Попытка взрослого разговора

В эти выходные Евромайдан празднует «условный» юбилей — 31 день протеста. Ровно месяц назад на майдане Незалежности в Киеве собралось около сотни украинцев, возмущенных решением правительства Николая Азарова: приостановить подготовку к подписанию Соглашения об ассоциации с ЕС. Так начиналась первая фаза Евромайдана — романтичная фаза.

А ровно три недели назад «День» вышел с первой темой номера: «Что объединит украинцев после Майдана?».  Майдан  за эти три недели изменился трижды: из романтичного 1 декабря, под давлением ночной расправы над студентами, он превратился в реакционный (от слова реагировать), а затем, простимулированный палками беркутовцев на Банковой и «глухой» к правде украинской Фемидой, перекипел в революционный — а вопрос, поставленный нами 26 ноября, актуален до сих пор. В этом материале как ответ на вопрос, поставленный в заголовке на первой полосе, мы предложили идею создать своеобразную «Европлатоформу» как консолидированное движение с морально— ценностной основой. Ее автор — главный редактор газеты «День» Лариса Ившина.  «Здесь есть очень много мыслящих людей, и я убеждена, что они обязательно создадут свои страницы в фейсбуках, где состоится интеллектуальная дискуссия о том, на каких принципах должна формироваться Европейская платформа как широкое движение молодежи. И будет результат, — отметила главный редактор в общении с забастовщиками на Евромайдане вечером  27 ноября, — возможно, родится более активная политическая организация. Нужно искать своих ярких молодых лидеров. Я убеждена, они здесь. Из этого и стоит делать «политический замес» для нового «теста».

Как и следовало ожидать,  реакция была не очень активная. И все же в начале этой недели мы пригласили к взрослому разговору в редакции «Дня» представителей общественных организаций, которые проявили себя на Евромайдане, чтобы поговорить о понимании сложившейся ситуации и выходе из нее.  «Важно понимать, как начинался этот Евромайдан. Как он переходил в политическую фазу? Как политики потеряли контроль над Майданом? Какие импульсы запустил Майдан? Готово ли общество  сформировать свои требования к политикам — власти и оппозиции, могут ли эти требования быть политическими? Нужно осмыслить: на каком этапе мы находимся, что это для страны», — заметила во время круглого стола главный редактор «Дня» Лариса Ившина.

Дискуссию условно можно разделить на две части. Первая — участники круглого стола  делились своим пониманием явления Евромайдан: чем он был, и чем стал сегодня? И второй тезис, который мы обсудили, — «сухой остаток» Евромайдана: задача минимум и максимум, как распорядиться энергией «миллиона».

ТЕЗИС №1:

«ЧЕМ БЫЛ И ЧЕМ СТАЛ ЕВРОМАЙДАН...»

 Алексей АРЕСТОВИЧ, психолог, публицист, автор Стратегии Теплого Океана:

— Сегодня на Евромайдане многовато эмоций и маловато рацио. Чем стал Евромайдан? Это  множество очень хороших людей, прежде всего, молодых и эмоциональных, которые готовы жертвовать собой, отдавать наилучшие проявления своей души за мечту о лучшей жизни. Евромайдан основан на «пожалуйста» и «прошу». Но это общество очень легко, к сожалению, загипнотизировать приближением и отдалением милицейской палки. Палка приблизилась — стихийная оборона, и ни одного рационального поступка. Палка отдалилась — празднуем с «Океаном Эльзы» ночь мира. Куда бы мы ни двигались — в ЕС или МС — без рационального мышления нам не обойтись.

Этот митинг, образно говоря, можно назвать «бабьим бунтом». Это очень по-женски (в худшем понимании этого слова):  сесть на мешок, закрыть его подолом, и ничего больше не делать. Я образно говорю,  и ни в коем случае не хочу оскорбить женщин, ведь большинство из них на Майдане как раз демонстрируют рациональное мышление.

А попытки штурма и активной работы на Майдане — это проявление мужского начала. Призыв к мужчинам. Не в понимании «все громить», а в понимании рационального мышления.

Преобладает же на Майдане как раз женское начало, его мгновенно охватывают эмоциональные порывы. Нужно держать? Держим. А что дальше?

Украинское женское начало — это мать, которая хранит спокойствие, хочет, чтобы все было спокойно. «Дух-руководитель» народа, давно расстрелян под Берестечком. Мы в ХХ веке потеряли 15 миллионов человек.

