Братья Наказа

С горы село Гута-Блищановская — как на ладони. Именно в этом живописном урочище, где остановился цыганский лагерь, разворачивались драматические события, впоследствии пережитые вместе с персонажами и зрителями фильма «Цыганка Аза». Сюда мысленно возвращается Александр Мищук. С некоторых расстояний: в пространстве — две сотни верст, во времени — пятнадцать лет. «Вошел мой Наказ в историю отечественного киноискусства», — говорит о коне Александр Мищук.

Он думает, что коням, как и людям, снятся сны. Цветные и черно-белые, как в старых фильмах. Поэтому иногда представляет, как где-то в конюшне стоит грустный Наказ, который видит незабываемые картины цветущего лета. Оттуда, с Гуты-Блищановской. А там горной тропинкой конь несет в долину молодого всадника. Вокруг — поля, широкие левады, древний лес, тихая речка Тернавка, которая течет к Днестру. Между старыми ивами — скирда, где всадника высматривают Азины глаза, в которых «... і сонечко ясне, і темрява ночі».

Когда-то киношники упорно искали и таки нашли в Дунаевецком районе село Гута-Блищановская. Но время рекой уплывает, уносит в вечность людей и животных, оставляет на своих берегах нерядовые события, которые становятся светлыми воспоминаниями. Теперь Александр Мищук — в далеком от этих живописных мест селе Квитневое Белогорского района.

«Может, помните, что Азу погубила любовь к Василию, которого в фильме играл Игорь Крикунов. Ну, а какой же цыган без хорошего коня?.. А Наказ — это, знаете, штучка. Никого, кроме меня, и близко к себя не подпускал. Норовистый. Если кому-то и удастся сесть в седло, то становится «в свечу»... не бьет», — говорит о характере коня Александр Мищук.

Итак, Игорь Крикунов не стал испытывать злую судьбу. Вместе с конем пригласили на съемки и Мищука. Как это произошло? Александр вспоминает: «Я тогда учился в Каменец-Подольском институте, на ветфакультете. Приехали киношники в поисках коня. Как раз накануне с ипподрома в Киеве привезли в опытное хозяйство вуза Наказа — он там в гонках участвовал. Я к этому коню сразу душой прикипел, и он — ко мне. А как же, это — умное существо: чувствует, кто к нему с лаской и умением. Ну, вот: пригласили нас с Наказом на съемки. Я — то ли дублером Игоря Крикунова, то ли каскадером, не знаю, как эта роль у них называлась. Конец июня, экзамены позади — перешел на третий курс. Конечно, согласился на предложение. Это в фильме — какие-то секунды нашего участия, а на съемках были две недели. Издали снимали камерой, чтобы лицо всадника не было видно. Наказ — иноходец: правое переднее и правое заднее копыто одновременно переставляет. Посмотришь, как идет, залюбуешься, здесь-таки и об амазонке вспомнишь...».

Александр увлеченно рассказывает о Наказе-иноходце, объясняет, откуда у него уважение к коню, который, согласно восточному календарю, символизирует новый 2002-й год. «Объявил Будда, что будет одаривать животных. Конь прибыл за подарком седьмым. Не обогнал ни быка, ни петуха, ни змею, которые по определению передвигаются медленнее. Благородное, умное, трудолюбивое существо!». Мищук вырос около коней: «Отец мой был конюхом. Еще с тех далеких времен, когда на ферме выращивали коней для кавалерии. Дед был кузнецом — никто в селе не мог так подковать коня, как мой дед».

Он так прирос к седлу, что его даже обида не мучает: «Иду в галоп... У скирды на окраине села отдаю коня, а Крикунов — к Ляле Жемчужной, она Азу играла...».

Тогда гнедой, с белой отметиной на лбу, рысак по кличке Наказ стоил своей золотой копии. Это животное словно знало себе цену, ибо не обращало внимания на шумную компанию, на обычную в таких ситуациях кутерьму — только Мищука конь встречал радостным ржанием. Поэтому Александр и после съемок дневал и ночевал около коня, пока не пролетели, словно табун по лугу, студенческие года. Получил направление в далекое от Каменец-Подольского и Гуты-Блищановской село Квитневое Белогорского района: «Назначили меня главным ветврачем в тогдашнем местном колхозе. Здесь был и теперь есть конезавод. Как кобылы, так и жеребцы — такие, которым далеко до наших. Я же словно душу там, в Каменец-Подольском оставил. За девчатами, с которыми в городе гулял, не скучал, а по Наказу сердце болит. Рассказал о своей печали председателю колхоза Иващуку Петру Владимировичу. А он? Езжай, ответил, в институт и купи для хозяйства этого коня».

