Человек и Система: новые отношения

Многие юристы называют УПК вторым после Конституции правовым документом нашей страны. Президент Украины Виктор Янукович на проведенном за неделю до ввода кодекса в действие координационном совещании руководителей правоохранительных органов напомнил, что принятие нового УПК — это выполнение Украиной своих обязательств перед Советом Европы в части реформирования криминальной юстиции. «Убежден, что уже со дня вступления в силу нового кодекса его положения будут эффективно реализованы на практике», — заявил Президент. «Подчеркиваю, именно от действий каждого сотрудника правоохранительных органов, — отметил Янукович, — зависит то, как общество будет воспринимать новации. Только по этому критерию граждане смогут убедиться, что эти нормы принимались для их защиты».

Во вступлении к одному из первых изданий УПК Украины советник Президента Украины, секретарь рабочей группы по вопросам реформирования уголовного судопроизводства Андрей Портнов отмечает: «...с вводом в действие положений нового кодекса такие негативные явления, как необоснованное содержание человека под стражей, нарушение сроков уголовного производства, недозволенные методы обращения с гражданами с целью получения доказательств, отсутствие эффективного судебного контроля за использованием мер, ограничивающих права граждан, останутся в прошлом...».

Перечислив содержащиеся в кодексе новации, Портнов обратил внимание, в частности, на то, что теперь в судах будет больше оправдательных приговоров, в стране оживится деловая активность, инвестиционный климат. А в целом кодекс будет способствовать внедрению качественно новой системы правовых мер защиты человека, общества и государства от уголовных правонарушений. Вместе с тем советник Президента отмечает, что успех начатой реформы, являющейся лишь первым шагом на этом пути, зависит от желания всех граждан страны изменить ситуацию в уголовном судопроизводстве и от эффективности усилий на этом направлении.

«Одно из основных новшеств УПК — это отход от обвинительного уклона, который был, — сказал заместитель министра юстиции Дмитрий Ворона в интервью «Интерфакс-Украина». — Если говорить о старом УПК, то это был кодекс, в котором все преференции оставались на стороне органов следствия и органов дознания. На сегодняшний день введена соревновательность. А соревновательность — это конкуренция, которая порождает более правильные подходы». «На сегодняшний день, — продолжал Ворона, — самая большая ответственность ложится на суды. Реформа судебной системы уже проведена, таким образом любое решение, касающееся ограничения каких-либо прав или свобод гражданина, будет приниматься только следователем-судьей, не самостоятельно следователь, не оперативный работник, а следователь-судья. Таким образом, это значительно повышает качество». При этом заместитель министра добавил, что УПК Украины «был признан одним из лучших в Европе на сегодняшний день».

Понятно, что «отцы» нового документа в первую очередь отмечают его достоинства. Вместе с тем, уже в ближайшем будущем кодекс предстоит совершенствовать. Не случайно на прошлой неделе в одной из киевских редакций провели круглый стол с названием «Сможет ли новый УПК защитить права человека во время следствия и суда?». Как видим, организаторы не забыли поставить знак вопроса. Это может свидетельствовать как о том, что украинское общество еще недостаточно знакомо с новым документом, а потому пока не воспринимает его идей и положений в качестве революционных, так и о том, что груз общественного недоверия к правоохранительной системе еще накладывает на судебную реформу густую тень. Обсуждение показало, насколько прав Ворона, когда говорит: «Начнет действовать (УПК)... только практика единственный критерий истины».

Видимо, с этой мыслью могла быть солидарной член Высшей квалификационной комиссии судей Галина Колесник. Так, говоря о новом институте следователей-судей, она процитировала кодекс, в котором указывается, что он обеспечивает судебный контроль за соблюдением свобод и прав личности и государства. «Сейчас прошла кампания избрания этих судей (по закону они избираются на собрании судей данного суда), — продолжала представитель ВККСУ, — и я узнала, что в одном из судов Николаевской области на эту должность коллеги выдвинули судью, которая ужасно боится уголовных дел и у которой отношения с прокуратурой напряженные в результате некоторых ее спорных процессуальных решений. Такой непродуманный подход пойдет не на пользу впечатлениям от этой новой должности». И все же Колесник считает, что профессиональные судьи готовы выполнять новые полномочия.

Довольно критическое отношение к новому УПК демонстрируют украинские правозащитники. «Гладко было на бумаге, да замучили овраги, — говорит Татьяна Яблонская, — я не знаю, как за такой короткий срок можно подготовить следователя-судью. Почему сейчас у нас 0,2 % оправдательных приговоров? А потому, что судье намного легче отправить дело на доследование, чем оправдать человека. Да, теперь такой возможности не будет. Нужно будет самостоятельно принимать решение. Но, что касается так называемых предупредительных мер, то теперь появляется новая — домашний арест. А как он будет проходить? И еще не ясно, какие технические и финансовые средства необходимы государству, чтобы этот кодекс начал работать? Это трудно себе представить в таком бедном государстве, как наше, которое за двадцать лет проела коррупция — все общество сверху донизу. И потому я не верю в эти красивые слова представителей государственных структур. Не-ве-рю! Ведь и старый кодекс, например, позволял не спешить с арестом. И подписка о невыезде была, и залог. Но судьи такую возможность чаще всего не использовали. Что даст новый кодекс? Прокуратура всегда осуществляла надзор за соблюдением законности, но постоянно закрывала глаза на нарушения. Прокурор как был обвинителем в судебном процессе при Сталине, так и остался».

