нефть или какао, вечна, а интеллектуальная — преходяща. Телефон и магнитную ленту, какими бы патентами в США и Германии они ни были в своё время защищены, сейчас во всем мире не производит только ленивый. Более 80% генетически улучшенного семенного фонда зерна сейчас сосредоточено в руках Запада. Так что же, по иррациональной антиглобалистской логике лучше бы он (Запад) вообще их не выводил?

Куда же на самом деле направлена финансово-экономическая составляющая глобализации? Если не туда, куда нам указывают, то кому выгоден этот миф? Несомненно, региональным хозяевам- бюрократам, инстинкт самосохранения которых заставляет списывать собственную дикость и неповоротливость на злонамеренного иностранного «дядю».

Более запутан вопрос о традиционном культурном наследии, хотя можно показать, что и он сводится к тому же. Да, западные музеи заполнены бесценными сокровищами древних культур Месопотамии, Египта, малоазиатской части древней Греции. Но их же откопали и расшифровали западные археологи. Неужели было бы лучше, чтобы они там и сгнили, поскольку у местных народов до них руки так и не дошли даже за 1000 лет проживания над их остатками. То есть, с вымершими культурами кажется всё ясно: собственно, мы о них и узнали (и ещё узнаем) в первую очередь благодаря глобализации. А как быть с ныне живыми национальными особенностями культур? Поставим вопрос по-другому: даёт ли право на безусловное сохранение той или иной культурной особенности только сам факт её принадлежности к национальной (региональной)? Очевидно — нет, поскольку, например, вряд ли народы бассейна Карибского моря сожалеют о каннибализме, а китаянки — об обычае сжимать ножку специальной (национальной!) деревянной обувью, дабы она так и осталась детского размера. Следовательно, одного факта принадлежности явления к национальной культуре не достаточно для его безусловного сохранения, если и сами носители его отбрасывают. И вообще, в свете геополитики кажется тривиальным, что региональность в любом случае несет оттенок дефектности, поскольку невозможно доказать, что люди упорно делали что-то так, как делали, зная, что где-то может быть лучше. Говорить о неповторимости — это простая тавтология, поскольку региональность по определению неповторима.

К сожалению, это только полдела, так как тогда всплывает не менее сложный модальный вопрос: «А кто должен или может быть арбитром в этом деле — что оставлять, а что — нет?» По идее, для этого и нужна декларируемая повсюду, прежде всего Западом, свобода личности, чтобы каждый мог решить это сам для себя. Какая может быть свобода личности, — пугают мир антиглобалисты, — когда в обмен на вышеупомянутые ценности почти всё эфирное время настолько забито космополитическими «мыльными операми» да голливудскими боевиками, что национальным произведениям и промелькнуть негде? Но ведь это сильное упрощение. Во- первых, кто её смотрит-то, эту видеопродукцию? Определенный контингент, от которого все равно не зависят судьбы общества, культуры, цивилизации. Поэтому — на здоровье, пускай себе смотрят. Во- вторых, нам это зрелище не навязывают, а наоборот — нам показывают то, что мы хотим увидеть. Чем больше будем хотеть, тем больше будут показывать. Или (от обратного) — большинство человечества и понятия не имеет о теории относительности. Так неужели на основании этого кто-то сомневается в том, что физика будет существовать столько, сколько будет существовать человечество? В разные времена в Англии и России верхушка общества настолько игнорировала родной язык, что разговаривала сугубо по-французски. Ну, и что из этого? Поговорили и... перестали. Отчего бы это?

В чем же опасность приведенных выше упрощений антиглобализма? На мой взгляд, она заключается в том, что вольно или невольно он толкает нас в сторону от истинных причин проблем, действительно стоящих сейчас перед человечеством. В рамках одной статьи невозможно, конечно, рассмотреть, насколько обоснованы все опасения, высказываемые по поводу глобализации. Поэтому, стремясь избежать обвинений в тенденциозности, перейдем от критики (негатива) к альтернативному изложению позитива — геополитическому видению тех же проблем.

Геополитически экспансия как наиболее болезненный компонент глобализации есть неизбежное проявление силы и ни в каком обосновании не нуждается. Задача геополитики заключается не в обосновании экспансии или глобализации, а в правильном выборе цели для неё, тогда этот метод прекрасно «работает». Проиллюстрируем данный тезис примером из не столь отдаленной истории: выдвижение президентом США Вудро Вильсоном 8.01.1918 г. знаменитых «14 пунктов» — условий мира для воевавших тогда стран. В частности, п. 2 гласил : «Абсолютная свобода торгового мореплавания в мирное и военное время». С первой половиной пункта («в мирное время») вроде бы всё ясно: имея крупнейший флот, США хотели навязать миру свою гегемонию, убрав архаичные препятствия для него. Таково было мнение современных Вильсону антиглобалистов, хотя тогда они назывались по-другому. А вот как быть с его второй половиной: «в военное»? На это не было обращено внимание или, во всяком случае, считалось мессианской причудой президента, а зря. Пункт 2 — это естественное продолжение конвенций о цивилизованных правилах ведения войны. При любых обстоятельствах она не должна вестись против мирного населения. Представим же себе, что неограниченная подводная война Германии против Англии в 1916—1917 гг. или 1939—1941гг. продолжилась бы «успешно». Кто начал бы вымирать от голода на Британских островах в первую очередь? Старики и дети. Армия — в последнюю очередь, в чем мы горько убедились на примере истории блокадного Ленинграда.

Получается, что мирное население таких островных государств как, например, Япония, Куба, Англия при игнорировании «военной» половины п. 2 de facto подвергается дискриминации, хотя бы и в скрытой форме.

С другой стороны, снятие морской блокады с Кубы, достигнутое в апогее Карибского кризиса, удержало мир на грани атомной войны, то есть именно возврат к истинному духу п. 2 В. Вильсона позволил миру остановиться на краю пропасти. В этом историческом контексте В. Вильсон подобен ветхозаветному пророку, теперь уже в своем отечестве, вернее, во всём мире. Это позволит нам вскрыть истинный смысл п. 2: нельзя загонять какое-либо государство в угол, даже если ему противостоит весь остальной мир. Доведенная до отчаяния нация способна на изощренную изобретательность в нанесении непоправимого ущерба остальному миру!

Выдвинутые В. Вильсоном «14 пунктов» мира и его бескомпромиссная борьба за их воплощение — образец редкой в истории морально-этической ангажированности, выраженной им самим: «Какова причина того, что Иисусу Христу до сих пор не удалось убедить мир следовать его учению в своих делах? Причина этого лежит в том, что он проповедовал идеал, не создав каких-либо практических средств для его достижения. Поэтому я и предлагаю практический план претворения его целей». Аналогия не будет казаться чрезмерно мессианской в мистическом отблеске того, что мир довел его до паралича. Скорее это и есть те «Blut und Boden», на которых только и может взойти так необходимая растущим государствам в борьбе за жизненное пространство общенациональная идея.

В заключение хотелось бы привести светлый пример цивилизованной глобализации, рассеивающий мрачную атмосферу мировых разногласий. Это международное соглашение по Антарктиде от 1959 г., согласно которому она не принадлежит никому, но любое государство имеет право утвердить там своё присутствие.

Чем не модель для будущего?