Украинский эфир — как ящик Пандоры

Эллинские боги создали ящик Пандоры (в переводе с греческого — всем одаренная) после того, как Прометей похитил с Олимпа огонь для людей, с которым они возвысились до венца природы. Разгневанный Зевс приказал своему хромому сыну Гефесту вылепить из земли и воды воплощение всех бед и несчастий. Афродита наделила сотворенную Пандору красотой, а Гермес, покровитель торговли и в то же время проводник душ умерших, — лицемерием, коварством и хитростью. Утонченного художественного вкуса Афина завернула красоту и зло в красивый наряд. Брат Прометея посмотрел на кралю — и взял в жены. А она огляделась в его доме и самовольно открыла ларец, в котором были спрятаны все беды. Оттуда и разлетелось по миру все то, от чего муки, горе, страдания. Только надежда осталась на донышке.

Не напоминает ли нынешний голубой экран веко того зловещего ящика? Какая только нечисть не лезет оттуда нам в глаза — низкая, никчемная, натуралистическая, грязная, растленная, аморальная, лживая. Сколько всего гиблого, злобного, ядовитого затуманивает мозг, омрачает сознание миллионов граждан, которые призваны быть созидателями, а не разрушителями.

На высокие идеалы, на что-нибудь национальное, государственно-созидательное выливают помои своей антиукраинской ненависти субъекты случайные, малозначимые, мелкого калибра. Каждый вечер их выводят, как на подбор, одних и тех же, на телеэкраны. Как чад на сон грядущий. Шипят: не ставить в Полтаве памятник Ивану Мазепе. Недостойный украинский гетман высокой чести. Анафема ему от московского Синода. Изменил царю.

Кто кому изменил? Какому царю? Обратимся за разъяснениями не к тем, пусть и великим, которые клеймились советской властью как «украинские буржуазные националисты», а к великороссийскому графу, гениальному писателю Л. Толстому:

«С Петра І начинаются особенно поразительные и особенно близкие и понятные нам ужасы русской истории. Беснующийся, пьяный, сгнивший от сифилиса зверь, четверть века губит людей, казнит, жжет, закапывает живьем в землю, заточает жену, распутничает, мужеложствует. Сам, забавляясь, рубит головы, кощунствует, ездит с подобием креста и с чубуком в виде детородных органов... Коронует своего невольника, разоряет Россию и казнит сына. И не только не поминают его злодейств, но до сих пор не перестают восхвалять доблести этого чудовища, и нет конца всякого рода памятников ему» /Полное собрание сочинений. — Москва, 1936. — Т. 26. — С. 568/.

Кто-то из нынешних ученых мог бы объяснить менее образованным согражданам, в чем именно «бешеный сват» Украины, как охарактеризовал его Т. Шевченко, превзошел осужденного всем человечеством Нерона? И кто кому изменил? Спартак — сатрапам рабовладельческой Римской империи? Северин Наливайко, Зиновий Хмельницкий — королям польской шляхты? Кому же анафему оглашать? Тому, кто построил больше всего православных храмов в первопрестольном Киеве?

Романтичные черты образа И. Мазепы воспроизведены в европейской художественной литературе, начиная со знаменитого Вольтера в прозе и не менее славного Джорджа Байрона в поэзии, воспеваются на сценах европейских театров. Известно ли кому-то из украинофобов, как оценивал Пушкин Байроновского «Мазепу»? «Какое пламенное творение! Какая широкая, быстрая кисть!» Серая особа не годится на такое описание.

И вот против того, что достойно уважения, — грязь фальсификаций, очернение, дискредитация. Ныне, как-будто бы в украинском эфире основные телеведущие — заезжие гости. Слушателям и зрителям самим решать, кого из них и в какой мере может касаться сказанное М. Лермонтовым относительно Дантеса: «Смеясь, он дерзко презирал Земли чужой и быт, и нравы; Не мог щадить он нашей славы...» Действительно. Как же нужно презирать народ, чтобы сеять раздор, ненависть, вызывать противостояние с подстрекательства и на выгоду тем, кто нагло делит и присваивает общенациональные богатства — землю, предприятия, заповедники, памятники архитектуры да и саму рабочую силу.