Неоправданная гуманность

Как известно, новая власть провозгласила одной из своих приоритетных задач преодоление коррупции и взяточничества. Но для достижения успеха в борьбе с этими явлениями необходимо первым делом определить факторы, влияющие на распространение этих видов преступления.

В первую очередь следует отметить, что действия субъектов этих преступлений не импульсивные, не спонтанные. Они имеют осознанный и, как правило, спланированный характер. Это корыстные преступления, совершаемые с экономических побуждений. Экономисты считают, что люди делают выбор рационально, прагматически, сопоставляя потери и выгоды. Если выгоды от выполнения определенных действий больше, чем потери, такие действия выполняются, и наоборот — если потери больше, чем выгоды, то действия не являются рациональными и их выполнять не стоит. Таким образом, для определения причин взяточничества имеет смысл проанализировать выгоды и потери от их получения.

Исследователи не указывают на дефицит предложения взяток как относительно количества, так и по размеру. В конце 2004 года по телевидению неоднократно демонстрировали более миллиона долларов наличными, полученных только за выделение земельного участка в Киевской области. Следовательно, прямые финансовые выгоды представляют собой значительные суммы, не идущие ни в какое сравнение с заработной платой служащих. Потери же возможны только в случае реализации отрицательного для взяточника сценария, т.е., если он будет осужден. Но процент раскрытия таких преступлений очень незначителен, и судами Украины ежегодно рассматривается только несколько сот уголовных дел о взяточничестве.

И что же ожидает взяточника в суде? Наказание, предусмотренное за получение взятки, в новом Уголовном кодексе Украины, принятом в 2001 году, было смягчено, и сейчас оно меньше, чем наказание за кражу. Такая позиция законодателей кажется деструктивной. Кража является преступлением против отдельного субъекта собственности, а коррупция разрушает механизм служебной деятельности государства, который является институтом обеспечения права собственности в целом. Это преступление и против собственности как таковой. Кроме того, кража является «преступлением народа», ее главным образом совершают безработные и нуждающиеся, а взятка является «преступлением власти». И соотношение законодательных санкций за эти преступления указывает, к кому власть относится более гуманно: к чиновникам или к рядовым гражданам, которым она призвана служить.

Известный криминалист В. Лунев определил, что взятка является ядром коррупции. Можно считать, что последняя, в свою очередь, является ядром организованной преступности, которая без коррупции не существует. Ничто так не стимулирует преступность, как взятка. Даже сугубо экономические потери от коррупции, в частности с учетом убытков от потерянных иностранных инвестиций, превышают потери от краж. Но главное то, что взяточничество служит объективным основанием самооправдания для лиц, которые совершают другие корыстные преступления. Для некоррумпированного государственного аппарата контроль преступности не является непосильной проблемой. И наоборот — коррумпированное государство обречено на критический уровень преступности.

В Уголовных кодексах Республики Беларусь и Республики Молдова ответственность за взятку не ниже ответственности за кражу, а в УК России — высшая. В Китае вообще за коррупцию предусмотрено только одно наказание — казнь. В советские времена в абсолютном большинстве случаев взяточничество наказывалось лишением свободы на длительный срок и значительно строже, чем кража.

Таким образом, введение законодательной санкции наказания за получение взятки в размере, меньшем, чем за кражу, не отвечает фундаментальным факторам науки уголовного права и общепризнанным принципам демократии, интересам экономического развития Украины.

Показательна и судебная практика назначения наказаний за взяточничество. На расширенном заседании Координационного комитета по борьбе с коррупцией и организованной преступностью в декабре 1999 года президент Украины Леонид Кучма отметил, что в течение 1998 года за взяточничество при отягчающих обстоятельствах к 42% подсудимых применена менее строгая мера наказания, чем предусмотрено нижним пределом; каждый третий осужден с отсрочкой исполнения приговора; к 30% не применена конфискация имущества; а две трети взяточников даже не лишены права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью.

А в 2003 году (данные за прошлый год еще не опубликованы), за получение взятки к лишению свободы были приговорены уже только 34 лица из 381 подсудимых, или 8,9%; в том числе за совершение этого преступления при особенно отягчающих обстоятельствах приговорены к лишению свободы 7 из 27 лиц; только к двум из них применена конфискация имущества. В том же году за различные преступления к лишению свободы приговорены 60983 лица, следовательно, процент взяточников среди них составляет аж 0,055%. За период с 1998 по 2003 год доля взяточников, которым суд назначил лишение свободы реально, среди осужденных уменьшилась с 66,6 до 8,9 процента.

Как видим, соотношение существующих выгод и потерь для взяточников неадекватное и является одним из факторов совершения этого преступления. «От поблажки воры и плодятся», — отмечал Александр Солженицин.

При таких обстоятельствах, учитывая длительность и стабильность указанной практики, выходом является только законодательная отмена самой возможности назначения таких формально законных мягких наказаний. Нужно внести изменения в Уголовный кодекс, в соответствии с которыми наказание за получение взятки, независимо от обстоятельств, будет возможным только в пределах соответствующей статьи кодекса и не менее строгим, чем за кражу.

Известный американский социолог Эдвин Шур отмечал, что правильное применение законов способно положительно влиять на поведение индивидуумов, а изменения в поведении могут сопровождаться изменением сознания. И относительно «беловоротничковых» преступников это воздействие уголовного права может оказаться самым большим.