Еврейские дети на Черниговщине – жертвы Холокоста

Ежегодно в Международный день памяти жертв Холокоста мы вспоминаем страшную поражающую статистику жертв трагедии в Украине и мире. Готовя этот материал, мы пытались понять трагедию Холокоста через призму восприятия ее жертв, наших земляков, современных черниговцев, которые в годы Второй мировой войны были еще детьми. Сбор источников устных свидетельств является чрезвычайно важной задачей современных историков, поскольку свидетелей этой трагедии осталось не так много. Каждый такой рассказ — это не что иное как странное и неповторимое спасение ребенка в ужасных обстоятельствах.

Жительница Чернигова Сидоренко Лилия Михайловна родилась уже во время немецкой оккупации города в 1942 г. Ее отец — еврей, Шепелев Михаил Ильич, воевал в Красной Армии, впоследствии дошел аж до Берлина. Ее мама, украинка, Дорошенко Вера Ивановна на момент рождения ребенка была совсем молоденькой, двадцатилетней. Скрывались в погребах и подвалах втроем: Вера с маленькой Лилией на руках и ее мама — Матрена Кирилловна Дорошенко. Сегодня уже пожилая Лилия Михайловна не может скрыть слез, когда вспоминает рассказ мамы о том, что люди их отсюда выгоняли. Лидия Михайловна рассказывает об уникальном случае, когда две женщины с ребенком на руках шли по окраине города, в частном секторе, и вдруг натолкнулись на молодого немца на вахте, в голове у мамы промелькнуло: «Это все». Но он показал рукой что-то наподобие: «Идите отсюда!» и они перешли дорогу и спрятались в посадках. Мама была поражена таким поступком немецкого часового, не понимая, почему он их пожалел.

Пешком бежали в с. Выбли, люди боялись пускать их к себе в дом. Согласилась лишь одна старушка, жившая в конце села. К сожалению, фамилию своей спасительницы, которая прятала их до конца оккупации, Лилия Михайловна не знает. Но оказалась на удивление сообразительная: выходила к колодцу распускать слух, что к ней приехала родственница, больная тифом. Слух дошел до полицаев и немцев, те в дом входить боялись. Матрена Кирилловна весь день лежала на скамье как больная. А молодая Вера с дочерью Лилией сидели в чулане, снаружи двери которого были завешены тазом и корзинами. Двери эти открывались лишь ночью, выпуская узников каморки. Так жилы около года. После изгнания немецких оккупантов вернулись в Чернигов. Там узнали, что Илью Файбовича и Анну Борисовича Шепелевых (еврейских дедушку и бабушку Лилии) немцы расстреляли при попытке бежать из Чернигова в какое-то село. Вместе с ними погибли еще несколько еврейских семей.

Следовательно, пока мужчины-евреи воевали на фронте, их украинские жены с детьми оставались беспомощными дома перед антисемитской политикой оккупантов, в надежде на помощь родни, а иногда и абсолютно чужих людей (к сожалению, безымянных праведников мира). Такая же судьба постигла семью нашего следующего респондента.

Сокольский Яков Борисович, родившийся в 1935 г. в с. Белошицкая Слобода Холменского района Черниговской области, вспоминает, что в начале войны его отца, Бориса Абрамовича, еврея по происхождению, мобилизовали на фронт. Борис Абрамович в 1933 г. тридцатитысячником приехал в село и стал председателем сельсовета, колхоз на этот момент уже существовал. От голода село значительно больше пострадало в 1947 г., чем в 1932—1933 годах. Но уже в 1939 г. во время чистки партии Бориса Абрамовича уволили с работы из-за того, что он не ликвидировал в селе церковь. С началом советско-германской войны Бориса Абрамовича мобилизовали в Красную армию, он воевал в Крыму. По словам Якова Сокольского, «отец и в черта не веровал, он все делал для людей, за это всегда и «получал». Мать, Нила Иосифовна (из украинской семьи, где было заведено давать мужчинам библейские имена), с двумя сыновьями осталась дома. «Никто и не думал эвакуироваться, только муж отцовой сестры был заведующим отделом пропаганды областного комитета партии, они уехали еще до вторжения немцев и успели выслать свой новый адрес в Сталинградской области», — рассказывает Яков Борисович.

Как видим, советская власть не только не помогла эвакуироваться, а даже просто не предупредила еврейское население о безжалостных намерениях гитлеровской армии.

В Новгород-Сиверском находилась комендатура, куда всех евреев и свозили для дальнейшего уничтожения. Нила Иосифовна пыталась спрятать двух сыновьего Александра и Яна (Яковом он стал по настоянию школьного учителя позже) на хуторе Паростовское (4 км от села). Утром они возвращались домой и натолкнулись на полицаев, ребят полицаи санями повезли в Холмов. Мать шла следом, хотя ей говорили: «Оставь их!». Поэтому и ее взяли в сани, потом вместе с детьми она сидела в тюрьме. Большая мамина родня хлопотала об их освобождении. В конеце концов итоге откупились от полицаев золотыми часами, которые отцу во время танковых учений в 30-х годах подарил сам Ян Борисович Гамарник (поэтому и сына назвал Яном) и отцовским новым костюмом. Полицаи предупредили, чтобы детей дома не было. Но мать после этого еще вызывали немцы и били. Во второй раз высекли шомполами до потери сознания. Яков Борисович помнит ее страшную исполосованную спину, которую мазали гусиным салом. Сложнее было вылечить душу. Пытки сказались после войны, когда она тяжело умирала, потеряв ум...

Мы убедились в том, что и советская власть не позаботилась наперед об организованной эвакуации еврейского населения, зная отношение немцев к нему. Мобилизовав мужчин-евреев на фронт, советская власть не информировала их семьи об опасности уничтожения оккупантами, чем бросила их на произвол судьбы перед Холокостом. Наши респонденты считают, что в украинском обществе времен Второй мировой войны не было откровенного антисемитизма. Но, как и в любом обществе, были свои мерзавцы, и были свои праведники.

Отдельные семьи, пережившие ужас Холокоста, подверглись репрессиям другого тоталитарного режима — сталинского. Причина этих трагедий в природе тоталитарного режима, для которого идеология значительно важнее ценности человеческой жизни.