В настоящее время Майдан уже неделю в «тупике». Назревшая потребность остановить истерику и серьезно поговорить о том, чем мы дальше будем заниматься. Куда вообще денется эта энергия Майдана? Предпосылки для такого открытого разговора есть. Например, Стратегия Теплого Океана (СТО), которую я создал, как раз и говорит о том, что первоцелью должно быть общее благо. «Общее благо» для Донецка и Львова, протестующих и беркутовцев.

«Общее благо» — очень рациональная категория. Она впервые появляется в «Политике» Аристотеля.

Сегодня «горячие головы» обвиняют Евромайдан в контрреволюции. Но это абсолютно канонизованный протест. В действительности же он никуда не распространяется.

Сам Майдан, безусловно, — это  символ объединения. На нем можно заразиться духом протеста. Поэтому, конечно, его нужно удерживать. Но стоит проявлять активность не только на Майдане.

...В 2004 году, во времена Оранжевого Майдана, я был офицером главного управления разведки. Увидел изнутри, что там происходит, и быстро уволился. То, что там происходило, и что было видно еще во время Майдана, нельзя было терпеть. На Евромайдане я был первые три ночи, когда ничего еще не было понятно и нужно было запустить процесс, поддержать людей.

 Александр ГОНТАР, блогер, фотограф, автор инициативы «Зняти портрет Юлі з йолкі»:

— Майдан немного успокоился. И я, как его рядовой участник,  тоже. Первого числа я был около Администрации Президента. Я — не провокатор. Я — активный человек, который был довольно зол на власть и хотел что-то изменить. Это, я считаю, нормальная реакция для человека моего возраста. Мне повезло быть под АП первого декабря, а еще больше повезло — вовремя оттуда убраться. После известных событий, я переосмыслил потенциальные возможности, которые у меня там были. Думаю, Евромайдан тоже должен переосмыслить свои возможности.

Например, мы с друзьями поняли, что нужно мобилизироваться. На протяжении Майдана раз в несколько дней выезжали туда на ночь. Всегда — на быстрой мобильной связи.

К сожалению, Евромайдан с первых дней своего рождения далеко не продвинулся. Янукович и его компания, частично оппозиция — как были в отрыве от людей, так и остались. Чувствуется дистанция между людьми и лидерами. Они не все слышат, что мы говорим.

 Василий ГАЦКО, глава политической партии «Демократический Альянс»:

— Мы в апреле этого года «имели неосторожность» сходить под Межгорье. Там была целая история с походами, задержаниями, новыми походами. Последние семь месяцев мы учились жить в условиях постоянного давления. Поэтому сегодня нужно говорить о краткосрочной цели — смене власти.

Майдан оказался в такой фазе, когда он потерял динамику. Потенциально эту динамику трудно поддерживать. Для того чтобы не потерять те небольшие успехи месяца Майдана, — нужно искать решения. Я убежден, что Майдан должен стать плацдармом для нас. Это — единственный путь, который может дать развитие делу, — не только в физическом понимании, но и политическом, интеллектуальном.

После успеха, когда обороне удалось удержать Майдан, нельзя было засиживаться. Ведь что получилось в результате? Невзирая на то, что в соседних с Майданом кофейнях сотни интеллектуалов разрабатывают сценарии развития Майдана, их никто не слушает. Между интеллектуалами, активными группами и Центром принятия решений — огромная бездна. Я не могу сказать, что ее нельзя преодолеть. Сделать что-то ценное из этого — маловероятно. Но мостик проложить — вполне реально.

Нужно понимать, что месседжи, смыслы, которые выходят из уст парламентской позиции, — из прошлого. «Банду — геть!», «Юлі — волю!» — это немного не то. Люди пришли на Майдан не только для этого. Сегодня нет четкой артикуляции. Центр принятия и провозглашения решений — сцена. Но доступ для всех активистов туда — закрыт.

Политическое наступление продолжается. Оно может завершиться разрушением большинства. И хотя сегодня это выглядит не совсем реально, они уже чувствуют большие риски.

Для активистов Евромайдана очевидно: если Янукович к 2015 году придет без потерь, то мы до этого времени не доживем. Будут найдены механизмы, с помощью которых можно массово погасить центры гражданской активности. В истории после похожих активных протестов  режимы падали. То, что наш непреклонен — это свидетельство своеобразной слабости политических партий и общественных организаций и в целом третьего сектора в Украине.

Энергию «миллиона» пока не удается использовать. Необходима структуризация общества. Наш третий сектор на сегодня был просто не готов к этому.  Среди всего прочего — у них еще и нет доверия друг к другу.

