Феномен гениальности: требует ли он защиты?
Гений, в транскрипции восприятия факта его существования обществом — это такая же самая диковинка, как и камень, замерший в состоянии невесомости. Какая сила должна удерживать его в этой вычурной левитации, и кому это в конце концов нужно?
В обществе существует определенная иерархия — и слава Богу! Вот тот талисман, позволяющий независимому художнику быть «жизнеспособным» в творческом плане. Все талантливые личности олицетворяют собой определенный, крепко спаянный, монолит — хотя бы с точки зрения обычного потребителя. Однако в этом монолите есть свои собственные критерии адаптации определенной творческой личности к социуму. Ведь, как уже упоминалось, общество является сугубо иерархической системой, в которой каждый занимает свою собственную «нишу». И если стереть второстепенные черты, сразу же определяются два принципиально противоположные типа: это так называемые «противоборцы» и «приспособленцы». Каждый из них имеет свой личный творческий «иммунитет» и собственные взгляды на настоящую цену побед.
Следовательно, каждый из видов живет отдельной жизнью, и, соответственно, имеет свою собственную «головную боль». Лозунг о благотворных последствиях иерархии в обществе, безусловно, изобрели господа приспособленцы. Ведь так удобно воспринимать общество как структуру: если поймешь ее сложное построение, имеешь полезный шанс заставить ее действовать согласно своим творческим интересам. А это, в свою очередь — надежный залог того, что все проекты — исследования-изобретения мгновенно встретят понимание и согласие на всех служебных, научных и бизнесовых уровнях. Следовательно — это победа, триумф, тот «вкусный кукиш», скрученный под носом у врагов и апатичного общества.
Отсюда само собой напрашивается и резюме: безусловная полезность философии самореализации художника-приспособленца заключается в результативности его усилий. В конце своей жизни он может считать, что немалый процент его творческих идей (пусть и в очень откорректированном виде) все таки осуществился. Это, в свою очередь, является признаком плодотворности, а не бессмысленного и пустого творческого фантазирования. Хотя о таких сугубо практических художниках редко говорят: «он обогнал свое время», однако именно их осуществленные проекты и превращают наше общество в цивилизованное. В этом смысле приспособленцы и их идеи оказались более полезными для самого общества, а следовательно и сам факт существования этого типа художников — целиком себя оправдывает.
Противоборцы являются органически другими по своему составу. Эти личности значительно более талантливы, согласно с общим (хоть и посмертным) признанием. Глубина и разносторонность их возможностей поражает как айсберг, о настоящих размерах которого мы можем только приблизительно догадываться. Та верхушка, что над водой — это только незначительный процент почти внезапно реализованных проектов. По их «построению», то есть, по структуре мышления автора, нетрудно представить себе, какие супервозможности заложены в потенциальный заряд этого места. Это настоящая ракета, а не бутафорская катапульта. И если бы появился шанс осуществить все его проекты — наверное, наше цивилизованное общество пошло бы совсем другим путем. Поэтому, игнорирование творческих идей художников-противоборцев имеет, наверное, свой смысл — если дать им возможность осуществиться, человечество получит совсем другой вектор развития. В то же время господам приспособленцам, занимающим свои социальные ниши в обществе и убивающим время за райским лодырничаньем, стало бы совсем «не сладко».
Что касается жизни гениев — противоборцев в обычном бытовом аспекте, то и здесь, конечно, возникают свои трудности. Ведь противоборец всегда находится на своей собственной «волне», и потому ему довольно сложно понять, почему у других представителей человечества все дела происходят так медленно и вяло, словно во сне. Кроме того, господина противоборца не устраивает, что все его инструкции относительно подготовки и осуществления очередного творческого проекта выполняются несвоевременно и неверно, даже без намека на настоящее желание углубиться в самую суть дела. Все попытки художника-противоборца не подкупать и ублажать, а разумно объяснить «ответственным лицам» целиком прозрачную и к тому же очень актуальную практическую пользу того или иного проекта, часто встречает очень убедительно аргументированное фиаско. И наконец, спустя некоторое время, свободный художник — противоборец — вынужден согласиться с тем, что «то, с чем соглашаются все, и является истиной» — сonsensus gentium, как метод доказательства.
Однако сам художник, наблюдая плоды своих творческих находок, больше грустит, чем радуется, потому что только с большим усилием может узнать в этих грубо урезанных, но адаптированных под чужой вкус руководства проектах свою собственную первичную идею (понятно, совсем не привязанную ни к материалу, ни к городскому бюджету, и, кроме того, — не адекватную современной моде. Но, пусть и грустно, а художник вынужден согласиться с тем, что наконец-то родилось после многочисленных трансформаций, и продолжать считать все это своим. И художник, толерантный и очень уступчивый, голосует «за», очертив мысленно результат своих творческих усилий, — «sic et non» — так и не так.
Конечно, по большому счету, деление художников на «типы» — очень условно: это только чисто теоретическое предположение, однако оно базируется на практическом жизненном опыте. Однако важно помнить, что творческий потенциал гениального художника настроен не только на Космос, но также и на обычный, будничный диалог с обществом: поэтому очень важно, чтобы это был удачный диалог.
