Что ждет нового главу Фонда госимущества?

— После принятия вашей отставки вы планируете остаться работать в Фонде на какой-то другой должности?

— Четких планов оставаться в Фонде у меня нет. Для этого нужны определенные условия. Во-первых, нужно знать, кто председатель, захочет ли этого председатель и устроит ли это меня. Один из возможных вариантов — это работа в Фонде на должности заместителя, который ведет работу исключительно с парламентом. Сейчас вводятся такие должности в министерствах, называются парламентские секретари. Но с Президентом мы практически эту тему не обсуждали.

— В чем все-таки реальная причина вашего ухода с поста главы ФГИ? Очевидно, в нынешней ситуации вы можете быть более свободным в своих оценках.

— На полную свободу оценок вряд ли я способен вообще, даже исходя из своего характера. Думаю, что все, кто за этим следил, сами все понимают не хуже меня. Можно на человека, который пять последних лет возглавлял Фонд, найти все, чтобы его отставить. Есть три пункта в постановлении Кабмина об оценке работы ФГИ, которые я могу разбить за пять минут. Но появятся еще 10 пунктов. Можно найти 100 претензий, было бы желание.

— Все же объясните, что произошло?

— Думаю, что просто прошло время, когда нужен председатель Фонда, равноудаленный и равноприближенный ко всем промышленно-финансовым группам, Я старался этот нейтралитет держать и ориентироваться исключительно на Президента. Не подумайте, что я все делал только по его указаниям, это не так. Просто если у меня возникали вопросы, кого поддержать, а кого нет, то главным для меня был аргумент Президента. Я к нему обращался и советовался с ним. Он был арбитром. Сейчас ситуация, наверное, изменилась.

— Вы хотите сказать, что при новом руководителе вырастет риск «целевой приватизации»?

— Я не думаю, что такой риск увеличится. Просто есть коалиционное правительство, там представлены все группы, и вот считают, что в Фонде тоже должен быть представитель какой-то группы. Это будет более целесообразным для кого-то. Насколько это целесообразно для Президента, я не берусь судить, это будет видно по кандидатуре, которая будет подана на голосование в Верховную Раду. А кандидатуры эти обсуждаются и самой прессой ассоциируются с определенными группами влияния. Может быть, для какого-то баланса политических интересов это и надо. Может, я этот баланс нарушал. Это все политика, с которой нужно считаться.

— Может ли, на ваш взгляд, произойти ситуация, при которой главного продавца госимущества назначат крупные покупатели? Политико-финансовые группы просто сформулируют определенные условия, и избранный человек будет их выполнять?

— Чтобы финансовые группы, представленные в парламенте, согласовали какие-то единые условия, мне это кажется вообще невероятным. Их интересы по большинству объектов не совпадают и не совпадут никогда. Был период в моей работе, когда мне удавалось садить всех участников процесса за стол переговоров, и удавалось договариваться, чтоб не устраивать те войны, которые сейчас идут. Это не лучший вариант для дорогой продажи, но лучший вариант для политической стабильности процесса. Я думаю, что у меня таких возможностей в последнее время уже нет. И не потому, что я ослабел, а потому, что они очень

В ближайшие полторы недели крупнейшие политико-финансовые группы страны определятся с кандидатурой на пост председателя Фонда госимущества. Президент передал в парламент представление на Михаила Чечетова, нынешнего первого заместителя главы ФГИ. Теперь слово за парламентом, где Чечетов должен собрать 226 голосов «за». Некоторые фракции, за которыми стоят мощные корпорации, уже заявили о поддержке президентской кандидатуры, в частности, «Демократические инициативы» и «Партия Регионов». С остальными фракциями Михаилу Чечетову, похоже, придется провести закрытые переговоры. Не секрет, что различные региональные финансовые группы агрессивно настроены поглощать государственное имущество. Условия такого поглощения, возможно, и станут предметом политических консультаций.

Сложность ситуации в том, что интересы парламентских групп весьма часто пересекаются на одних и тех же высокодоходных предприятиях. А это значит, что Михаилу Чечетову будет весьма непросто соблюсти политический баланс. Оппозиционные фракции весьма настороженно восприняли кандидатуру Чечетова, поскольку он у них ассоциируется с донецкой политико-финансовой группой. Именно такие ассоциации на сегодняшний день являются самым слабым местом первого заместителя главы ФГИ.