 Руслан РОХОВ, соавтор идеи объединения общественных инициатив Евромайдана, один из соинициаторов создания политического объединения «Сила Людей»:

— Украина, став независимой, не изменила систему. В известной степени она остается УССР с набором тех же институций и методологией действия. К сожалению, когда мы получили независимость, не был запущен процесс создания государства «снизу вверх». Сегодняшняя Украина построена сверху к низу. Страну получили и строили эти 22 года комсомольцы, выпускники ВПШ, которые вовремя сориентировались и знали, где нужно жать и что является решающим в борьбе. Интеллигенция, которая пришла к власти в 90-х, — писатели, художники, больше говорила о символах — гимне, вышивке. А нужно было заниматься экономикой. Более прагматичными вещами. Потом мы более-менее пришли в себя к 2004 году. Люди подумали о своих правах и достоинстве и в 2004 году восстали. Тогда мы упустили первый момент, шанс построить новую систему. Общий эмоциональный подъем и желание изменений — еще не изменения. Нужно что-то делать. Но эту энергию тогда распылили. Ничего хорошего не получилось.

82% людей, которые вышли на Майдан, не поддерживают ни власть, ни оппозицию. Это  такой себе Майдан «противсехов». Участники студенческого Майдана не хотели стоять под политическими флагами. Для них политики — это исполнители, не больше. Они для них не лидеры. После разгона романтичного Евромайдана политики просто «захватили» ситуацию. Поэтому мы видим бездну между интеллектуалами, молодыми активистами с одной стороны и оппозицией — из другой.

Если кто-то думает, что закончится Евромайдан и страна станет другой, он глубоко ошибается. Даже если в кресла власти сядут другие люди, но будут действовать по тем же правилам, что и в настоящее время, то в стране ничегошеньки хорошего не добавится. Назрела потребность изменять систему. Сделать то, что мы пропустили в начале независимости — построить систему государственной власти снизу кверху. Именно такую цель мы преследуем, создав политическое объединение «Сила Людей».  Мы начали это не сегодня, и не вчера. Понимание того, что страна пришла к системному политическому кризису, пришло к нам давно. Мы понимали, что выйдем на Евромайдан, а что дальше? Этого мало. Нужно определить цели и планы, разделить ответственность и  ежедневно системно работать. Все это и до сих пор актуально. Люди стоят на Майдане не за Юлю, и не против Вити. Они стоят за изменение системы.

Я думаю, что оппозиционные лидеры прекрасно понимают настроения людей. Но если они будут отсиживаться, то у них спросят, что вы в это время делали?

Если присмотреться, то Партия регионов мало чем отличается от «Батьківщини». Как такие тоталитарные по своей сути структуры могут строить демократию в стране?

 Лариса ИВШИНА, главный редактор газеты «День»:

— Это дискуссионный вопрос. У нас в начале ХХ века было многовато демократии. А в соседней Польше  — диктатор Пилсудский. Он посадил коммунистов в тюрьму и запретил своим «бегать огородами» в Москву. Поэтому случилось «Чудо на Висле» и не случилось, к сожалению, «Чудо на Днепре».

В «Дне» вышел материал об ошибке Скоропадского, который пошел подписывать в Москву федерацию. Он это делал, потому что существовала проблема —  «три гетманства». С другой стороны, Директория ошиблась в том, что пережала  на Скоропадского. На то время он был единственным образованным лидером.  В этом драма. Нужно знать, когда можно жать, а когда стоит адекватно оценить свои силы, а для этого нужно глубоко учить историю.

Сегодня, вы правильно говорите, нужно требовать отчета от партий, политиков... Но не только о финансировании, а о продаже мест в списках?

Ваши требования и представления сегодня выглядят ирреальными. Но они правильны. Те оппозиционные лидеры, которые шли в парламент, заранее были обречены. Они начали состязаться с более крутыми, да еще и их методами и на их территории.

Участникам Евромайдана эти средства не нужны. Но вопрос — чем и как они могут бороться — остается открытым.

Достижение Майдана — это мирный, ненасильственный протест на этом этапе. Люди показали мирное несогласие с этим разворотом стране. Дальше — уже другая история. Но власть против этого была беспомощна. Она это понимала, и потому были провокации.

И тогда была попытка снизить пафос звучания гражданского протеста. Нужно разбираться, что из этого можно делать на будущее.

