Опасность тусовки

Заметка пользователя Александра ЗЕЛИЧЕНКО, российского публициста (сообщество «Соло из соцсетей с... оркестром»)

Это слово вошло в широкое употребление в начале восьмидесятых. И поначалу очень мне не нравилось. Пока я не стал замечать, что в нем точно отразилось изменение глубинного характера нашего общения, когда к его сущностному содержанию — превращению многих «я» в одно «мы», все больше стало подмешиваться пустое совместное времяубивание.

•  Революция 91-го года сделала это времяубивание не таким уж пустым: тусовка превратилась в средство социальной защиты и социального же успеха. Без нее никуда: свои тебе помогут, свои тебя защитят, жить без своих невозможно... Как ни странно это может звучать, переход к капитализму на уровне небольших групп не разобщил, а сплотил нас — выживать в одиночестве в советское время было много проще.

Оборотной стороной этого процесса стал строжайший запрет на нападение на своих. Вот чего свои не терпят куда больше, чем чужие. Это — предательство, удар в спину. Самый страшный грех. От чужих ожидать такого нормально. Но от своего?.. Смерть предателю!

•  Законы тусовки суровы, и при других обстоятельствах могли бы показаться справедливыми. Но не при наших.

То есть в обыденной жизни все нормально. Чувство локтя. Защищенная спина. Взаимопомощь и взаимовыручка. Рука руку моет, и обе чистые. Бывает, конечно, что друг вдруг совершает поступок не слишком приглядный, ну, так на то он и друг, чтобы не слишком придираться... И вообще — не судите... В общем — все в порядке.

•  А вот в жизни общественной, в гражданской жизни все оказывается совершенно иначе. То есть так же, конечно, пока гражданская, общественная эта жизнь ограничивается обеспечением выгод для своей группы — неважно — большой, вроде партии, или не слишком большой. А вот когда речь заходит о стремлении обеспечить выгоды не для своей тусовки, а для всего общества, то тут начинаются проблемы. Потому, что то и дело приходится наступать на ногу самым, казалось бы, близким единомышленникам и соратникам. То исправлять неточности, то договаривать недоговоренную правду... И при этом иногда язвить, иногда смеяться, иногда ругаться — здесь уж все зависит от законов жанра публичного выступления. Обращаться же приходится к широкой аудитории. Вот и получается так, что ты вынужден постоянно нарушать правила общежития, существующие в малой группе — нападая на сказанные ими слова, то и дело как бы нападать на близких людей.

•  Дело это, как вы лучше меня понимаете, весьма опасное в том смысле, что обрекает трибуна на одиночество и полную социальную незащищенность   — одиночкам плохо живется среди стай. И поэтому людей, которые решаются на такое, можно пересчитать по пальцам, причем пальцев одной руки для такого счета оказывается слишком много.

А что получается в результате? А получается вещь весьма страшная. Получается, что мы не можем говорить всей правды. Мы окружены запрещенными темами, и темы эти запрещены отнюдь не властью. Они запрещены кодексом тусовки. С ее главной заповедью: не поминай ближнего своего некомплиментарно — ни дела его, ни слова его, ни жену его, ни ближнего его...

•  Почему это страшно, надеюсь, объяснять не надо. Меньшее зло здесь       — что мы путаемся в своем кругу и растим лжекумиров. Большее — что как группа мы то и дело фальшивим, не договариваем правды и, как следствие, лишаемся того доверия, которое всегда вызывает сказанная правда. А никакого иного социального ресурса, кроме этого доверия, у нас нет и быть не может. Останкинскую башню нам никто не даст. Хоть ты ее штурмуй. В случае успешного штурма все равно достанется она не нам, а штурмовикам. Значит, остается только правда.

•  Но правда должна быть только правдой. Без примеси лжи. Примесь правду убивает. Как ложка дегтя. А только правда нарушает законы тусовки. И... «эта песня хороша, начинай сначала».

Нам необходимо научиться разрывать этот заколдованный круг. Отделить общественное от личного, от мелкогруппового. И сделать это, конечно, нужно прежде всего в своей голове.

В том самом месте, где сделать это особенно трудно.