Средний путь «Серединного государства»

Прочитав статью «Метаморфозы и метастазы китайского уклада» Виктора Каспрука в «Дне» (№106), сначала хочется согласиться с сокрушительной критикой в адрес китайской компартии. Но потом бросается в глаза вопрос автора: «Почему население не осмеливается высказывать свое недовольство?» Ответ предлагается простой: из-за репрессий и идеологической обработки. На первый взгляд, это кажется справедливым хотя бы в силу законов логики. Потому что, если мы признаем, что все коммунисты плохие, то китайские коммунисты также плохие. Но потом автор однозначно относит Китай к таким странам, как Куба, Вьетнам и Северная Корея, где дни коммунистических режимов, по мнению автора, «уже сочтены». Относительно Китая этот тезис вызывает большое сомнение, потому что не все так просто.

Работая в свое время преподавателем китайского языка Днепропетровского государственного университета, я проходил однолетнюю стажировку в Китае. Она началась летом 1990 года, когда в СССР все магазины уже были совсем пусты, а в обществе все бурлило.

Поздно вечером поезд Москва — Пекин пересек китайскую границу и остановился на небольшой станции «Маньчжурия». Вокзал светился в темноте, украшенный разноцветными гирляндами электрических лампочек. Мы, несколько советских стажеров, после проверки пограничниками и таможенниками, вышли из поезда и зашли в привокзальный магазин... Нас охватил настоящий шок: здесь было все, чего только могла пожелать душа так называемого советского человека, не избалованного «родительской» заботой КПСС. Когда мы снова сели в свой вагон, то были уверены, что приехали в какую-то «страну мечты».

Рьяный любитель ходьбы пешком, я потом обошел, как говорят, «вдоль и поперек» все города, в которых пришлось побывать, а особенно город Далянь, где прожил почти год, и очень быстро понял, что Китай — это «страна контрастов». Но такого богатства товаров, как тогда в Китае, я еще и до сих пор не всегда вижу в наших далеко не бедных магазинах. Казалось, что там, «как в Греции», было все. Причем все — китайского производства!

Со временем обогащались знания о Китае. Захватывало трудолюбие китайцев, их дисциплинированность и терпеливость. Удивляла их молчаливость, если речь шла о социально-политических делах. Мы, из Советского Союза, были в этом отношении несколько более раскованны. Неприятно поражала слежка за нами, иностранцами; иногда даже нескрываемая. Например, выходя в город, я иногда выяснял, что за мной тянется «хвост».

Строго запрещалось вести христианскую миссионерскую работу.

Иностранцам категорически запрещалось ухаживать за китаянками, если на это не было особого согласия (иногда молчаливого) власти. Нарушение этого правила угрожало высылкой из страны.

Впрочем, проблемы с этим были и у китайцев. Студенты, женившиеся во время обучения, подлежали исключению из учебных заведений: или обучение, или удовольствие иметь семью!

Вообще, студенческая жизнь китайцев была особой. Обязательным было проживание в общежитии, даже если жилище родителей находится рядом с университетом. Территория учебного заведения ограждена каменной стеной, а на выходе в будке — дежурный с телефоном. Обязательной была военная подготовка как для юношей, так и для девушек. В общежитии в каждой двери были маленькие окошки, чтобы дежурный преподаватель мог смотреть, чем занимаются китайские студенты. В нашем общежитии для иностранцев таких окошек не было.

Когда мы рассказывали китайским студентам о свободной (относительно) жизни их коллег из СССР, то нас слушали с восторгом. Но те же самые студенты со снисходительным сочувствием смотрели на наших стажеров, носившихся по магазинам, набивая саквояжи китайскими товарами, потому что почти все, к чему китайцы уже успели привыкнуть, для нас было желанным «дефицитом». И магазины, и рынки здесь были завалены товарами, и уже отходила в прошлое карточная система распределения продуктов питания. Коммунистическая власть сама распустила коммуны и раздала землю в частное пользование. За несколько лет в стране, где совсем недавно господствовал голод, в стране, где традиционным приветствием при встрече был вопрос «Ты поел?», в той самой стране большинство людей теперь ложились спать сытыми. Было разрешено мелкое предпринимательство и вложение иностранных капиталов в свободных экономических зонах.

Власть, поскольку в селе преобладали мелкие хозяйства, быстро наладила производство малогабаритной техники и начала выдавать крестьянам кредиты на ее приобретение.

К иностранным специалистам и бизнесменам отношение было особым. Они всегда ощущали свою ценность для этой страны. Американцы и европейцы вкладывали и продолжают без страха вкладывать капиталы в Поднебесную. Внутренний рынок здесь непрестанно и быстро растет. Когда-то престижными вещами для среднего китайца были часы, радиоприемник и велосипед. Теперь имущественные ориентиры совсем другие. Осуществляются дальнейшие экономические реформы. Принят достаточно радикальный закон о банкротстве. Китай является членом ВТО.