Я вас поддерживаю в том, что сегодня нужно думать и над формами, и над содержанием, и над политическими требованиями Майдана, над программой минимум и программой максимум. Мы в «Дне» до Вильнюсского саммита напечатали призыв сформировать европейскую платформу. Эта идея была адресована студентам, которые вышли тогда на Евромайдан. Если об этой платформе говорить в настоящее время, то лишь как об объединении организаций, которые уже представлены на Майдане. На каких принципах они должны объединяться?

Мы в «Дне» и в 2004 году, и до этого ни на день не останавливали работу с обществом. Тот путь, который мы прошли, готовы предложить обществу, которое нас читает, понимает и готово к работе над изменениями... В настоящее время должно быть 3-5 пунктов, которые точно объединят третий сектор и покажут готовность к политической силе.

Р. Р.: — На Майдан вышла неоднородная среда. Есть люди, которые видят себя исключительно в общественном секторе, есть те, которые готовы идти в политику. Последние пытаются больше делать, брать на себя ответственность... Но не все готовы к объединению. Я принимал участие в переговорах нескольких групп. Как компромисс мы пытались срезать острые углы. Объединяться там, где есть точки касания. Удалось прийти к согласию со всеми сторонами относительно  необходимости освободить политических узников. Закрыть все уголовные производства по событиям вокруг Евромайдана. И второе — наказать виновных в разгонах.  Часть требований достигнута. Но есть новые проблемы. Всех активных участников Евромайдана сегодня  вызывают в прокуратуру, на разговор в СБУ. Но об этом со сцены Майдана не говорят. И это очень плохой признак.

Нужно понимать, что, если перевыборов в парламенте или Президента не будет, то все активисты, кто поднял голову на Майдане — под угрозой. Они уже в черном списке. Мы все — на карандаше. Поэтому третье требование от третьего сектора Майдана должно быть требование гарантии власти относительно неприменения репрессий.

ФОТО РУСЛАНА КАНЮКИ / «День»

Повторюсь, на Майдане сегодня неоднородная среда. Позитивный сигнал — попытка диалога. Но нужно продолжать работу. Без эмоций. Прямо — какой общий интерес? Что для этого должны сделать? Третий сектор — разный. Но нас останавливает одна дамба. Ее нужно прорвать. Дальше мы потечем в разных направлениях. Почему нам в настоящее время трудно использовать энергию Майдана? Нет точки приложения усилий — общей цели, которую все понимают, и тогда каждый может выбрать, что он может из этой цели самостоятельно реализовать. Вот этого разного рода организации показали, как это делается: кто-то занимается обеспечением питания, кто-то — жилья. Каждый нашел свое место приложения усилий. Вот если мы вернемся в политическую плоскость — другую политику, политические партии. Если люди будут в такой же способ возлагать усилия на свою политическую силу, то будут изменения. А когда это состоится? Когда на содержание программы партии будут влиять люди, которые ее избирают. Когда люди создают самостоятельно программу, они понимают, что это их продукт, они вкладывают в него деньги, тогда будут изменения.

Как люди могут влиять на решение своих избранников? Когда избиратель знает, что он отдал свой голос за партию, а она не выполнила то, что он ей делегировал — он ставит «крестик» на ней и больше никогда за нее не голосует.

Л. И.: — Пока еще мы себе такую роскошь не можем позволить. У нас абсолютно нет политической памяти...

Р.Р.: — Но есть альтернатива.

Л. И.:  — Альтернатива не появится, пока мы позволяем прошлому постоянно занимать место за столом переговоров. Я не говорю, что нужно действовать радикально — прийти и выбросить  «творца» системы. Но пускать его к роли переговорщика, или хуже  миротворца, тоже недопустимо. Должна быть рефлексия. Даже тот же Майдан — его спикеры должны реагировать на это. Мы можем сейчас это стерпеть, но это ненормально. Вот в чем проблема для сознания, которое не растет как гражданское действие. Большое количество людей вышло, а интеллектуальное продвижение — в нескольких красивых и умных плакатах.

 Виктория ПОДГОРНАЯ, политолог:

— Сейчас я вижу большую проблему, которая называется отсутствием стратегического компромисса. Я имею в виду, среди общества и политических групп вообще. Это — очень опасная ситуация, которая может стоить нам, если не полного суверенитета, то его части — точно. Сегодня я писала последнюю аналитику по Майдану, и мои прогнозы были достаточно неутешительны относительно сложившейся ситуации, относительно всех ключевых игроков, а их трое — власть, оппозиции и Майдан...

