«Демоны Виши»

Франция будет поставлять «Мистрали» России. Мировому сообществу предложена версия экономической целесообразности и версия добросовестного соблюдения обязательств и правил международной торговли. Версии слишком схематические и поверхностные, чтобы быть убедительными. По некоторым признакам в российско-французской сделке можно заметить нарушение Вассенарских договоренностей (Голландия, 1996), направленных на повышение ответственности при передаче обычных вооружений, а также товаров и технологий «двойного назначения» с целью предотвращения дестабилизирующих накоплений. Ведь контрактом предусмотрено сооружение трех кораблей на территории России с последующей передачей технологий. Вполне очевидны нарушения трансатлантической солидарности. Экспорт высокотехнологического изделия, многофункционального корабля нового поколения потенциальному противнику (а именно так охарактеризовал Генсек НАТО Андерс Фог Расмуссен современную Россию) — это, в сущности, вызов всему атлантическому сообществу. Независимо от будущего базирования кораблей, то ли Балтийское море, то ли воды Дальнего Востока, то ли Черное море, франко-российская сделка может изменить баланс силы в интересах Российской Федерации. Тем более, что планируется предоставление России новейшей технологии строительства, чтобы следующие корабли этого класса строились на российских предприятиях. Учитывая новые геополитические условия, которые фактически уже сложились, такая сделка является прямой угрозой европейской безопасности. Свидетельством губительного прагматизма является попытка некоторых западных политических деятелей вести серьезные переговоры с Россией. При новых геополитических реалиях умиротворения агрессора нельзя добиться с помощью традиционных дипломатических инструментов. Россия вполне сознательно отказалась от всех этих дипломатических условностей. Она создала новую парадигму дипломатического диалога (точнее вернулась к старой, времен холодной войны). Трудно поверить, что французские руководители не осознают всей опасности, связанной с добросовестным выполнением обязательств по этому контракту. Итак, можно сделать предположение: Францию волнуют вовсе не репутационные потери в случае отказа от поставок «Мистралей» России. Может, Франция обеспокоена экономическими потерями в случае отказа от этой сделки и поэтому так неистово борется за этот контракт? Но ведь Франция, будучи пятой экономикой в мире, в случае отказа от данного контракта существенно не навредит своему экономическому положению. Может дает о себе знать традиция, которая укрепилась по инициативе Де Голля, — играть «на двух столах». А именно — оставаться верными ценностям демократического мира и в то же время использовать фактор СССР для ослабления зависимости от гегемонии Соединенных Штатов. Если это так, то Елисейский дворец сознательно идет на уступки агрессору, которые ослабляют консолидированную позицию НАТО относительно Украины.

* * *

• За видимостью экономического эгоизма современных французских лидеров стоит иллюзия сохранения модели безопасности, порожденной распадом СССР и абсолютно изжитой в результате российской агрессии против Украины. Так же в 1940 году герой Первой мировой войны, маршал Филипп Петен лелеял надежду сохранить Францию в виде созданного им под надзором немецких оккупантов марионеточного авторитарного государства на юге страны со столицей в городе Виши. Власти Петена над французами мог бы позавидовать Людовик XIV, который должен был подавать свои эдикты на утверждение парламенту. Вишистский режим существование парламента не предусматривал. Но сначала была капитуляция страны, которая представлялась вновь назначенным (сразу после оккупации Парижа немцами) Председателем Совета министров, пожилым Петеном как историческое перемирие ради национального возрождения и мира. Следствием этих иллюзий стала национальная катастрофа Франции. Коллаборационизм пожилого маршала, по словам Де Голля, всегда будет отождествляться с поражением Франции.

РИСУНОК ВИКТОРА БОГОРАДА

Одним из главных заблуждений Петена была его уверенность в том, что мир Гитлера никоим образом не отличается от миров Кайзера Вильгельма или немецкого генерала Первой мировой Эриха Людендорфа. Однако очень быстро политика правительств Виши стала дублировать самые одиозные черты политики нацистской Германии, в частности, преследование цыган и евреев. Франция Петена не замечала кровоточивого наследия худших, опаснейших достижений немецкой культуры и немецкой истории, что хорошо показал Томас Манн в эссе «Любек как форма духовной жизни». Так же нынешняя Франция и в ее лице Европа не замечают кровоточивого наследия «русского мира» как части русской культуры, которая во всем своем разнообразии проявилась во время российской агрессии против Украины. И именно этот обман, думается, в значительной мере направляет действия и риторику наших европейских партнеров.