Перед тем как кандидатура Михаила Чечетова будет вынесена на голосование Верховной Рады, прощальный отчет депутатам представит уходящий в отставку Александр Бондарь. Сделать это ему порекомендовал Президент, чтобы снять все политические вопросы, накопившиеся у парламента. О сложном, а иногда и парадоксальном периоде, который сейчас переживает ФГИ и вся украинская приватизация, Александр Бондарь рассказал в интервью «Дню». Будучи уже фактически не отягощенным должностью, Бондарь был несколько более раскован, чем обычно. сильно поднялись. Они уже просто не считаются с такими фигурами, как я, и уговорить их я уже не в состоянии.

— А кто их может уговорить?

— Уговорить их может либо Президент, либо премьер- министр, либо новый сильный председатель Фонда, который их заставит с собой считаться. Но так, чтобы они все сами собрались и определились по одной кандидатуре, делая вид, что все довольны, — такое просто невозможно. Это, конечно, ненормально, но это единственная возможная ситуация в нашей среде. Можно, конечно, говорить о прозрачности приватизации, об открытой продаже на бирже, но суды могут все что угодно поломать и перевернуть с ног на голову. И сюда часто включаются и другие силовые структуры. Надо искать другие механизмы: либо заставить всех объективно и прозрачно работать, что я считаю сейчас нереальным, либо как-то договариваться. Но это все теория. А практически, конечно, реализовать это все очень сложно. Значительно легче, когда есть четкая установка Президента. Не о том, кому продавать, а что вообще надо продать. Тогда люди знают, что объект будет продан. Такие установки были по Николаевскому глиноземному заводу, по «Линосу», и находился единственный реальный покупатель, с которым считались все. В последнее время такие вещи не проходили.

— То есть вы считаете, что ваш преемник для политической стабильности приватизации должен ориентироваться в основном на Президента?

— Мне сложно судить, у меня же мнение субъективное. Я считаю, что все-таки Фонд должен возглавлять даже более независимый человек, чем я, но все-таки ориентированный больше на Президента, потому что именно он олицетворяет государство в целом. Он действительно арбитр, он может принимать какие-то решения, которые уравновешивают потуги или желания разных структур. В принципе, Президент в основном этим и занимается, и, на мой взгляд, довольно успешно. Потому за все время ни одна из групп все-таки не имела стопроцентного преимущества. А будет ли в состоянии долго и продуктивно работать человек, который представляет какую-то конкретную группу? Мне это представляется сомнительным. Может быть, я ошибаюсь. Но я бы хотел, чтобы новая фигура была сильнее меня и более независимая. Я все-таки не был до конца силен, чтобы полностью противопоставить себя всем влияниям. Но я очень часто говорил «нет». Это «нет» говорилось довольно серьезным людям, так называемым олигархам, и за пять лет я их заставил с этим считаться. Это не говорит о том, что они были довольны, со всем соглашались, никаких действий против меня не предпринимали. Но они знали: есть определенные нюансы работы со мной как с председателем. Они знали, что есть грань, за которую я не могу переступить, но знали, что я могу предложить, как нужно. Ну и все знали, что я могу проконсультироваться с Президентом, и если Президент скажет «нет», то это будет «нет».

— То есть ваша отставка во многом связана с потерей «активного контакта» крупными украинскими покупателями госимущества?

— У меня со всеми руководителями финансово-промышленных групп, которые участвовали в приватизации, остались хорошие отношения. Просто Президент в последнее время отошел от вопросов приватизации. Он не брал на себя решение каких-то вопросов. И, как следствие, в этой среде пошел такой разбрат. А я не та фигура, чтобы там восстановить стабильность. Не потому, что у меня с ними плохие отношения, а потому, что для многих из них я просто Саша. То есть я не та фигура, с которой им надо считаться и которую надо уважать. Многие из них с премьером не считаются, не то что с председателем Фонда. Поэтому новому председателю Фонда будет очень нужна поддержка премьер-министра и Президента, чтобы поддавливать на них и заставлять делать какие-то вещи более цивилизованно. Потому что, например, нынешние разборки, которые идут по ряду объектов, просто в принципе ненормальные. Не должны они сопровождаться столь мощным PR-ом в прессе. Это сильно отпугивает иностранных инвесторов, а они ведь и так не сильно сюда рвутся. Глядя на все это со стороны, они думают: «Елки-палки, что там вообще в этой стране творится, что с ними вообще можно делать?». Когда по «Балцему» был скандал, швейцарцы — против одного из наших крупных банков, я еще удивлялся этим швейцарцам, что они пытаются что-то кому-то доказать и что-то сделать. Но у них тоже до определенного момента дошло, а потом они плюнули и ушли, и рассказали все, что о нас думают.