Повестка дня Майдана — это изменение системы. Почему так произошло? Мы видим, что качество элит, которые сформировались за эти 20 лет, — катастрофическое. Ведь с этим качеством элит не может быть компромисса. Власть — региональный конгломерат с постсоветским мышлением, который хочет натянуть на голову обществу собственную концепцию, которая называется «игра с одной стороной», — мы получаем все. Компромисс — это не их слово. Они вообще не понимают, зачем компромиссы. Но именно компромисс — основа любой легитимности. Их кризис при всей той концентрации ресурсов, которые они имеют: финансовые, силовые — оказался тем глиняным колесом, которое сейчас может «полететь». А под этим колесом — почти вся страна.

Во-вторых, есть понятие контр-элиты. Является ли оппозиция контр-элитой? Я начала для себя анализировать, и понимаю, что она не отвечает понятию контр-элиты. Существуют очень странные связи между представителями оппозиции и теми, кто их финансирует и принадлежит к власти. Не могут оппозиция и власть финансироваться одними и теми же людьми. И самое главное — у оппозиции нет связей с обществом. Нет никакой системы работы с обществом, и никто не стремится это делать. Выходя на Майдан, они до сих пор считают, что главное — посветить лицами, продублировать выход на сцену — так, чтобы их не оттеняли люди из общества. А где же реальные процессы? Залогом того, что Украина будет идти путем демократии, является установление этих связей. А власть ничего не может сделать, когда партии работают с обществом. Если бы они использовали два года на то, чтобы поработать с обществом, они могли бы использовать этот резерв.

Мы видим сегодня полное отсутствие стратегических действий. На Майдан приходят простые люди с закономерными вопросами: что будем делать? То, что говорят политики со сцены, звучит красиво, но в действительности оно смывает полностью те процессы, которые происходят. И это опасно. Ведь выходит, что они используют человеческую энергию не в совсем приемлемых целях. Поэтому у меня есть вопрос  к тому, чем занимается оппозиция? Она точно так же виновата в тех процессах, которые ныне происходят, как и власть, которая вообще не рассматривает компромиссы. Оппозиция сделала все для того, чтобы избежать подписания Соглашения и произошла перезагрузка всего. А требования отставки власти с ее стороны — абсурдны и опасны. Они хорошо понимают, что власть на это не пойдет. А если выставлять такие заведомо нереальные актуально требования, то можно сразу испортить все дело.

Признавая власть нелегитимной,  мы тоже заигрываем с огнем. Власть может развернуться: мы не будем иметь легитимности здесь, но у нас будет внешняя легитимность — поедем подписывать Таможенный Союз в Москву, Путин нам гарантирует власть, а вы потом разбирайтесь. В этой ситуации будет еще тяжелее бороться, чем ныне. Мы же не хотим, чтобы вводились войска НАТО и была гражданская война? Никто этого не хочет. Но оппозиция ведет себя достаточно безответственно.

И из последнего, что я слышала, что возможно, они получат узкое соглашение по желанию людей, то есть они накачали людей, Майдан, а мы получим узкое соглашение, частичные уступки. Но что после этого? Когда Майдан выставлял такие жесткие условия и столько выстоял, как он его воспримет?

Я вижу, что у гражданского общества есть большой потенциал, который организовал и поддержал Майдан без политических партий, если быть честными. Потому что оппозиция все равно не взаимодействует с обществом. Я считаю, что нужно выходить не только на уровень платформы, а держать оппозицию, учитывая, что оппозиция имеет больше ресурсов, делать альтернативные туры-выступления. Чтобы испугать немного оппозицию, показать, что, когда они ничего не будут делать, то общественность сама придет и предложит решение. И здесь главное — найти общий язык между теми людьми, которые являются в действительности «скелетом» Майдана и начать это делать как можно быстрее. У нас очень мало времени.

 Алексей ГОНЧАРУК, юрист:

— Мне очень близко мнение Алексея Арестовича о том, что нужно смотреть на ситуацию максимально трезвой головой. Для меня совершенно очевидно, что по состоянию на следующий месяц каждый из возможных субъектов того, что сейчас происходит, имеет свой сценарий. Абсолютно убежден, что у США есть свой сценарий, у ЕС — свой, у России тоже был свой сценарий, как и у оппозиции, и у власти и их группы. Поэтому анализ сложившейся ситуации нужно сводить к анализу того, чей же сценарий был самым успешным. И думаю, что самый успешный сценарий — это сценарий, который с самого начала закладывал пан Янукович со своей командой. Потому что на ноябрь у него было больше всего рычагов влияния на ситуацию. Я думаю, что это было начало президентской компании Януковича, а именно — мобилизация своего электората. Привлекли даже российское телевидение. Того же Киселева, например. Эти же искаженные сюжеты делались на самом деле не для российского зрителя. Они ориентировались на украинца, который живет в тех регионах Украины, где уровень покрытия российским телевидением больше, чем украинским, где доверяют российским СМИ больше, чем украинским.