Не поехал, а полетел, как на крыльях, в предчувствии выстраданной встречи: «Господи, что же это от Наказа осталось! Ребра выпирает, как у негодной клячи. То ли животное печаль поедом ела во время разлуки, то ли ее прелой соломой кормили и камни на ней возили? Возвращаюсь в Квитневое с Наказом, Петр Владимирович глянул... «Что же ты привез?» — спрашивает сурово. Отвечаю, что вернет свою былую форму.

Так оно и получилось, как Мищук думал: «Уже через два или три месяца я узнал в нем коня, который на киносъемках нес меня к цыганке Азе. К какой только представительнице прекрасной половины табуна его не водили, каждая отвечала ему благосклонностью. И он не перебирал. Рьяным был в работе, которую зоотехники селекцией в коневодстве называют. И у него здесь, в Квитневом, восемь дочерей и девять сыновей. Осенью была выставка в Хмельницком. Так возили их и показывали людям. Все смотрели и любовались, завидовали нам. Было много желающих купить хотя бы одного, но мало у кого были большие деньги. Так — как менее, чем за «бедных» сто тысяч гривен, коня не отдаем. Только в академию пограничных войск подарили одного».

Поэтому прежде председатель колхоза, а теперь генеральный директор ООО «Племзавод Квитневое» Петр Иващук ездит на «Вольво» последней модели. В этом обществе — 160 коней. Если бы продали, то купили бы столько же или больше таких же «Вольво». Богатое оно, предприятие. Образно говоря, конь-трудяга тянет предприятие к финансовому процветанию.

Вместе с Петром Иващуком и Александром Ищуком едем в «Вольво» вдоль укрытых белым снегом полей, которые обещают богатые урожаи. Услужливое воображение рисует картины давно прошедших дней, когда на крестьянских наделах работали кони. Пахали, сеяли, собирали и возили к молотилке зерно. Потом живых, понемногу, но уверенно отправляли в отставку, вместо них ставили в борозду «стальных коней». Обеспечивали научно- технический прогресс в земледелии. И скотоводстве — также. Чуть ли не повсеместно. Мол, конь — это архаическое пятно на индустриальной картине современного села, написанной светлыми красками.

А вот и конюшня, где кони почти достают гривами высокий потолок. Вот они, сыновья и дочери Наказа. Застоялись. Тот бьет легко копытом в металлическую калитку. «Обращает на себя внимание, чтобы не прошли мимо», — гладят лошадиную гриву по очереди Иващук и Мищук. Когда выводят одного из конюшни, другой обижается, что не его выводят. Отворачивает и опускает голову. И этот — штучка...

Повезло Кобзарю, среднему сыну Наказа. «А вы спросите, почему именно к нему большее внимание. Потому, что он сирота. Мать его, Клеопатра, когда ожеребилась, к сожалению, умерла. Остался жеребенок... А здесь — простая рабочая кобыла на своего жеребенка наступила... Ну, усыновила Кобзаря», — рассказал Александр Мищук.

Говорит о недавнем времени, когда, казалось, что улеглась пыль за табуном. Проскочили лугом и исчезли за горизонтом кони элитных пород и простые рабочие... Проходила эпоха коня-трудяги. Кое-где ушли в небытие, не передав никому своего умения подковать коня, и кузнецы. Хмельницкие статистики сообщили: «В 1990 году в хозяйствах области всех категорий было 51849 коней, а в 2000 г. — 47286». Если в те годы была тенденция к сокращению табуна, то уже на 1.01.2002 года в крае уже насчитывалось 49018 коней».

Так на каких же пастбищах искать табун? Те же статистики рассказывают о новых тенденциях: «В 1990 году в хозяйствах населения было лишь 1048 коней, и, например, в 1995 — 7867, а на первое января 2002 года — 23952».

Возвращается эра коня. И не только по восточному календарю. В крестьянскую жизнь возвращается. Хотя, может, и не от общего добра. «В Семенове, где я родился и вырос, больше сотни коней на подворьях крестьян. Выживают люди, вспомнив о патриархальном способе ведения хозяйства».

