Языковая ситуация глазами выходца из Донбасса

Об Алексее Куринным случайно узнал от друзей. Дескать, этот молодой столичный научный работник очень интересуется Кубанью. А еще Берестейщиной, Приднестровьем и другими регионами компактного проживания украинцев. Глубоко исследовал тему Голодомора 1932—1933 годов на Северном Кавказе. Мне помогли связаться с Алексеем, и мы целый час беседовали под киевскими каштанами. Оказалось, что предо мной человек с донбасскими корнями, а это вызвало дополнительный интерес. Поэтому предлагаю наиболее интересное из беседы с перспективным научным сотрудником, человеком, которого можно отнести к молодому поколению «языковых аналитиков по призванию». Вместе с тем Алексей Куринный является экспертом Центра политико-правовых реформ, старшим преподавателем кафедры международного права и специальных правовых наук Национального университета «Киево-Могилянская академия». Первый вопрос, который я задаю киевлянину, касается процента украиноязычного населения в столице.

«В Киеве, по моим экспертным оценкам, 20—25 % жителей ежедневно употребляют украинский язык, — говорит Алексей. — Мои данные практически совпадают с наблюдениями других экспертов, таких как Василий Бабич (он пишет статьи на эту тему), и с последними исследованиями Галины Зализняк. Конечно, считать можно по-разному. Можно заехать в спальный микрорайон и послушать, на каком языке говорят ребята и девушки, которым нечего делать по вечерам. У нас «на лавочках» по-русски говорит 90%— 95% населения микрорайонов. Но это не значит, что весь Киев настолько же русскоязычен. Украиноязычные граждане, обычно, объединены по интересам. Поэтому и язык украинский можно чаще услышать в общественном транспорте или где-то в центре города. Но это обстоятельство свидетельствует, что языковая ассимиляция украинцев, бесспорно, продолжается. Даже в столице».

О своей украинизации Алексей рассказывает интересную историю: «Я родился в русскоязычной семье: мама — россиянка, папа — украинец с черкасскими корнями. Воспитывался первые семь лет полностью (а затем, до четырнадцати, частично) на Донбассе. Бабушка и дедушка по материнской линии — россияне, дедушка к тому же бывший военный. Имперского русского духа у нас в семье не было, но не лелеялось и украинство: отец меня, маленького, просто заставлял говорить один день в неделю на английском, об украинском даже речь не шла. Когда мне исполнилось семь лет, появилась проблема: в какую школу меня отдавать? В русскую в Артемовске (сто метров от дома) или в украинскую в Киеве (километр от дома, 20 минут пешком). И представьте себе: дедушка-россиянин настоял, чтобы я учился в украинской! Поэтому я никогда не злился на мир из-за своего незнания украинского. Не было в моей душе сопротивления и невосприятия украинства — наоборот, росло желание изучать язык и защищать все украинское. В киевской школе первые три года я очень мучался, потому что попал в украиноязычную школу без какой-либо предварительной домашней подготовки. С двух лет декламировал наизусть Тютчева и Лермонтова, но это мне в украиноязычной школе помогало слабо... И все же, результаты переезда из шахтерского края в Киев не замедлили. Когда летом 1995-го приехал на родной Донбасс, то сразу побежал во двор похвастаться своей украинской наукой. Мальчишки восприняли мои миссионерские, украинизационные потуги прохладно. Один из них прямо сказал: «Говоришь по-украински, ну и вали в свою Украину...». И тогда я негодующе воскликнул: «А это и есть моя Украина! Это ты вали отсюда!» До драки не дошло, но этот случай остался в моей памяти на всю жизнь: презрение и агрессия в глазах парня из нашего двора и мое чувство обиды. Ровесник отбросил и растоптал бесценный, с моей точки зрения, подарок, который я вез из самого Киева, — украинский язык...»

По экспертным оценкам Алексея, ориентировочно 60 % выходцев из села русифицируются даже в киевских, столичных условиях. Только 40% придерживаются своего языка. «Миграционные процессы происходят уже не так, как это было в советские времена. Теперь в Киев переезжают городские жители из Харькова, Днепропетровска, Запорожья, со всего урбанизированного Донбасса. Сегодня ориентировочно 60% мигрантов в Киев — это бывшие жители городов, которые с рождения были русскоязычными. Конечно, за счет сельской миграции и переезда в Киев выходцев из Западной Украины происходит определенная стабилизация этого процесса. Но тенденция есть тенденция...», — констатирует Алексей. С грустью он говорит и о новой языковой политике в сфере образования, в частности о законе Кивалова-Колесниченко, которые «привели к тому, что на протяжении 2010—2013 гг. происходило последовательное сокращение числа первоклассников, которые учились на украинском».

«Если в 2009—2010 году приблизительно 55% детей на Донбассе пошли в первые классы с украинским языком обучения, то в 2010-ом — 53%, а теперь только 50%. В Одессе, Харьковской, Луганской областях тоже наблюдается спад на 5% — 10%. Больше всего потеряла Луганщина, которая сначала почти преодолела 50-процентный барьер, а теперь скатилась к отметке 42—43%. Напоминаю, что речь идет именно о первоклассниках. Это десятки тысяч учеников, которые пошли в классы с русским языком обучения. Их мировоззрение теперь будут формировать русскоязычные коды», — отмечает эксперт.

Интересными являются его наблюдения относительно языка вывесок: «Если говорить о моем родном Донбассе, то самым украинизированным в этом смысле является Донецк. Там до 30% украиноязычных вывесок. И это несмотря на то, что в этом городе украинцы составляют только 45% всего населения, а из них только 20% считают украинский язык родным. В моем же родном Артемовске украинцев значительно больше — 73%, и 40% из них признают этот язык родным. Но украинских вывесок в Артемовске гораздо меньше, чем в Донецке — только каждая пята. Самая драматичная ситуация в Киеве. В начале 2000-х столица была на 90% украиноязычной — имею в виду по вывескам. А теперь только на 60—70%. Теперь Киев сравнялся с Харьковом. А раньше выглядел значительно лучше».

В целом о языковой ситуации Алексей отзывается так: «По данным социологических исследований, свыше 70 % винничан общаются в быту на украинском языке. Но анкеты в соцсетях заполняют на украинском языке только... 26% винничан. Пропасть между 70% и 26% просто поражает! Она свидетельствует о высоком языковом конформизме жителей столицы Подолья. В Житомире, Черкассах, Кировограде, Сумах большинство населения говорит на русском, меньшинство — на украинском или суржике. Собственными глазами мог оценить ситуацию в Ужгороде. В центре города не менее 70% общается на украинском. Но ужгородцы чаще переходят на язык собеседника, чем львовяне или тернополяне. Следовательно, ситуация в Украине не настолько плохая, как прогнозировали пессимисты, но и не настолько хорошая, как уверяли оптимисты: дескать, закон Кивалова-Колесниченко ни на что не повлияет. Не могу не думать о том, какую негативную роль сыграли «протывсихи» во время последних выборов».