Думаю, что специалисты Януковича — на самом деле подготовленные и качественные люди. Например, заместитель РНБО Сивкович — опытный СБ-шник. Я лично с ним общался. Это очень умный человек. С колоссальным опытом. Он очень рассудителен. Но у него есть один недостаток, который есть у очень большого количества людей при власти сегодня: законсервированность. Мир быстро меняется. Опыт, адекватный в 2008 году в Грузии, — сегодня не является актуальным. Ведь за пять лет мир очень сильно изменился. Поэтому я считаю, что спровоцировать Майдан, а затем его так разогнать было большой ошибкой. Думаю, что именно за это Сивкович поплатился должностью. Лично для меня вполне очевидно, что решение принимал он. Оперативное — так точно.

Поэтому картинка, которая в настоящий момент у меня в голове, заключается в следующем: Янукович попытался запустить сценарий по мобилизации своего электората, базировавшегося на том, чтобы показать Востоку и Югу Украины, что «бандеры» пытаются захватить власть максимально агрессивным методом; показать картинку, за которой даже тот негатив от экономических проблем, который есть, перевесит эмоциональная составляющая: «Нет! Не отдадим вам даром трудовую Украину». Это — тот основной месседж, который готовился. Если проанализировать их информационный контент, подававшийся еще с лета, то видно, что он готовился, чтобы мобилизовать электорат президента. На выборах в 2015 году ему нужны 25-30% голосов.

Но «операция» провалилась. Потому что вместо мобилизации электората Януковича произошла катализация общества. Аналитики власти не спрогнозировали, что такое количество людей выйдет первый раз на Майдан и что после этого первого Марша, когда вышло более 100 тысяч человек, общество проснется. Думаю, что этого не ожидала ни оппозиция, ни власть. И именно это — та первая вещь, которая привела к слому всех сценариев. После этого, мне кажется, все авторы начинали вносить коррективы в свои сценарии. С учетом того, что все пошло не по-ихнему, и фактически появился новый игрок, который не способен принимать политические решения, — Майдан.

Л.И.: — Испанская журналистка Пилар Бонет нам в интервью отметила: народ вышел на Майдан и ищет себе лидера. (материал «Не-детский Майдан» от 12 декабря 2013 года).

А. Г.: — Майдан способен анализировать, что самое главное, но у него нет информации, вбрасыванием фейковых новостей его пытаются привести к своему сценарию, и он ведется. Но поскольку у Майдана много режиссеров, то и «вбрасываемых» сценариев тоже много. И потому Майдан дезориентирован. Я не соглашаюсь со своими коллегами, которые говорят о том, что выводы Майдана нелогичны и эмоциональны. Вопрос не в логике. Вопрос — в отсутствии информации. Сейчас ведется информационная война с колоссальными миллионными бюджетами, которые тратятся с разных сторон, — и с Западной, и с Российской...

Для общества эта ситуация стала хорошим катализатором для роста гражданского общества. Более активными стали люди, которые до того сидели сами по себе. Почему? Я бы назвал это «болевым синдромом». Люди вышли и сами испугались того, что, оказывается, они могут выйти. А затем — провокации на Банковой и последующие операции с запугиванием людей...

На мой взгляд, Майдан сегодня сдерживает страх: страх разойтись. У одних страх заключается в том, что если все разойдутся, их позакрывают, у других — страх того, что они не знают, что будет дальше... Разумеется, не у всех страх является основным объединительным фактором. Есть определенные группы, имеющие свои сценарии и мнения. Есть конструктивные вещи, которые пытаются делать представители гражданского общества. Я просто говорю о той массе людей, которые составляют «скелет» Майдана. Люди едут сюда из сел, из городков всей Украины... Что их вырывает из регионов? Желание помочь. Но держит их здесь, как правило, страх. Они приехали и теперь не хотят возвращаться домой, не понимая, что теперь будет.