Помню, прошлой осенью пришлось мне, автору этих строк, побывать в селе Большая Решневка Шепетовского района. Расспрашивал тамошних людей, как им живется в этот период перехода от колхозной к частной собственности на землю. Побывал и на подворье супругов Верхоглядов, Елены Григорьевны и Ивана Арсентьевича. Пенсионеры, но на судьбу не роптали. «У нас конь есть», — объясняла, почему не бедствуют, Елена Григорьевна бывшая мастерица пудовых надоев на колхозной ферме.

Не знаю, долгой ли она будет, эта эра коня. «На наш век хватит», — искренне ответила пожилая Елена Верхогляд, жена бывшего колхозного тракториста. Если же верить «восточным характеристикам», то трудолюбивое и воспитанное животное должно вытянуть к более богатой жизни бедные села, среди которых и та же Гута-Блищановская, что, может быть, снится Наказу.

Гута-Блищановская не забыла о том лете, когда здесь, за селом, были киносъемки. Бабушка Юля, которой исполнилось 92 года, живет со своей младшей сестрой Екатериной Иосифовной Тарчинской (87 лет).. Сестры говорят, что в их селе уже молодого лица не увидишь: «Не стало Василия Ширшнева, который в «Цыганке Азе» играл роль мельника, Юхтина Магдюка, который на коне ехал, Бронислава Бойчука, который барана резал». Рассказала, что были свидетелями столыпинской реформы: «Там, за той горой, получили наделы земли крестьяне, которые жили победнее. На этих наделах завели свои хозяйства. Возник красивый хутор. Но не стало Столыпина, пришла новая власть, приказала снести хутор и присоединить к колхозу...». И опять — руины, на которых в Гуте-Блищановской оказались преимущественно пенсионеры. Как рассказали сестры, «те, у кого еще есть силы, купили коней, держат много скота, обрабатывают большие огороды и выживают».

Ну, а куда же проскакал «персонаж» кинофильма «Цыганка Аза»? Но не за горизонт, как оказалось. «С возрастом стал более ленивым относительно прекрасной половины своего конского рода. И с точки зрения селекции нельзя было уже его держать на племзаводе. Много здесь родственников Наказа. Поэтому продали его единоличнику в Кунев. Тяжелое оно, прощание, было для меня. И до сих пор снится, как его ведут за село. Вы видели, как конь плачет? Жуткое зрелище.» — говорит главный ветврач ООО «Племзавод Квитневое» Александр Мищук.

Кунев — окраинное село Изяславского района. Здесь — ООО «Куневское». Директор этого общества Анатолий Матвийчук рассказывает: «Еду как-то по родному селу — смотрю и вижу, что на дворе Анатолия Гребьюка конь стоит. Такой красивый, что глаз не оторвешь. Давно у нас такого не было. Может, еще от тех довоенных лет, когда в Куневе была комендатура и три военные заставы стояли. Кунев был приграничным селом. Так вот, о коне. Сразу понял, что в жилах этого животного течет «голубая» кровь. Поэтому и решил, что было бы неплохо, если бы влить эту кровь в табун нашего предприятия. Отдали Гребьюку за Наказа рабочего коня и еще тысячу гривен. К сожалению, Наказ уже не очень усерден в деле улучшения племенных качеств коней, но и здесь у него есть два сына и дочь. Старый конь, хотя и глубоко не пашет, борозды не испортит».

Анатолий Максимович считает: «Благодаря лошадям достигли определенных успехов в ведении скотоводства. Трактора на наших фермах еще не было. Во время дождя жаль трактор на клеверное поле посылать, а подводой траву не испортишь». Рассказывает о школьниках, которые летом, как ковбои, садятся на коней и пасут скот, радуется за подрастающее поколение: «Конь, чтобы вы знали, снимает негативную энергию, дети вырастают заботливыми и хозяйственными, умеют запрягать, верхом ездить. Прибавляет, что богатые украинцы возвращаются к коню: «Пусть возвращаются. А мы будем выращивать чистопородных рысаков и выгодно продавать».

Услышав же об истории Наказа, Анатолий Максимович воскликнул: «Так это он «играет» в «Цыганке Азе», которую я люблю смотреть?! А я и не знал...». Директор «Куневского» здесь же распорядился: Чтобы уже с этого дня Наказ получал дополнительную меру овса. Приказываю: давать ему по два ведра овса, а сена — сколько съест. Конюх Василий Коваль ответил с большим удовольствием: «Будет сделано, Анатолий Максимович!» С овсом «на потом» не откладывали. Поэтому конь спокойно, даже не заржав, всунул свою голову с белой отметиной на лбу в глубокое ведро. Сказано же: штучка.

Потом Василий Коваль берет его за узду и ведет в новую эру — эру Коня...