Боль памяти

В последнее время опять оботрился вопрос Волынской трагедии. Казалось, Польша и Украина твердо стали на путь взаимопонимания и примирения. Ведь десять лет тому назад достойно отмечено 60-летие кровавых событий общим заявлением польского Сейма и украинской Верховной Рады и совместно декларацией президентов двух стран. 65-летие трагедии также сопровождалось почтением памяти жертв с обеих сторон на наивысшем уровне. А сегодня в Польше активизировались силы, которым не по нраву отношения, постепенно складывающиеся между двумя славянскими народами после краха коммунистического тоталитаризма. Они требуют провозгласить события 1943 года геноцидом, а день 11 июля — «днем памяти мученичества кресов».

Для нас, волынян разных поколений, эта тема — незаживающая и доныне рана, ведь живем на земле, которая полита кровью двух порабощенных на то время народов, где о трагических событиях до сих пор рассказывают очевидцы и потерпевшие, где растут травы и деревья на руинах бывших поселений, где стоят памятники на местах гибели и вечного покоя погибших. Что же случилось и почему? Кто в том виноват? Над этими вопросами еще долго будут работать историки, будут спорить: у каждого своя правда, но факты останутся фактами. Польская сторона в подавляющем большинстве обвиняет во всем украинцев, не утруждая себя поиском истоков страшной конфронтации в условиях немецкой оккупации, которая продолжилась и в послевоенной коммунистической Польше — печально известная акция «Висла».

Знаменитая Дермань — «царица волынских сел» (по высказыванию Уласа Самчука). После поражения украинской революции здесь, как и на всей Западной Волыни, устанавливается польская власть. В несколькотысячном селе за порядком следят пять полицейских. В 1921-ом закрывают украинскую гимназию, через какое-то время здесь уже польская школа. В 1922 году вводится военная часть, сзывают на сходку всех мужчин, на школьном дворе по очереди кладут их на стул и безжалостно бьют, чтобы те сознались, имеют ли оружие. Два дерманца вскоре умерли от побоев. Дальше новый «подарок» — у села забирают свыше двухсот гектаров земли для вновь создаваемых хозяйств «осадников», вооруженных ветеранов польской армии, которые должны усиливать власть на так называемых «восточных кресах». Поляки занимают в селе почти все должности. Во всех государственных учреждениях позволяется употреблять лишь польский язык. Людей, у кого фамилия на —ий, склоняют принять католицизм и записаться поляками. В условиях такого притеснения в селе возникает ячейка «Просвіти», а в 1935 году создается тайная организация ОУН из 27 членов, преимущественно молодых ребят. В конце тридцатых годов польская власть усиливает репрессии против украинцев: обыски в домах, изъятие литературы, аресты, несколько дерманцев оказываются в концлагере Береза Картузкая. Как только началась Вторая мировая война, молодые патриоты подняли антипольское вооруженное восстание, первое в Западной Украине. Они погибли в неравной борьбе с усиленным полицейским отрядом. Во время немецкой оккупации Дермань становится центром украинского повстанческого движения, которое вызывает ярость у захватчиков. 30 мая 1943 года каратели совершили в Дермани жестокую расправу, уничтожив 75 местных жителей в Залужье. Сначала людей убивали на улице и во дворах, жгли дома. Потом всех, кого поймали, согнали в долину и повели к Яцюхову рву, где были три известковые ямы. Здесь всех подряд расстреливали и сбрасывали в ямы. Случилось это в Залужье, как раз там, где жили ребята, которые готовили и подняли восстание в начале сентября 1939-го. А карателями вместе с немцами были поляки, которые пошли служить оккупантам во вспомогательную полицию, так как украинцы из нее убежали в леса, где формировалась УПА. Очевидно, это была месть слишком «украинскому» Залужью. Десятилетиями замалчивалась страшная трагедия, только в конце 80-х на месте «известковых ям смерти» односельчане построили памятный знак, свидетели расправы начали рассказывать о зверствах гитлеровцев и их прислужников.