ТЕЗИС №2:

«СУХОЙ ОСТАТОК ЕВРОМАЙДАНА: КУДА НАПРАВИТЬ ЭНЕРГИЮ «МИЛЛИОНА»

Геннадий ДРУЗЕНКО, публицист, правовед:

— Я вижу сейчас на Майдане полную безысходность. Недавно на своей страничке в «Фейсбук» я сделал пост, за который на меня обиделись многие мои друзья. В нем говорится о том, что я иду на «гембель», потом я исправил, что я переношу свой фронт на Майдана в офис. И после длительных дискуссий я не  изменил свое мнение. Я считаю, что на Майдане нечего делать. Он превращается в туристический атракцион в центре крупнейшей страны в  Европе, где ни одна витрина не разбита, но стоят реальные баррикады. То есть полный сюрреализм. Если Майдан не стимулировать дубинками Беркута, то  думаю, что до Нового Года его энтузиазм иссякнет.

План действий у оппозиции, который я видел, был просто гениальный. Пункт №1 — «Сформулировать цели». Далее можно было не читать.

Но есть много интересных вещей. Вот вчера я беседовал с Егором Соболевым, и он сказал интересную вещь. Когда они тогда собрались под стеллой, когда собрались впервые, к ним подошел парень и сказал: «Давайте я вам поставлю сцену, аппаратуру и дам вам 100 тысяч. Главное, чтобы здесь не было политики». Думаю, что это были политики, но другие, не из оппозиционного лагеря. Протест вышел из-под контроля именно первого декабря. Произошло то, чего власть не ожидала и на чем бы оппозиция могла выиграть. Был шанс сломать ситуацию. Можно было тогда «брать» и Банковую, и Кабмин...

Сейчас же мы должны создать принципиально новую структуру — солидарную, чтобы защитить друг друга, и неклассическую. Это должна быть структура контакта, которая основывается на личном доверии. Которая, с одной стороны, будет понимать, что в данный момент главное — не дать запугать и отбить, а с другой —  хочет системных изменений.

А. А.: — Выход из тупика очень прост. До сих пор мы инфантильно инвестировали  наши надежды в телекартинки. И это следует прекратить делать. Мы хотели, чтобы они за нас что-то сделали. А они — профнепригодны. Они готовы к борьбе за финансовые потоки, к выступлению на телевидении. Политики все читают мантры. Вот я беседовал с журналистами на телеканалах. Они говорят, что сейчас — время, когда простые люди заговорили как пророки. А профессиональные политики читают мантры. У них — стеклянное сознание. А что они сделали? 24 числа два миллиона людей выходят на Европейскую площадь. Даже детей с собой взяли, чтобы ломать эту систему. И вот Тягнибок выходит на сцену. И все ожидают, что вот он сейчас всех призовет к борьбе, а он говорит: «Выше всплеска национального духа, друзья мои, будет 15 числа — проголосовать за наших кандидатов на каких-то округах». И начинает зачитывать список. И выводит Левченко.

Мы не должны в них инвестировать. Оппозиционеры такие же   чиновники первого ранга, как и власть. Их дети учатся в одних школах. Они сидят в одних саунах, ковыряют вилкой те же блюда в тех же ресторанах. Они же класс, клан с четко выраженными, четко сформировавшимися интересами, с определенными правилами игры и ресурсами, чтобы в эти игры играть.

А мы — не клан. У нас нет организации. Бороться же может лишь организованное сообщество. Нам необходимо сейчас — гражданскому обществу — осознать себя отдельным классом с четко выраженными интересами. И это — главное достижение Майдана. Действительно, немного времени уйдет на самоорганизацию, и я думаю, что в 2015 году — мы выйдем на финишную прямую.  И когда мы станем политическими субъектами и перестанем ифантильно инвестировать в надежде, что за нас кто-то что-то сделает, — тогда будут изменения. Кромвель сказал: гражданская война — это когда люди прошлого борются с людьми будущего. Этот клан — и оппозиция и власть — уже проиграл. Вопрос только во времени и в шагах, которые нужно делать. Но они уже все проиграли, потому что прошлое всегда проигрывает.

В. П.: — Я не соглашаюсь с тем, что общество на Майдане держит страх. Я никогда не поверю в то, что страх смог продержать 24 дня людей на Майдане. Я вижу здесь то, что в Европе называют культурой участия. То есть 10% людей даже в нормальной европейской стране принимают участие в таких процессах. И это — нормальный показатель. Я думаю, что эти 10% проходят сейчас через Майдан. Кто-то приезжает, кто-то уезжает. Но на самом деле мы показываем для себя, что мы все-таки — часть европейской цивилизации. Мы обновляемся каждый на индивидуальном уровне, переходим от советского опыта, просыпаемся и понимаем, что мы являемся частью этой культуры. И это очень важно, что есть понимание не только на коллективном, но и на индивидуальном уровне. Вот я встречалась не только с активистами Майдана, но и с теми, кто не вмешивается в эти процессы, но и все равно у них — они такие гламурные — представители гламурных профессий — они все равно знают это и начинают говорить об этом: «А что такое Майдан? А почему только «зека прочь»?  Может дать ему более интересный импульс?» Самое главное, что достижения у Майдана есть. И если они будут, то мы не вернемся к тому, что имели.