Жители Серединного государства (такое значение имеет слово «Джун Гуо» — Китай) по разномуотносились и относятся к либерализации экономики. Линия реформатора Ден Сяопина прокладывала себе путь как в борьбе со сторонниками быстрой политической либерализации, так и в жесткой борьбе с консерваторами, не желавшими допускать частной инициативы и частной собственности. Сторонники Дена победили. Часть «диссидентов» уже сейчас хотела бы быстрой демократизации, вместо этого другая часть недовольных современным состоянием вещей надеются, что «капитализация» страны имеет временный характер и КПК вернется опять к «классическому» социализму.

В стране существуют и другие политические партии (например, Гоминдан), но в «полуподавленном состоянии». Все более активными становятся разнообразные религиозные организации, в том числе и христианская церковь.

Из-за репрессий времен гражданской войны и культурной революции немало людей ненавидят коммунистический режим. В Поднебесной многовато бедных, все еще низкий общий уровень культуры, много необразованных и неграмотных. Существует проблема национальных меньшинств и разъединенности регионов, имеющих разный уровень экономического развития и жизни, различные культурные традиции, даже различные диалекты, некоторые из которых непонятны для других жителей страны.

Но курс на предоставление народу определенных материальных благ в сочетании с идеологической обработкой населения и достаточно жесткой системой наказаний (активно применяется казнь) делают ситуацию в стране стабильной и прогнозированной. По-видимому можно утверждать, что правящие круги коммунистического Китая вернулись, в известной степени, к старым конфуцианским принципам, призывающим использовать народ без легкомысленности. Сначала народ накормить, а уже потом воспитывать и, избегая крайностей, идти посредине.

Некоторые «родители» американской и французской демократий говорили, что для демократии нужен определенный уровень образованности и морали. И действительно, демократия — это не пальто, которое можно надеть в любую минуту, а уклад жизни, к которому нужно быть готовыми, и уровень жизни, которого нужно достичь. Поэтому в «Серединном государстве» настоящая демократия, кажется, надолго бы не задержалась.

Из Китая я вернулся в августе 1991 года. Границу пересекал теперь на автобусе на той же станции «Маньчжурия». Здесь мне пришлось переночевать и провести целый день. Оказалось, что это было небольшое село с маленькими глиняными избами, оказавшееся достаточно непривлекательным и бедным. Но магазины были доверху заполнены товарами. Когда я переехал через границу, то попал в русский городишко Забайкальск. Здесь дома были лучше, однако в магазинах было почти пусто. Через несколько дней после моего приезда в Днепропетровск развалился Советский Союз. В России и в Украине были запрещены коммунистические партии.

А в Китае продолжались медленные изменения. Постепенно возник и стал расти так называемый средний класс, появился и свой собственный национальный большой бизнес. Китайские коммунисты сделали выводы из ошибок своих советских и восточноевропейских коллег. Они поняли, что когда много умных и образованных людей недовольны государством, то это для него очень опасно. Было снято ограничение на вступление в компартию интеллигенции. Более того, в КПК принимают предпринимателей, т.е. капиталистов. Упрощен выезд из страны, что позволяет лишиться части слишком недовольных своим положением людей. Иностранцам позволили жениться на китаянках. Зажиточные люди когда-то захотят иметь больше политических свобод. И тоталитарная политическая система на определенных этапах начинает порождать огромную коррупцию, сдерживающую экономическое развитие, преодолеть которую можно только благодаря общественному контролю, т.е. через демократизацию. Поэтому возможны различные варианты развития событий в Китае. Первый — постепенное расширение прав личности. В далеком будущем китайские коммунисты, по примеру своих коллег из новых демократических стран, могут стать чем-то вроде социал-демократов или каким-то другим способом приспособиться к новой ситуации с целью сохранения власти.

Второй сценарий — это стимулированный ростом экономического могущества рост политической, а иногда и военной экспансии. В таком случае демократизации может и не быть, вместо этого будет усиление репрессий против инакомыслящих, подстегивание великоханского национализма, конфликты с другими странами и все большая фашизация гигантской страны. Это очень плохой вариант. Некоторые признаки его существуют: в Китае очень быстро растет национализм ханского этноса.

Другие варианты развития могут появиться только в случае скороспелых решений китайской верхушки, но на это очень рассчитывать не приходится. Со времен Ден Сяопина китайское руководство не позволяло себе расслабиться и действовать наугад и впопыхах.

В любом случае, могущественный Китай, быстро развивающийся и набирающий силы, — это реальность, с которой уже свыклись почти все. Для Украины он может быть партнером, у которого в экономической сфере даже можно кое-что перенять.

И в конце — одна фраза из вышеупомянутой статьи... Она поразила своей точностью и объемностью: «Поскольку коррумпированные партийные чиновники все больше грабят и угнетают народ, то люди начинают просыпаться от иллюзий, а многие из них становятся на борьбу за свои права».

Перечитав это предложение еще раз, я понял, что если к нему перед словом «чиновники» добавить также слова «и беспартийные», то оно очень хорошо подойдет и к современной Украине. Вот только жаль, что людей, становящихся на борьбу за свои права, у нас пока еще почти так же мало, как и в Китае.