Имперский синдром

Вначале замечу, что я не являюсь верующим, по-видимому, даже не крещен — потому что родители мои и я сам были воспитаны настоящими «советскими людьми». Но я давно приметил одну, как по мне, из наиболее талантливых корреспондентов «Дня» — пани Клару Гудзик. Хоть она и занимается религиозной тематикой, но в каждом ее материале ощущается глубокая эрудиция и безусловная патриотическая и гражданская направленность. А напечатанная в №158 «Дня» ее информация о «нескольких мгновениях церковной жизни» показалась мне весьма актуальной: ведь большинство читателей газеты, я уверен, не интересуется религиозными СМИ, а тут из первых рук мы получили полезную для себя информацию о намерениях Украинской православной церкви Московского патриархата, находящегося под патронатом российской власти, и используемых ею средствах для их достижения.

Напомню, что речь идет в частности о том, что самодержавие (не исключено, что в большевистском варианте или на принципах Петра I, который и положил начало Российской империи) для народа лучше чем демократия, и что великодержавное мышление является достоинством российского человека и его гордостью (во всяком случае — по мнению этой церкви). А для возвращения Украины в лоно вновь создаваемой российской империи лучшим средством является лишение украинцев собственного языка и распространения у нас языка русского — для достижения ее носителем власти над нами. Такой — и не меньше! — является цель деятельности у нас УПЦ МП. Дополнительно, по мнению последней, грехом для верных следует считать пользование светскими СМИ (это, как по мне, свидетельствует о несовременности православия — во всяком случае под началом МП) и общение с иноверцами (они названы «еретиками» — это уже совсем как у исламских террористов).

Все это вызывает вопрос: а не нарушает ли Конституцию такая деятельность УПЦ МП, явно направленная против независимости Украины? Мне кажется, что она очень похожа на позицию запрещенной из-за этого советской КПУ.

Замечу, что у меня самого родным с детства стал язык русский, на котором общались те самые советские люди. Хотя, вспоминаю сейчас, в начале нашей Независимости именно я начал внедрять украинский язык в родном мне научном заведении — тогда это казалось коллегам, мягко говоря, несколько необычным. Но потом я, к сожалению, расслабился: ведь пользоваться суржиком считаю для себя неприличным, а для свободного общения на своем национальном языке часто не хватает нужных слов. Поэтому жаль было неволить себя в довольно преклонном возрасте. Благодаря же пани Кларе, я теперь понял, что вместе с сознательными гражданами свободной Украины просто вынужден содействовать распространению украинского языка — ради поддержки не только демократического выбора, но и самой воли нашего народа — вопреки имперским потугам наших так называемых (ими же самими) старших (хотя и младших по возрасту) братьев.