Правозащитника удивляет и процесс рождения института присяжных в украинском судопроизводстве. «Почему их только трое и почему только в делах, которые предусматривают пожизненное заключение?» — спрашивает Яблонская. Она предполагает, что присяжные не смогут выполнять свои функции. Кроме того, УПК не дает ответа на вопрос, как они будут избираться «в нашем обществе, где нет стабильной демократии». «Я боюсь, что суда присяжных у нас так и не будет», — резюмирует Яблонская. Она сомневается также и в том, что в Украине удастся наладить систему бесплатной защиты обвиняемых государственными адвокатами, что удастся ликвидировать пытки в милиции. И приводит пример, когда такие факты подтвердил даже Европейский суд, но его решение в Украине было отменено. «Знаете, сколько у нас милиционеров сидит за пытки? — спрашивает правозащитник и отвечает, — 23 человека».

И все в зале скептически улыбаются. А заместитель генерального прокурора Григорий Середа отмечает: «С новым кодексом будет еще меньше» и призывает «с осторожным оптимизмом» говорить о прогрессе и меньше вспоминать о том, что было. Но это пожелание почему-то не воспринял начальник Главного следственного управления МВД Василий Фаринник, работавший и судьей, и следователем, и адвокатом. Он сказал, что, будучи судьей, выносил оправдательные приговоры. «За все годы их было три», — говорит он.

— А почему же так мало, — не удержался «День».

— Чего так мало? Да в то время это вообще было большой редкостью...

КОММЕНТАРИЙ

«ГОВОРИТЬ О СЕРЬЕЗНЫХ ИЗМЕНЕНИЯХ, ПОКА В ПРАВООХРАНИТЕЛЬНУЮ СИСТЕМУ НЕ ПРИДУТ ЛЮДИ С НОВОЙ МОТИВАЦИЕЙ, Я БЫ НЕ СТАЛ»

Дмитрий ГРОЙСМАН, координатор Винницкой правозащитной группы:

— Я не считаю, что Уголовно-процессуальный кодекс очень плохой. Там есть много разумных вещей, которые не ухудшат ситуацию с правами человека. По крайней мере, тех людей, которые входят в процесс уголовного следствия. Стоит начать с наиболее правильных изменений, предусмотренных этим кодексом. В первую очередь, это отсутствие пресловутой в Советском Союзе и Украине фазы возбуждения уголовного дела. Все заявления и сообщения о преступлении будут зарегистрированы, по ним будут проведены расследования, после чего дело либо закроют, либо передадут с обвинительным актом в суд. Это может искоренить ситуацию с нерегистрацией заявлений о преступлениях, когда органы досудебного следствия имитируют принятие заявления, отвечая порядку закона об обращении граждан, хотя должны были бы принимать процессуальное решение.

На этапе процессуального следствия, теперь это будет называться досудебным расследованием, также возникают новые интересные моменты. Любая информация, собранная на этапе досудебного расследования, не будет иметь для суда никакой заранее установленной силы. Фактически, это не будет доказательством. Доказательными будут считаться лишь факты, исследованные в ходе судебного разбирательства дела. Кроме того, решения об ограничении прав и свобод гражданина в течение досудебного следствия будет приниматься следователем-судьей, а не просто следователем: появляется судейский контроль.

Дополнительные меры пресечения появляются и во время досудебного расследования (например, домашний арест), которые теоретически позволяют уменьшить количество людей, удерживаемых в местах лишения свободы, в первую очередь в СИЗО. По некоторым оценкам, количество следственных изоляторов может уменьшиться на треть. В ситуации, когда таких в Украине больше 30 тысяч, это приведет к серьезной экономии денег и появлению новых возможностей защиты. Также на этом этапе появляется более-менее настоящая конкуренция как защиты, так и прокуратуры. За следователем закрепят прокурора, который будет осуществлять и контроль за досудебным расследованием.

Вместе с тем уменьшаются сроки содержания под стражей тех, относительно кого избран соответствующий метод меры пресечения. Лицо, обратившееся с заявлением о преступлении, зарегистрированном в Едином государственном реестре досудебных расследований, получает право подавать доказательство, если дело касается непосредственно его. Кстати, чтобы стать пострадавшим, не нужно будет ожидать, пока человека признают таким. С момента предоставления заявления о совершении преступления относительно человека или того, кого она представляет, заявитель становится пострадавшим. Отказ в признании может быть оформлен специально соответствующим процессуальным документом.