• Годы, которые прошли после распада СССР, почти стерли в коллективной памяти европейцев память об исторических и культурных источниках советского тоталитаризма, именно те источники, которые ныне питают человеконенавистническую идеологию «русского мира», которая в значительной мере держится на признании за русским народом якобы исключительной исторической миссии, поскольку этот народ является носителем какой-то особой «русской идеи». Согласно толкованию В. Соловьева «русская идея» является не просто определенным представлением литераторов, философов, религиозных деятелей о русской нации, о миссии России в мировой истории, а есть «представлением Бога о нации». Создается странное впечатление, что Соловьев предлагает не собственное понимание этой идеи, а видение самого Бога! Такое высокомерие присуще почти всем разработчикам русской идеи (а это и Хомяков, Киреевский, Тютчев, Достоевский, Леонтьев, Бердяев, Трубецкой и др.). Каждый из них тем или иным способом пропагандировал распространение православной духовности (всеединства, соборности) на все человечество. Признание за русской культурой какой-то исключительной, присущей лишь ей «всечеловечности» (известное высказывание Достоевского) разжигает воображение русских мессианскими амбициями, которые согласуются с имперскими посягательствами кремлевской власти на возрождение имперского величия России, ее исключительного значения в современном мире. Это, наконец, нашло свое воплощение в праве устанавливать границы России согласно представлению ее идеологов и руководителей об исторических границах «русского мира». А это территория не только бывшего СССР, но и все те земли, где когда-то «ступала нога» русского колониста или поселенца, земли, до которых «дотянулись» русские православные проповедники. Поэтому ничего странного, что под имперским прицелом находятся не только республики бывшего СССР, но и Аляска (которую, как с гневом пишут современные российские «исследователи», почти за бесценок продал Александр ІІ правительству США в 1867 году), часть Калифорнии, где когда-то также были небольшие русские поселения. Отныне Россия претендует еще и на Арктику, на львиную долю этого огромного района (территория которого, кстати, составляет около 27 млн кв. км.), богатого природными ресурсами. И что особенно важно для кремлевских политиков — этот район имеет исключительное стратегическое значение для контроля территорий США и Канады. Пусть все эти посягательства выглядят сегодня достаточно фантастическими. Однако не следует приуменьшать их символическое значение и потенциальную опасность для западного мира, который пока еще недооценивает ту угрозу, которая исходит от имперской идеологии нашего восточного соседа. По-видимому, этим можно объяснить вялую реакцию западных стран на аннексию Крыма и пока еще все еще недостаточную поддержку Украины в ее войне с российскими наемниками и кадровыми военными. Трудно поверить, что западный мир, который имеет почти 5-кратное военное и 20-кратное экономическое преимущество над Россией, опасаются кремлевского руководителя. Даже энергетическую зависимость Европы от России не следует воспринимать как что-то роковое. При наличии политической воли европейцы в состоянии уже за несколько лет существенно ее уменьшить за счет альтернативных поставок газа из США и Канады, что заставит, наконец, россиян воспринимать торговлю газом как самый обычный бизнес, а не как оружие в своей борьбе за гегемонию на европейском континенте. Тогда чего опасаются западные страны? Войны? По-видимому, это так, но разве может существовать стабильный мировой порядок и безопасность, основанные на международном праве, в условиях существования агрессивной и непредсказуемой России, которая ведет непровозглашенную войну в центре Европы, прикрываясь своим исключительным мессианством, мифами «русского мира», своим правом на свое усмотрение кроить мировую карту.