— Что может сделать ФГИ, чтобы избежать публичных конфликтов различных, скажем так, инвестиционных групп вокруг всех более-менее привлекательных объектов?

— Если покупатели не захотят цивилизованного, прозрачного процесса приватизации, то Фонд ничего сделать не сможет. Они на сегодняшний день этого не хотят. Это видно по всему их поведению. Условия конкурса по тому или иному объекту возникают, потому что кто-то этого хочет. Если кто-то не хочет таких условий, он должен себя вести по- другому. А сейчас у меня складывается мнение, что эти группы хотят окончательно между собой выяснить отношения, доказать, кто прав, кто виноват и кто сильнее на каком- то уровне. И вся продажа просто ликвидируется. Каждый раз кто-то пытается протолкнуть, а кто-то — поломать. Это идет из конкурса в конкурс, и выход из этого нельзя предусмотреть ни в нормативных документах, ни в судебных. Это дело исключительно взаимоотношений финансовых структур между собой.

— Но речь идет о структурах, которые имеют своих представителей во власти. Судя по всему, вы не смогли с ними договориться. Что вы по этому поводу посоветуете своему преемнику?

— Действительно, это очень важно. Условия конкурсов по различным объектам проходят визирование всех министров, утверждаются в Кабмине. Но вся грязь и весь накал идут на Фонд, а Кабинет Министров вообще в стороне. Он совершенно не интересуется этим процессом. Мол, там они опять что-то натворили, и пусть разбираются. Но один Фонд точно не разберется, потому что весовые категории совершенно разные. У них есть возможность апеллировать не только к судам, но и к прессе. К тому же у них есть возможность апеллировать к руководству, включая Президента. А Фонд уже потом пытается это все разгрести. Казалось бы, какой смысл ставить нового председателя, чтобы у него начались те же проблемы. Но мне почему-то кажется, что они останутся. Я уже заранее знаю, кто с кем будет в ссоре по какому объекту, потому что знаю историю предыдущих отношений. Суды между ограниченным кругом участников приватизации тянутся по два года. Кто-то один погонится за каким-то объектом, другие бросаются его догонять. Но не для того, чтобы купить, а чтобы достигнуть каких-то уступок и, скажем так, провести взаимозачеты: «ты нам то сделаешь, мы тебе — то». А Фонд выступает как мальчик для битья, которого «метелят», получая моральное удовлетворение.

— Вам не кажется, что проблемы приватизации носят не только политический характер? Может, проблемой является и качество работы ФГИ?

— Я считаю, что задачей следующего председателя Фонда должно стать сохранение потенциала сильного коллектива, в котором я сейчас работаю. Этот коллектив готов выполнить любую задачу, которую поставит новый председатель. Многие проработали с четырьмя председателями и будут качественно выполнять ту задачу, которую перед ними поставят. Но здесь нужно понимать еще и ситуацию, в которой окажется новый председатель Фонда. На него свалятся корпоративные права государства, а это полторы тысячи объектов и будущие выборы Президента. Политическая ситуация будет только усугубляться. Вся эта неразбериха тоже будет иметь подготовительный этап в приватизации. Каждый будет стараться что-то успеть. И никакие моратории этого не остановят. Потому что у каждой финансовой структуры в голове свой президент после 2004 года, и приватизация станет заложником этих процессов. Кроме того, многие финансовые структуры рассматривают приватизацию как финансовый базис под будущие президентские выборы.

— Смена руководителя Фонда поможет или помешает принятию программы приватизации парламентом?

— Программа приватизации для Фонда на сегодняшний день — это самое главное. Тем более, она на 6 лет. Но я не думаю, что новый председатель будет что- то менять в программе приватизации. Потому что она все-таки уже утверждена Кабмином. Другое дело, сможет ли этот новый руководитель настоять на позициях программы. Потому что депутаты, я имею с ними опыт работы с 94-го года, очень субъективны в своих оценках. Они могут относиться к документу в зависимости от того, кто его представляет. Могут сами депутаты многие позиции программы поменять. Если для меня, который этот документ выстрадал, многие вещи являются принципиальными, для нового человека это может быть не так принципиально.