Арсений Маляр: тоталитарная трагедия

Трагическая судьба львовского крестьянина-труженика Михаила Федуна и его семьи, изложенная на страницах «Дня» писателем Дмитрием Чоботом (статья «Преступление под кровавыми символами», № 175 — 176 от 30.09.2011), — хоть и печальный, но очень поучительный пример того, каким кошмаром может стать для общества тоталитарный режим, слепо приносящий в жертву своим идеалам невинные человеческие жизни.

Еще до вторжения советских войск в Западную Украину с кровавыми последствиями сталинизма столкнулся юго-восток страны. Жители Харьковщины, Днепропетровщины, Донбасса и Запорожья к 1939 году пережили уже искусственный голод, раскулачивание и политические репрессии. Людей тысячами отправляли в сталинские лагеря и сибирскую ссылку.

Одна из таких невинных жертв советского тоталитаризма — Арсений Захарович Маляр 1915 года рождения. Этот простой чернорабочий-металлург из Запорожья пострадал от двух одиознейших политических режимов — нацистского и коммунистического. Лишь каким-то чудом ему удалось выжить после истязаний сталинско-гитлеровских палачей, и сегодня история его мытарств хранится в музее одного из отечественных промгигантов — детищ красной индустриализации.

По сути, жертвой сталинизма Арсений Маляр стал еще в семнадцатилетнем возрасте, когда в голодном 1933 году был вынужден устроиться на тяжелейшую работу — ручную загрузку печи строящегося металлургического комбината. «Это были сложные, голодные годы. При полном отсутствии механизации работали с помощью кувалды, лопаты и лома», — вспоминает Арсений Захарович.

На момент подхода немецких войск к Запорожью он трудился мастером по разливке завода «Днепроспецсталь». Принял участие в эвакуации оборудования этого стратегического для СССР предприятия. В сентябре 1941 г. из четырех бригад в цехе осталось только две, и Арсению Захаровичу с коллегами пришлось работать по 12 часов в сутки. Благодаря их самоотверженному труду из территории «Днепроспецстали» за 45 дней обороны ушло 2327 вагонов с металлом и агрегатами, но сами спасители остались в захваченном фашистами городе. Гражданское население обязательной эвакуации не подлежало, а эвакуироваться на Восток, по словам запорожских историков-краеведов, можно было лишь при наличии связей или денег, причем очень больших. У Арсения Маляра, естественно, ни того, ни другого не было.

С приходом немцев он уехал в пригородный поселок Кушугум, где быстро попал в руки палачей из гестапо. Его дальнейшая судьба — яркое свидетельство того, что сталинский режим запорожцы отнюдь не боготворили, как это пытаются представить нынешние последователи кровавого «вождя». Более того, в 1941-м часть населения региона даже жаждала расправы над членами КП(б)У.

«Вскоре на меня донесла проживавшая в Кушугуме гражданка Панченко. Фашистам она заявила, что в советское время беспартийных мастерами по разливке на заводах не назначали, после чего меня забрали в запорожскую немецкую тюрьму. Тогда кругом висели приказы о том, что все коммунисты обязательно должны регистрироваться в комендатуре. Я не регистрировался, а значит — укрывался», — пишет Арсений Маляр в воспоминаниях.

Восемь месяцев гестаповцы выколачивали из него признание, избивали в тюремном подвале, дважды водили на показательный «расстрел».

«Коммунист? — спрашивает меня немец и указывает рукой. — Иди». Отводят в подземное помещение, повторяют вопрос и стреляют из автомата в потолок, только щепки летят. После третьего выстрела опять задают тот же вопрос и снова стреляют. А потом командуют: иди назад. Такое они применяли истязание», — вспоминает автор мемуаров.

Арсения Захаровича освободили только после того, как его жена представила немцам 32 свидетельства от соседей о том, что он не коммунист и в партии не состоял.

Отметим один интересный нюанс. «В фашистской тюрьме я понял, что немец очень пунктуален в части следования закону. Если ты в чем-то виновен (в их понимании, конечно), тебя расстреляют, если окажется, что нет, — отпустят», — отмечает в воспоминаниях Маляр.

По его словам, для красных подпольщиков, бывших партийцев и евреев нацисты выделили в тюрьме отдельный подвал. Но поскольку следствие не установило, коммунист он или все-таки нет, содержали его в общей камере (вместе с ним там находилось еще 150 человек, причем 40 из них — женщины).

Практикуемые гестапо методы дознания, особенно на оккупированных территориях, справедливыми и гуманными не назовешь. Но следователям НКВД в эпоху сталинского террора «вершить правосудие» было еще проще. Тройки выносили подозреваемым приговор без наличия доказательств их вины. А показания и доводы обвиняемых для советского «правосудия» не играли абсолютно никакой роли.

В этом Арсений Маляр убедился опять-таки на собственном горьком опыте. Он надеялся, что после изгнания немцев сможет начать новую, более счастливую жизнь. Считал, что пришла «своя власть». Но уже в 1946 г. «его» власть предъявила ему обвинения в измене Родине и приговорила к длительному сроку заключения. Из нацистских застенков Арсений Захарович попал в сталинский ГУЛАГ.

На этом этапе своей жизни он не останавливается подробно, отмечая лишь, что в лагерях провел почти девять лет. Можно только догадываться, что он там пережил. Непосильный труд, нечеловеческие условия, притеснения от тюремщиков и уголовников — лишь малая часть того, с чем повседневно сталкивались в ГУЛАГе политзаключенные.

Даже освободившись, Арсений Маляр продолжал оставаться «врагом народа», лишенным гражданских прав и социальных гарантий. «Я честно трудился на протяжении 58 лет, но положенного горячего стажа так и не заработал, не пользовался ни общественными благами, ни льготами», — пишет он в мемуарах. И только в 1991 году, на закате советской эпохи, фемида, наконец, признала семидесятипятилетнего Арсения Маляра невинной жертвой сталинских репрессий. Его реабилитировали.

Но мытарства Арсения Петровича продолжались и после долгожданного оправдания. В сознании части сограждан он так и не заслужил права на сострадание. «Сразу после реабилитации я обратился за моральной поддержкой и материальной помощью в ветеранскую организацию завода, на котором работал еще подростком, восстанавливал его из руин. Но там мною побрезговали. Сказали, что их ветераны — люди заслуженные, с большим стажем работы (от 15 лет и более), и бывшие заключенные им не нужны. От горечи и обиды я больше к ним не ходил», — вспоминает Арсений Маляр. На старости лет ему, абсолютно безвинной жертве тоталитаризма, пришлось выживать буквально на подачки.

Стыдно и печально, что в городе, где от рук коммунистических палачей пострадали тысячи людей, с помпой и пышностью открывают памятники их вождям и идейным вдохновителям, преследуя при этом настоящих патриотов, желающих лишь восстановления правды и исторической справедливости.