Март 1944-го в моей памяти

У нас, «детей войны», особое отношение к фронтовикам и их подвигу. Ведь до сих пор перед глазами грустные картины прощания наших матерей с мужьями и сыновьями, которых полевые военкоматы весной и летом 1944 года массово ставили под ружье и бросали в беспощадное пламя разных фронтов. Через какое-то время почтальоны начали приносить солдатские письма — треугольники, а впоследствии — и первые похоронки. И уже летом 1944 года первыми вдовами в нашем селе стали Ульяна Тимощук, Зоська Кравчук и Анна Ваколюк. Женский крик, детский плач вырывались через окна хат. Тревога и печаль окутывали сердца остальных солдаток, мужья которых тоже где-то воевали: а что ожидает их завтра?

Я сам был свидетелем этих событий в родном селе Доросини, что в Рожищенском районе. А до сентября 1945-го еще 103 черные вести пришли в дома моих земляков. Это каждый четвертый доросиновец не вернулся домой с фронтовых, обожженных военным смерчем дорог и партизанских тропинок.

В трагическом списке мог быть и мой отец — Владимир Федчук. Немцы, чувствуя весеннее наступление на Рожище советских войск, решили на самом высоком холме Доросинь (урочище Смолярка) обустроить запасные артиллерийские позиции. Для этого прислали нескольких своих специалистов.

Как рассказали впоследствии мне старожилы, это было 17 марта. Накануне вечером на ночевку в хате Артема и Ярины Мельничуков обосновалась партизанская группа Александра Слюсаренко. На рассвете часовой с тревогой в голосе доложил о приезде вражеской бронемашины. Инженеры приступили к детальному изучению местности и разметкам. Командир группы принял решение уничтожить танкетку и ее экипаж. В перестрелке два немецких инженера были убиты, третий с водителем вырвались из-под обстрела.

Отплата не замедлила. На следующий день в Доросини прибыл карательный отряд и начал прочесывать обезлюдевшее село — искать партизан. Вот тогда в их кольцо и попал мой отец (он хотел проверить, не сожгли ли немцы нашу хату). Немецкий унтер принял его за партизана и повел на расстрел. Отец попытался бежать, потому что не хотел, чтобы его, как животное, убили за хлевом на куче гноя. На шум, крики и выстрелы выскочили офицеры, которые остановились на обед в хате местного священника Анатолия Борковского. К счастью, с ними подошла и его жена Евгения. Она знала немецкий язык и искренне заверила офицеров, что мой отец Владимир — их сосед, мирный житель и он не стрелял в инженеров.

Старший офицер поверил пани Евгении и даже перевязал тяжело раненого в плечо и грудь разрывной пулей. Потом почти месяц его выхаживал местный фельдшер Александр Никитченко. Наша семья и лично отец (а Всевышний выделил ему после того случая еще почти 67 лет) были коленопреклоненно благодарны сельскому медику за эту помощь. Впоследствии в Брянске в запасном полку на комиссии моего отца признали инвалидом ІІ группы и отправили домой долечиваться.

А еще не могу не вспомнить и солдатской доброты тех, кто 25 марта освободил от фашистов наше село, а в течение несколько дней и другие села района. На некоторое время тогда в Доросинях разместилась рота минометчиков 181-й Сталинградской стрелковой дивизии. Об этом узнал через три десятка лет, когда посчастливилось взять интервью у бывшего начальника штаба этой прославленной дивизии, генерал-майора Василия Зайцева. Тогда на юбилей освобождения Рожищ он впервые приехал из Москвы и привез из Подольского военного архива выписку и карты, которые свидетельствовали о боевом пути этой части и размещении полков, рот и батальонов в селах района. Оказалось, что стояли они в Уляниках, Подгорном, Береске, Кисилине, Доросинях и Витониже, пока в июле не прорвали линию фронта и пошли через Локачи — Иваничи за Буг, на территорию Польши.

Поэтому мы, сельские мальчишки, несмотря на запреты матерей, часто наведывались на позиции минометчиков. И всегда возвращались с «гостинцами» — гильзой патрона, звездочкой с пилотки, поношенным солдатским погоном, сухарем или кусочком сахара. Эти сладкие кусочки пропахший табаком усатый дядька, как казалось мне, слишком медленно доставал из своего вещевого мешка и штыком откалывал от куска рафинированного сахара. Искренне говорю, что слаще лакомств с тех пор я не пробовал. Теперь понимаю, что этими подарками в их сердцах щемящей болью отражалось воспоминание о родных детях, которые тоже страдали от военного лихолетья и нехватки родительской ласки...

Хотелось бы еще коротко напомнить и о таком факте, который с течением времени забывается. Рожище (сейчас город) батальоны этой дивизии освобождали дважды. Первый раз 3 февраля. И держали здесь оборону до 23 февраля, когда на рассвете немцы танковым ударом со стороны Ковеля заставили наши подразделения поспешно отойти на правый берег реки Стырь — на Вовнянку, Рудню и Рокини. Там они закрепились до повторного наступления 18 марта. Летом 1945-го, возвращаясь из Бреслау, где эта дивизия встретила День Победы, лейтенант Павел Богачев заехал в село Валерьяновку к своей спасительнице Екатерине Федоровне Носко. А тогда — в сороковую годовщину освобождения района от оккупантов — его пригласили из Белгорода в Рожище и он рассказал журналистам историю своего спасения.

«Наша батарея, — рассказал ветеран, — разместилась в садах жителей хутора Серхив, а стрелковые подразделения — на левом берегу реки в самом поселке. И вот утром 23 февраля 1944 года фашистские танки планировали захватить железнодорожный мост. Смяв заслоны, крестоносные бронемашины уже даже начали переправляться и разворачиваться для последующего наступления. Их прицельным огнем накрыли артиллеристы моей батареи. Но в первые минуты боя погибла вся обслуга пушки около хаты, где мы жили. Немецкий корректировщик дал своим танкистам ее точные координаты».

«Среди убитых мог быть и я, — продолжал Павел Богачев, — если бы меня на какое-то мгновение не задержала, уже в дверях, хозяйка дома Екатерина Федоровна, с сыном которой я подружился. Перед боем она благословила меня: «Жить будешь, сынок!» Это Божье мгновенье спасло мне жизнь, хотя я был еще дважды ранен на фронте».

Тогда же заслуженный фронтовик детально поведал и о храбрых бронебойщиках Ефремове и Чистякове, которые во время боя уничтожили еще несколько вражеских танков. Детальные материалы об их подвиге и трудовой жизни (а после войны они осели на Волыни) и героическом поступке местных медиков — врача Владимира Семашко и медсестры Веры Крадецкой, укрывавших под угрозой расстрела почти месяц под носом фашистов в спецблоке (для «тифозных») 20 раненных советских бойцов, которых не успели эвакуировать на восточную сторону реки Стырь отступающие наши подразделения, находятся в музее Боевой славы Сталинградской дивизии Рожищенской общеобразовательной школы № 1. Его создала со своими воспитанниками большая подвижница военно-патриотического воспитания молодежи Мария Андреевна Бойко.

Пусть вечной будет наша память о ней и всех ветеранах Второй мировой в независимой Украине.