Бюджетный старт: ставки уже сделаны

Начнем с того, что в отличие от бюджетных баталий прошлых лет, бюджет-99 даже в официальной версии не претендует на реалистичность. Иными словами, исполнительная власть заранее соглашается с тем, что ей не удастся предложить подлинно финансовый документ — баланс государственных доходов и расходов. Попробуем разобраться, почему.

Основная политэкономическая причина такого состояния дел, как бы это ни было грустно, — в неадекватности социальных обязательств нашего государства (наших законов, наших привычек, наших иллюзий) реальным возможностям отечественной экономики. За последние годы государство фактически отказалось от подавляющего большинства старых обязательств в сфере экономики. И именно этим оно позволило ей стать рыночной или по крайней мере «рынкоподобной». Совсем иначе было в социальной сфере. Здесь государство, напротив, постоянно заявляло о сохранении всех своих гарантий. При том что экономика требуемого объема затрат, совершенно очевидно, выдержать не могла. Во-первых, шел непрерывный спад производства, во-вторых, государство не собирало налоги в запланированных объемах.

Заметим, применительно к национальной экономике социальные обязательства как таковые весьма отличаются от того, что принято относить к ним во всех цивилизованных странах: образование, здравоохранение, пенсионную систему, поддержку наиболее нуждающихся. Расходы на эти цели у нас, кстати, в процентах к бюджету меньше, чем во многих других странах с переходной экономикой. В нашем же случае социальная поддержка — это, например, государственные субсидии угольной промышленности и постоянные уступки шахтерскому шантажу. Это предоставление безвозмездных ссуд бездарным руководителям. А отказ от запуска реального и крупномасштабного механизма банкротств в промышленности — это вообще чисто социалистическое обязательство по поддержанию занятости на предприятиях вне зависимости от их экономической эффективности. То же самое можно сказать и о АПК. Другими словами, социальные обязательства по-украински — это правительственные обязательства по сохранению бессмысленных с экономической точки зрения отраслей. То, что все приведенные примеры относятся к социальным обязательствам, подтверждается простым фактом: взамен власти не получают ничего — даже политической поддержки.

Сложно сказать, вследствие каких обстоятельств абсурдные принципы финансирования так называемой бюджетной сферы сохранялись в неизменном виде и регулярно перекочевывали из одного бюджета в другой.

Итак, социальные обязательства властей реально не соответствуют возможностям экономики и государства. Поэтому с самого начала Украина имела крупномасштабный бюджетный дефицит.

До 1995 года с дефицитом справлялись с помощью кредитования правительства Национальным банком, то есть с помощью прямой денежной эмиссии. Неизбежный результат — безудержная инфляция первых трех лет. В 1995 году появилась возможность использования более цивилизованного неинфляционного инструмента — государственных заимствований на рынке посредством пресловутых ОВГЗ. Понятно, что это — типичная финансовая пирамида, но тем не менее этот механизм применяется в течение многих лет во многих странах и в большинстве случаев не дает сбоев (до тех пор, пока соотношение между объемом займов и ВВП не превышает некоторой границы. Ее точное значение определить довольно трудно, но в среднем эта величина не должна превышать 30—40% ВВП). Государство, как правило, является самым надежным заемщиком. Гарантией выплаты займа служат налоги и нормально функционирующая растущая экономика. На это, собственно, рассчитывало и наше правительство. Сначала займы брались только у отечественных юридических лиц (резидентов), в основном у коммерческих банков. Но в 1996 году стало ясно, что они готовы кредитовать государство только под очень высокий процент. Простейшим способом снизить его был допуск на рынок ОВГЗ нерезидентов, что и было сделано. Однако в результате мы стали зависимы от иностранных покупателей государственных бумаг и от погоды на мировых финансовых рынках. В 1997 году ситуация начала становиться угрожающей. Причем, первыми сработали факторы, от нас не зависящие. Хотя были и внутренние причины. Самая главная из них состояла в следующем: во второй половине 1997 года, стало абсолютно ясно, что организация экономического роста пока не по силам украинским властям. Поэтому тенденции, наметившиеся с конца 1997 года, в 1998 г. только окрепли. Правда, с учетом финансового кризиса, ситуация стала на порядок хуже.

Как проинформировал корреспондента «Дня» источник в правительстве, государственные финансы к исходу третьего квартала текущего года находятся просто на грани катастрофы. Реальные доходы бюджета в июле составили всего 995 млн. грн., в августе они сократились на четверть. При таких масштабах бюджетных поступлений в летние месяцы доходы сентября должны были бы быть никак не менее 1900 млн., то есть превышать доходы июля—августа вместе. Реально они окажутся примерно на уровне августовских. Очевидно, такая же судьба уготована и планам по четвертому кварталу, хотя первоначально правительство надеялось получать не менее 1.5 млрд. грн. ежемесячно.

В представленном правительством (и отклоненном парламентариями) проекте бюджета-99 доходная часть госбюджета определена в сумме 19,2 млрд. грн., расходная — 22,9 млрд. грн., дефицит госбюджета — в размере 0,6% от ВВП. Следовательно, правительство снова упорно надеется ежемесячно собирать не менее 1 млрд. грн. (сравните с 744 в сезонно благополучном августе). В свою очередь Бюджетный комитет Верховной Рады намерен продолжить работу над альтернативным правительственному проектом госбюджета-99. Будет ли последний более реальным?

Если вспомнить, что глава комитета Юлия Тимошенко летом текущего года добилась принятия бюджетной резолюции, в которой показатель бюджетного дефицита вовсе не упоминается, а все законодательно прописанные социальные обязательства (см. выше) комитет берется профинансировать, то свершится одно из двух. Либо альтернативный бюджет будет еще более нереальным (см. цифры по доходам третьего квартала). Либо госпожа Тимошенко будет инициировать включение печатного станка (так как занять денег по заложенным в бюджетной резолюции процентным ставкам ни ей, ни кому-то другому не удастся).

Таким образом, накануне настоящего старта бюджетного процесса ключевые позиции противоборствующих сторон уже разведены настолько, что поиск «баланса» финансовых интересов бюджетников и прочих соискателей госсубсидий будет отложен вплоть до выяснения ключевых политэкономических вопросов. А именно. Будет ли финансовый обвал? Если да, то кто после него останется при власти (и будет распределять бюджетные ресурсы)? Будет ли включен печатный станок? Если да, то кому попадут первые деньги (и первые сверхприбыли)? Не правда ли, эти вопросы гораздо интереснее?