• В этих претензиях и посягательствах нет ничего странного, ведь мессианизм всегда образовывал мифологическую основу для наступательных идеологий имперских государств. Примером здесь может послужить выраженная русским монахом Филофеем идея Третьего Рима, целью которой была легитимация претензий Московского царства на византийское духовное наследие. Как известно, Третий Рим после падения первых двух Старого и Нового (Константинополя) олицетворял собой последний духовный форпост православного христианства, но, в сущности, стал стратегическим символом борьбы московских князей за императорский титул. Идея Третьего Рима на долгие годы стала фундаментом политической мифологии Российской империи и ее глобальных претензий. Одну из них представлял Федор Достоевский в знаменитом «Дневнике писателя». Речь идет о заметках, известных под названием «Еще раз о том, что Константинополь, рано ли, поздно ли, а должен бать наш». По своей сути призыв Достоевского являет собой обоснование православного империализма, исключительного права России на экспансию в направлении христианского Запада. Достоевский пропагандировал войну, цель которой «во имя лишь милосердия, международного единения и бескорыстия» включить порабощенные «бусурманами» народы в лоно Российской Империи. Теория Третьего Рима реанимирована в доктрине Ленина, согласно которой и считалось возможным построить социализм в отдельно взятой стране и уже под военными штандартами России разворачивать мировую революцию.

• Советский тоталитаризм был своеобразной кульминацией развития России, а в определенном смысле — продуктом ее почти трехсотлетней истории. Именно в течение 70-ти лет этот багаж, который накопила русская культура, активно заработал на укрепление советской военной мощи. Опыт русского анархизма, и борьба с ним со стороны государства подготовили совершенные механизмы тоталитарного контроля, опыт церковной цензуры и Священного Синода — эффективные способы контроля сознания, без чего невозможен тоталитаризм как таковой, а открытия в области физики, химии и математики — возможность принимать участие в гонке вооружений и, следовательно, отвечать на потребность технизации армии, которая постоянно росла. Опыт создания философии русской истории (здесь стоит вспомнить имена Карамзина, Ключевского и С. Соловьева) подготовил успех исторических версий, которые обслуживали идеологические потребности «Советской империи». Армия как силовой институт в «Советской империи» превращается в центр всей общественной жизни, во всяком случае после 1929 года. Это подтверждается ростом престижа военных профессий, что хорошо видно хотя бы из тогдашних кинолент. Военной целесообразности подчиняются все другие формы общественной жизни.

«Нужно четко осознавать: Путин не остановится, если его не остановить. Так сложилось, что нашествие этой дикой орды должны остановить мы в тесном сотрудничестве с нашими западными партнерами, которые постепенно приходят к пониманию антицивилизационного направления российской государственной машины, ее намерений дестабилизировать ситуацию не только на постсоветском пространстве, но и значительно шире — на территории Европы, а при благоприятных обстоятельствах — мира»

Армия была естественным носителем имперской шовинистической мифологии. Это хорошо осознавал Сталин еще задолго до того, как были восстановлены погоны, а высшие командирские военные победы начали отмечаться орденами, которые носили имена царских генералов (Суворова и Кутузова). Далеко не случайно тоталитарная цензура в течение всего послевоенного времени оставалась достаточно толерантной относительно сюжетов, связанных со Второй мировой войной, даже вопреки скрытой диссидентской тональности художественных произведений. Ныне эксплуатация военно-имперского патриотизма приближается к своей кульминации, после чего обычно происходит стремительное падение в пропасть моральной деградации и политического авантюризма. Старая как мир технология — скрыть свои настоящие намерения, собственные фобии в каком-то идеологическом каркасе. В данном случае роль такого каркаса отведена националистической идеологии «русского мира». Идея борьбы с «бандеровцами», «киевской хунтой», которая подавляет «русских», все это вызвало стремительный рост популярности кремлевского руководителя. Свидетельством этому является готовность россиян поддерживать любые действия своего «отца нации». Даже прямое военное вторжение в Украину не пугает российское общество. Все это можно квалифицировать как национал-фашистские умонастроения, формирование которых провайдеры «русского мира» вполне успешно провели.

• Нынешние попытки европейских лидеров остановить российского агрессора путем дипломатической активности удивительным образом напоминают маневры старого маршала Петена, иступленно влюбленного в собственную мудрость и собственные предрассудки. Понятное дело, исторические аналогии обычно «хромают», ведь каждая историческая ситуация имеет свою уникальную конфигурацию. Поэтому каждая историческая аналогия лишь пунктиром обозначает определенное подобие между отдаленными во времени событиями.