На судебном этапе также поддерживается состязательность, отменяется возможность отправить дело на дополнительное досудебное расследование. Если нет доказательств или расследование некачественное (доказательства собраны несоответствующим способом), закон будет запрещать возвращать дело, чтобы те недопустимые доказательства оформили и допустили к рассмотрению в суде. Не собрали правильно доказательства — обвиняемого оправдывают за недоказанностью состава преступления. Это реабилитирующее обстоятельство.

Теперь о негативе. Есть два огромных негативных момента, которые определенным образом отравляют прекрасную идею, задекларированную Уголовно-процессуальным кодексом. Гигантской проблемой является монополизация защиты и представительства. В соответствии с 55 ст. Конституции Украины, человек может свободно выбирать себе защитника. Однако теперь обвиняемый, подсудимый, подозреваемый и, что страшнее всего, жертва, могут выбирать себе защитника исключительно среди адвокатов. Даже близкие родственники больше не могут быть защитниками. Это при условиях, что адвокатура очень дорогая и, кроме того, традиционно не является лояльной к своим клиентам: в основном сотрудничает с органами следствия. Такая монополия может привести к катастрофическим последствиям. На сегодня в Украине такое явление является абсолютно невозможным. Я не говорю, что через 10 лет это также будет проблемой — многие страны имеют адвокатскую монополию. Но сейчас это ударит по правам жертв. Они не смогут взять своего знакомого или друга, человека который разбирается в праве, чтобы защитить собственные интересы в суде. Эта ситуация касается десятков тысяч людей, косвенно — сотен тысяч. К тому же такая норма является антиконституционной. Это — потакание адвокатскому лобби.

В частности, существует проблема суда присяжных, о внедрении которого утверждает новый УПК. Это — ложь. Суд присяжных в Украине не создается, зато появляется совсем непонятный и искаженный институт немножко «извращенных» народных заседателей с чрезвычайно суженной предметной подсудностью (кругом дел, которые могут рассматриваться соответствующим составом суда). Если до сих пор суды с народными заседателями принимали участие в решении дел с предусмотренным наказанием от 10 до 15 лет лишения свободы или пожизненным заключением, теперь их участие сводится исключительно к делам с пожизненным и зависит от желания лица, которое привлекается к уголовной ответственности. Для того чтобы нормально функционировать, у суда присяжных должен быть высший статус. Например, оправдательный приговор присяжных не должен подлежать обжалованию и отмене. А согласно предложенной системе, их решение можно отменять в общем порядке.

Кроме того, некоторые присяжные, исходя из правил, по которым они избираются, не могут быть независимыми. Процедура отбора присяжных обычно осуществляется в случайном режиме, как лотерея, а у нас они пишут заявления, которые потом утверждает местный совет. Проанализировав списки людей, отобранных на должности присяжных, можно сделать вывод, что эти люди так или иначе аффилированы властью: родственники, знакомые, друзья. Они заинтересованы в том, чтобы создать комфортные условия представителям исполнительной власти, работникам прокуратуры и милиции, органам следствия, когда рассматривают результаты их труда на судебном заседании. Ничего общего с судом присяжных это не имеет.

Говорить о том, что институт УПК, вступивший в силу, заработает лучше, я бы не стал. Все позитивы следует учитывать с большим понижающим коэффициентом — кадровой проблемой. Новые правила игры действительно значат очень много, но в милиции остаются работать те же люди, которые подвергали истязаниям, фальсифицировали уголовные дела, выгораживая за деньги преступников и перевешивая обвинения на невиноватых людей. Без замены этих людей, мы не достигнем революционных результатов, хотя в правоохранительных структурах нам нужна именно революция.

Скажем так, у вас была плохая, поломанная машина, вы пересаживаетесь на намного лучший автомобиль, но вы как не умели водить авто и не хотели этому учиться (потому что у вас были знакомые в ГАИ или милиции на случай совершения преступления за рулем), так и в настоящий момент не собираетесь повышать свой профессиональный уровень. Конечно, теперь будет сложнее совершать преступления и фальсификации, но говорить о серьезных изменениях, пока в правоохранительную систему не придут люди с новой мотивацией, я бы не стал. Это вопрос не ближайшего будущего.

На месте власти, я бы задумался над механизмами внедрения эффективного общественного контроля над тем, что происходит в правоохранительной системе. Видеотрансляции из райотделов милиции — а это абсолютно возможно, учитывая опыт наблюдения за избирательным процессом, съемка коридоров или даже дверей каждого райотдела серьезно бы стимулировала к прозрачности и отказу от массовых нарушений прав человека. Впрочем, приказ МВД о видеонадзоре в каждом отделе существует уже свыше двух лет, но каждый раз, когда кого-то истязают, выясняется, что диск испортился, изображение стерлось, камера была поломана и т.п. Никто не хочет решать эту проблему.

Подготовила Анна ЧЕРЕВКО, «День»