Степью, степью, и не только ею

Что сказать человеку накануне его 75-летия, особенно — в день рождения? К тому же — автору более трех десятков разножанровых книг, ветерану журналистики, экс-гендиректору Национального заповедника «Хортица», лауреату премии имени Ивана Франко ... Кажется, я нашел эти слова. Но те, которые хочется сказать за рюмкой. Сейчас же хочу обратить внимание на одну деталь. На то, что во многих произведениях писателя из Запорожья Константина Сушко не только фоном для рассказа, а чуть ли не отдельным персонажем выступает наша Степь. Не потому ли, что в этой среде наш юбиляр родился и вырос?

Посмотрим, какой предстает Праукраинская Степь только в одном романе Константина Сушко — «Ойкумені» — где разворачиваются события скифо-персидской войны 514 года до новой эры. Рассказ ведется от лица скифского царя Дантура и персидского правителя Дария I Гистаспа. «Ойкумена» — первое, глубокое и всеобъемлющее произведение о нашествии, которое произошло более 2500 лет назад, не только в украинской, но и в советской и постсоветской литературе. Юрий Хорунжий в романе «Гонитва до мосту» тоже рассказывает о давней кампании, но традиционно, к тому же кратко, словно пересказывая все; Валентин Чемерис и Иван Билык (соответственно — «Ольвія» и «Дикі коні») подают ее отдельным эпизодом, в то время как «Ойкумена» целиком посвящена перипетиям борьбы с персидским нашествием. Послушаем о степи как ее видел предводитель скифов:

«Коники уже сюрчали зусібіч, та не зчувся я, коли й стало їх он аж скільки. З неба віяло люботою Божою, від Данапра — прохолодою дужою, а навсібіч, начеб на сюрах отих небачених крихітних нічних скакунів, розсилалася, розвівалася, розпросторювалася благодать степова несхибна. Удень вона хистилася у балках та яругах, у затінку лип та дубів, біля стану нашого та у заплавних лісах гіллястих, серед розливу Данапрового, а тоді виходила потихеньку, розливалася і втішала, спокоїла душі людські, вічно зморені». 

Удался роман на все сто процентов? Не мне судить. Об этом должны сказать специалисты, но они ... натренированно молчат. Поэтому подаю голос сам — не маститый критик и не влиятельный столичный издатель — просто ... скажем так, активный читатель из провинции. Возможно, именно поэтому остро чувствую, как настойчиво пробивается к нам, к нашим сердцам через мрак веков скифский предводитель. Скифский царь говорит: когда он поднимался на гору край степи, то «мовби ближче до неба опинявся, і дріж благоговійний огортав мене, і проймався духом високим до землі рідної, яку мав ногами пестити, коневим скоком міряти, плекати, любити й боронити... А вже переливався жовтаво-блакитно-зеленавими барвами вересень, стелився мені під ноги підсохлим пирієм, напинав над Горою передранкову прохолоду. Умовкали запізнілі коники, хоча схід сонця ще ледь зажеврів, і уздовж обрію ще сутінково було, лише найвища висота неба — ясна і прозора».

Судьба современного украинского писателя, а следовательно, и в частности его бедного детища — книги — слишком тривиальная тема. И бесперспективная, потому что, «разрабатывая» ее, мы, как правило, пополняем список «проблем», вместо того, чтобы искать, находить и исследовать их причины. Так не является ли одной из причин печально известное равнодушие к коллегам, к таким же мученикам — мастерам слова, как и ты сам? Таки есть, из-за чего даже окружающая среда наша страдает, находя свое первоначальное отражение лишь в незапятнанном воображении: «Степ — се дивовижна, казкова, але жива, дійсна просторінь. Людина не здатна бачити усе відразу, як би багато зріти ій не хтілося; повсюдно її щось оточує, затуляє, і лише степ завжди відкритий і щирий. І коли зір починає втомлюватися од ваги безмежжя, вистежується узлісся, затим і цілий ліс, вигулькує синя тужавина могутньої ріки, і знову бадьориться дух, і повниться силою тіло. Лише в степу, а надто там, де він розмежовується чи підпирається вербовими пасмами, дібровами, або ж мережиться ріками й річечками, той, хто здатний думати, може збагнути безглуздя зайвого, а то навіть шкоду його. ...враження повноти таке зриме й могутнє! Воно неосяжне, наче сам Усесвіт устелився тобі під ноги. Ти свідомиш, наче все, що тобі вкрай необхідне, ось воно, перед тобою, і нічого більше тобі не треба».

Издание и по объему использованного в нем чисто научного материала, и учитывая органическое сочетание научных фактов с авторскими гипотезами, и по композиции, языку и стилистике вполне имеет право на существование.

В «Ойкумені», как рассказывал мне автор, он старался не злоупотреблять так называемыми пейзажными вкраплениями, следил, чтобы каждое было на месте, поэтому, когда на фоне исконной степи вдруг где-то выныривает кусочек «окультуренной» земли, думаю, она не побуждает к противоречиям ...

Странным кажется и нашествие — поход Дария на скифов — его причины до сих пор до конца не выяснены, поэтому и обратился автор «Ойкумени» к гипотезе.  Желал алчного захвата предводитель персов, отправившись в далекую северную степную страну, или хотел присоединить? А вот и вторая версия: поскольку персы — наследники ариев, частично переселившиеся из Северного Причерноморья в долину между Тигром и Евфратом, так разве не это волнует, уже не скифского предводителя, защищающего родную землю, а персидского завоевателя? Давайте послушаем: «Я не відчував лакську (скіфську) землю чужою. Запахи трав, а особливо їхній незворушний шелест і джерготіння-шумовиння видимих і невидимих птахів, що линуло зусібіч... Здавалося, що все це я вже чув і бачив. І не десь, а... отут. Таке відчуття дужчало надто серед ночі, коли запах густішав до нестями. А вранці... Легенькі хмарки кучерявилися на обрії прямо переді мною, там, де мало вийти сонце, вгинався вибалок аж до терничок, слалися висхлі трави. Я полишав той край назавжди, та не чув через те ані полегшення, ані смутку. Лише гостре сум’яття. Усе навколо дихало покірливо і врівноважено, і наче стежило за мною, але не зірко, не сторожко й не наполохано, а якось наче вкрай утомлено, що мене аж жаль пройняв». Вскоре после презентации романа, К. Сушко приходилось слышать по телефону, что «Ойкумена» — удивительное произведение, однако потом, потом и потом никто не обмолвился хотя бы коротким публичным печатным абзацем. Может, тогда услышали бы о степи, если не о «государстве», то хотя бы о могучей субстанции, которая играет не последнюю роль в событиях, происходивших якобы исключительно по доброй или злой воле одних только людей ... В «Ойкумені» — степь, без преувеличения, едва ли не главное действующее лицо. Причем опосредованно он содействует (в частности, способствует) не только своему, так сказать, питомцу и защитнику — предвидителю скифов Дантуру, но и глубоко, будто даже заинтересованно волнует персидского царя Дария.

Важно и поучительно читать такое в условиях российской оккупации на юге и востоке Украины,так давайте поблагодарим автора за проникновенные строки и поздравим его со значительным юбилеем и пожелаем здоровья, вдохновения и добра.