Карательные акции оккупантов не обошли и соседней Бущи, что расположена около больших лесных массивов, где находились отряды украинских повстанцев. Село дважды сжигали в 1943 году — весной и осенью. Погибли от пуль и сгорели в домах два десятка бущанцев. Вот что написал в воспоминаниях местный учитель Антон Федорчук: «Все это делали карательные отряды, сформированные из немцев и поляков. Потому что с появлением партизанского движения украинцы отошли от немцев. Тогда они взяли себе в помощь поляков. ...Что это было за страшное зрелище... Горели вместе все четыре части села — Зацерква, Закорчма, Осередок, Заян. Под вечер — море огня: шумит, гудит. А бущанцы только выглядывают из кустов за горой. Спасать свое добро боялись идти. Сгорела в доме на печи мать Мыслинчука Харитона, а самого Харитона убили». Стоит прибавить, что уничтожили всех, кого застали, кто не успел или не мог убежать в лес. Среди погибших и две девушки из соседнего Новомалинского хутора Подобанка — 14—15 лет.

В марте-мае 1943 года гитлеровцы начали набирать в полицейские шуцкоманды поляков, которые особенно ненавидели все украинское. У них появилась возможность отомстить местному населению, которое поддерживало своих повстанцев. Силами венгерских военных (союзников немцев) и польской полиции сожжена часть сел — Билашив, Стубло, Волица и др. В Волице полицаи из Мизоча сожгли мать одного из командиров УПА — «Ворона», Петра Демчука. Но самой нечеловеческой акцией стала расправа оккупантов над жителями небольшого лесного села Святое, которое находилось в зоне расположения руководящих органов южного округа УПА-Север «Богун». После вооруженного столкновения с повстанцами в урочище Городище немцы, венгры и польские полицаи загнали всех захваченных крестьян в большую ригу на околице и подожгли. Двое мужчин смогли прорыть ход под подвалом, выскочили, одному повезло убежать в лес, второго же подкосила вражеская пуля. В огне погибло 72 человека, среди них и дети. Нескольких человек уничтожено при попытке бежать; на раненых клали солому и поджигали. Всего 83 жителя Святого приняли мученическую смерть 13 апреля 1943 года.

Заметим: перечисленные события состоялись до июня 1943 года, то есть до начала массового истребления украинцами поляков. Поэтому возникает вопрос: кто начал братоубийственную войну?

Близ упомянутых сел на юге Ривненщины, межующей с Тернопольщиной, со второй половины ХІX в. существовали польские поселения — Хиновка, Кудрин, Гурбы, Будки, Камяки, Просинщина. Во время немецкой оккупации в этом лесном крае базировались советские партизаны — соединения им. Михайлова под командованием А. Одухи. Их поддерживали жители польских колоний, поскольку и те и другие ненавидели украинских повстанцев за их стремление иметь самостоятельное государство. Нельзя не учитывать и то обстоятельство, что польское эмиграционное правительство в Лондоне призывало соотечественников до последнего держаться за «восточные кресы», потому что только тогда сможет возродиться их государство в границах 1939 года. Не все села и хутора были враждебно настроены к украинскому освободительному движению. Достаточно большое село Кудрин, где из между доброй сотни дворов было несколько украинских, выполнило требование повстанцев: поляки, за исключением двух неженатых мужчин, покинули дома и пошли в райцентр Мизоч. А вот Хиновка имела свой отряд самообороны, происходили столкновения с воинами УПА, которые закончились истреблением польского населения. В круговорот смертельного противостояния попало и село Гурбы, которое фактически исчезло с лица земли летом 1943 года; до сих пор исследователи не могут сойтись на версии о виновниках его уничтожения, поскольку есть документы, которые подтверждают расправу со стороны немецких захватчиков. Польские же историки во всем обвиняют украинских националистов.

Память об украинско-польском противостоянии — не утихающая боль, она долго будет будоражить человеческие души. В то же время она должна и учить два соседних народа добрососедству, способствовать примирению и взаимопониманию, а также предостерегать от повторения подобных трагедий в будущем.