Филипп Петен мог ошибаться, не осознавая до конца всех обстоятельств, которые сложились в водовороте ужасных исторических событий в те времена. Старый маршал воспринимал свое сотрудничество с гитлеровским режимом как некую попытку сохранения Франции в условиях, когда большая часть страны уже оказалась в лапах Гитлера. Петен пошел на преступное сотрудничество с гитлеровским режимом во имя иллюзорного спасения своей страны, что, в конечном итоге и привело к справедливой расплате за коллаборационизм. Но современный Запад еще не потерпел поражения от Путина. Его военный потенциал и технологические преимущества Запада в разы превышают потенциал современной России. Но «демоны Виши» шаг за шагом подталкивают западный мир к катастрофе, которую еще можно предотвратить, но для этого нужна политическая воля и понимание того, что европейские ценности более важны, чем цены на газ.

• Пацифистские инициативы, которые периодически выдвигают европейские лидеры, призывая считаться с позицией России во время переговоров, исходят от иллюзии о возможности реанимации старой посткоммунистической архитектуры безопасности. Можно легко прогнозировать, что попытки умиротворения будут продолжаться (пример, минские переговоры или дипломатические контакты в Брюсселе), но очень быстро станет понятным — они не панацея от «украинского кризиса». После аннексии Крыма, расстрела малайзийского самолета, уничтожения жилых кварталов городов и инфраструктуры Донбасса, убийства почетного консула Литвы, издевательства над заложниками и пленными, регулярные и уже неприкрытые обстрелы российскими военными украинской территории, а теперь уже и прямого неприкрытого вторжения российских танковых колонн и воинских подразделений на украинскую территорию, такие переговоры — лишь попустительство агрессору. Поэтому сегодня уже следует говорить о нищете современной дипломатии и торжестве старой «реальной политики» (Realpolitik), когда угрожаемые государства сбрасывают груз противостояния агрессору на страны, которые находятся вне безопасностного «клуба». Неужели нас ожидает эта перспектива? Трудно поверить в такое будущее Европы.

• Нужно четко осознавать: Путин не остановится, если его не остановить. Так сложилось, что нашествие этой дикой орды должны остановить мы в тесном сотрудничестве с нашими западными партнерами, которые постепенно приходят к пониманию антицивилизационного направления российской государственной машины, ее намерений дестабилизировать ситуацию не только на постсоветском пространстве, но и значительно шире — на территории Европы, а при благоприятных обстоятельствах — мира. И частично России это уже удалось именно потому, что общественная мысль и лидеры западных стран очень медленно осознают опасность российских имперских планов, хорошо унавоженных идеологией русского фашизма. Оказалось, что имперским вирусом заражен почти весь общественный организм России. Новейший фашизм стал базовой идеологией и так называемого «политического класса» современной России. Поэтому не удивительно, что все парламентские политические партии разделяют идеологические принципы «русского мира», свидетельством чему является почти единодушное голосование за «имперские законы», которые легитимируют претензии России на чужие территории.

• А теперь опять возвращаемся к вопросу, возможно ли сдержать агрессивность России с помощью дипломатических «хитростей»? Ясно, что нет. Прямое вторжение российских воинских подразделений на территорию нашей страны свидетельствует о том, что Кремль не считает возможным серьезно относиться к любому мирному плану урегулирования «украинского кризиса». Россия настроена обсуждать лишь условия капитуляции. А они, очевидно, такие — признание аннексии Крыма by default (по умолчанию), хотя бы частичное признание ДНР и ЛНР как легитимных органов власти в определенных анклавах (что равнозначно созданию территорий с «управляемым хаосом», который будет распространяться на другие части страны), возможное введение в эти анклавы миротворческих сил ООН, федерализация даже под лозунгами широкой децентрализации, участие России в управлении ГТС, значительная доля в украинских стратегических предприятиях, отказ от интеграции с ЕС и НАТО, а также любых других оборонных союзов с западными партнерами. Поэтому лишь победа в АТО, то есть очищение украинских земель от террористов и российских войск, осознание нашими западными партнерами глобальной опасности, которая исходит от «Русского мира», — залог успеха будущих переговоров с российской властью. Все остальное — это «демоны Виши».