А. Г.:  — Знаете, в чем ахиллесова пята нашей оппозиции? Неискренность. Тема Тимошенко — один из главных признаков этой неискренности. На этом  в свое время подорвался Яценюк. Он был основателем партии «Фронт Змін», резко критиковал  премьера Тимошенко, а теперь стал ее рьяным защитником. И здесь получается,  что им и тогда, а возможно, и теперь, руководит не его собственная воля, а воля финансовых спонсоров.

Есть большой вопрос к оппозиционерам, который заключается в том, кто эти люди и какую роль они сыграли  в том, чтобы навести тех же европосредников на цель — срыв подписания соглашения с ЕС. Потому что получилось так, что сейчас все критикуют и говорят, что группа посредников сработала неэффективно, потому что они поставили вопрос Тимошенко перед вопросом о подписанием Соглашения. Они сделали это потому, что ошибались, или исходя из своих  собственные интересов?

Сейчас мы говорим о том, что нужно определить, почему эта тема способна  ослабить всю эту позицию, которая теряет свою убедительность. Потому что они же ни защитить, ни лозунг соответствующий выдвинуть не могут. А народ не поддержит оппозицию с таким фальшем.

Р. Р.: — Это и является отличием. Фокус Майдана с 2004 года изменился. Нет больше «Юли», «Против Вити»... Есть только одно разделение теперь в обществе: между свободными людьми и крепостными. И главное достижение Майдана — это то, что есть «другие», которые понимают это. Нам удалось все-таки через определенных спикеров со сцены сказать, что политики — не мессии. И сегодня люди понимают, что политик — это наемный работник, которому мы говорим, что делать. Если говорить экономическими теориями, то Украина — это как акционерное общество. Каждый гражданин, который голосует, — владелец акции. И если работодатель, приходя на собеседование, говорит нам чепуху, то мы говорим просто: «Свободен». Сегодня мы стоим на Майдане, нам рассказывают план... Но он нас не устраивает.  Переводя в категорию приема на работу: нам нужен пекарь, а к нам пришел продавец, и пытается убедить нас, что он нам нужен. И вся беда в том, что настоящего пекаря мы никак не можем найти. Потому что отдел кадров не пускает других, а постоянно по кругу крутит одних и тех же. Люди спрашивают: «Что у нас работает не так? Может, отдел кадров?».

Еще один хороший образ, который подходит для определения нашей ситуации, это —  игра в мафию. По правилам, за столом сидят три организованных между собой игрока, которые являются мафией, и семь неорганизованных, которые являются мирными людьми. И вот эти разрозненные люди выигрывают тогда, когда выявят мафию и выведут ее из игры.  Нужно почувствовать доверие в обществе, организоваться, понять, кто «черные», и вместе «вынести» их из города. Сегодня, не приходя даже на выборы, — ты играешь за «черных». Суть и ценность игры в мафию заключается в том, что ты не можешь индивидуально проиграть.

Что нужно сделать сегодня Майдану?  Прежде всего — заняться самозащитой. Эти люди, которые стоят на Майдане, должны помочь друг другу, чтобы потом их же не «слили». Как оппозиция, так и власть. Потому что эти двое — в одной системе, а мы — против системы. Поэтому нам сейчас нужно сплотиться.

Когда люди Майдана объединятся, мы получим третий субъект — маленькую организованную группу. Она должна выработать себе стратегию, сформулировать план и эволюционировать не разочаровываясь. Все делать нужно четко и урегулировано, понимать, что только мы это можем сделать. Ждать действий от оппозиции — бесполезно, они ничего не будут делать. Мы чего-то хотим, мы должны делать.

Большая ценность в том, что газета «День» инициировала этот круглый стол. Мы же понимаем, что есть определенное влияние других СМИ на одной или на другой стороне. И они не заинтересованы в изменениях. Но сами журналисты могли бы сдетонировать  рождение чего-то качественно нового. Нужно объяснить людям, что крепостные — уже не крепостные, и если они не объединятся, то не только сами потеряют свободу, но и лишат других возможности освободиться.