Улыбчивая угроза
Статья Александра Карпеца «Мифотворчество» («День», №1 от 4 января этого года) своевременно «возобновила» дискуссию о параллелях между коммунизмом и фашизмом. По моему мнению, к этому можно многое добавить, а также продемонстрировать содержание некоторых противоречий подобной дискуссии.
Почему антипатия к слову «фашизм» в нашем обществе такая априорная, а вот многие его классические проявления в том же самом нашем обществе мы не замечаем? Кто является потенциальным электоратом фашистов в современных промышленных странах, а поскольку я не добавляю «развитых», а имею в виду все «модерное» пространство, то и в Украине? Вот эти два вопроса я и хочу рассмотреть.
Сначала первый. В советской ментальности «фашист» — это жестокий нелюдь в черной форме, обязательно лысый или в каске. Хорошо одетый, улыбчивый человек наподобие Августо Перона, доктора Хайдера или Сильвио Берлускони — отнюдь с фашизмом у советского человека не ассоциируется. Под фашизмом также понимается националист, антисемит и так далее. Как видим, советская агитационная машина, постоянно искажая содержание советского режима, немного перестаралась и за термином «фашист» чуть ли не навсегда закрепила внешний вид и частично — сущность немецкого нацизма. Франко и Муссолини, и Антонеску, и Хорти, и Петен — нацистами были только настолько, насколько они «со скрипом» подчинялись требованиям Берлина в отношении депортации и «локализации» еврейского населения. Сущность фашизма совсем в ином. Фашизм — это система взглядов на государственное управление, требующая авторитарного или олигархически-авторитарного уклада, разветвленного бюрократического аппарата, контроля над миграцией, модернизации военной машины. Действительно, фашисты часто используют «этнонетерпимую» риторику, но скорее всего в популистских целях и то — далеко не всегда. Нацизм — это сакральная квазирелигия руководства немецких национал-социалистов, сочетаемая с фашистскими основами управления государственным аппаратом. Вынужденное «сиамско-близнецовое» сочетание этих двух идеологий, особенно в рамках советской агитации, пытавшейся прикрыть на самом деле фашистскую сущность сталинского режима, и породило этот мифический гибрид.
А теперь нужно вернуться ко второму вопросу. Почему опасность современного фашизма актуальна для Украины? Современный и предсовременный фашизм — это очень сложное явление, не имеющее ничего общего с выступлениями немецких хулиганов, русских национал-большевиков, беспорядками молодых, горячих и по- своему правых антиглобалистов. Предсовременный фашизм изобилует полудобропорядочными диктаторами наподобие Перона, Пиночета, Тито, Эчеверриа и прочими. Эти господа по возможности занимались индустриализацией, и почти кротко воспринимались «мировым сообществом». Черты их режимов были довольно тождественны — фактическая или настоящая однопартийность, жестокий контроль над прессой и судами, более-менее достойные социальные гарантии. «Пелена на глазах» состояла из концепции «жертв ради структурных реформ», второсортности в отношении к себе и мифу о необходимости «достойных» людей у власти.
Современная фашистская ставка — иная, кроме того она распространяется прежде всего в Западной Европе. Избиратели д-ра Хайдера и «крестного отца» Италии Берлускони — это не бритоголовые верзилы в темных очках и с татуировкой по всему телу. Это госслужащие среднего звена, малый бизнес, часть интеллигенции, часть фермеров. Все, кто справедливо побаивается стихийной глобализации, кто устал от «левых» и «правых» центристов, от скуки долгов по кредитным карточкам, от мигрантов, поющих реп во дворах, от телевранья «ведущих информагентств». Российский феномен — объединение левых и правых экстремистов — оказался не сугубо российским. А последние выборы в Польше засвидетельствовали третьим местом «Самообороны» — что и польским.
Факторы зарождения и развития фашистского сообщества в Украине, которое может назвать себя как угодно, например, «Народная партия», «Партия свободы» или как-то покрасивее — достаточно присутствуют и в нашей современной жизни.
Во-первых, это представление о тотальной коррумпированности госаппарата. Именно такими «разоблачениями» проторил себе путь в сейм Анджей Леппер.
Во-вторых, это большинство населения, живущее за чертой бедности. Именно с помощью маргиналов пришел к власти аргентинский любимец Перон.
В-третьих, это чересчур развитое доверие к «профессионалам» и надежды на сверхбыстрое экономическое развитие. Именно эти тенденции поспособствовали становлению режима чилийского героя Пиночета.
В-четвертых, это разочарование интеллигенции в демократии, тем более, что со своим идеализмом образованная часть общества всегда тяготеет к авторитаризму, поскольку демократия — это прагматизированный идеал.
И в-пятых, общественная апатия вкупе с мифологическим мировоззрением, содержащим влечение к мессианству, усложненная бюрократическим засильем — это тот самый «тихий омут», где зреет и расцветает надежда на «добропорядочных» и «достойных» при власти, которые в своей кампании часто используют эпатаж и «профессионализм».
В завершение можно сказать только следующее: когда с экрана к вам обращается улыбчивый, красиво одетый оратор, который в то же время является и «профессионалом», и «меценатом», который кладет свое тело на рельсы ради «вечных» ценностей и намекает на запятнанную совесть своих соперников по гонке — вспомните, что понятие прав человека (а не гражданина) появилось в нашем лексиконе только после Нюрнберга, а сверхлиберальные реформаторы в Аргентине, Мексике и Чили залиты кровью своих несогласных с ними соотечественников.
