Диктатура. Панацея или беда?

Публичные личности довольно часто из корыстных соображений используют понятия, исходя не из содержательных характеристик процесса, а на уровне будничного отражения явлений. Такой подход, хотя и может иметь какие-то временные выгоды, однако в перспективе оборачивается масштабными неприятностями. Чаще всего это имеет место в системе управления социальными процессами.

Недавно один из влиятельных отечественных политиков, рассматривая наиболее болезненный вопрос сегодняшнего дня, проблему эффективности власти, объяснил все неприятности, имеющиеся в государстве, разгулом демократии и высказался за приемлемый и эффективный, по его мнению, вариант преодоления хаоса, а именно — внедрение в государстве «рациональной диктатуры».

Психологически, учитывая тот вред, который приносит обществу раздор, понять его можно. Но можно ли принять такое предложение как рациональное? Не будет ли это не только неосмотрительно, но и вредно?

Чтобы попробовать ответить на этот вопрос, давайте хотя бы кратко посмотрим, как формы правления проявили себя в мировой истории и как они оцениваются наукой.

Как известно, человечество в процессе своей эволюции выработало три основных разновидности правления: правление личности, правление влиятельного меньшинства и правление большинства. Опираясь на логику анализа общественных процессов, древнегреческий философ Аристотель выделил три формы правления — монархию, аристократию и демократию, которые при своеволии субъекта власти могут, соответственно, переродиться в тиранию, олигархию и тиранию, охлократию и тиранию. Объективность выводов мыслителя подтверждена всей последующей историей, а все попытки вычленить что-то принципиально новое успеха не имели.

Очевидно, что та или другая форма правления становится реальностью на основании конкретной исторической ситуации, в результате совпадения объективных условий и субъективного фактора — способности личности, влиятельного меньшинства или массы взять власть в свои руки и более-менее эффективно воспользоваться ею. История предоставляет достаточно разнообразную палитру возможных вариантов. Ряд стран прошли все названные формы. Примером такого исторического пути может служить Франция. В других государствах функционирует своеобразный синтез, как это имеет место в конституционной монархии. Отдельные страны известны как таковые, где функционировала только одна форма правления. Так, Византия с начала своего основания до исчезновения с исторической арены была монархией, а Венеция известна в мире как аристократическая республика.

Переход власти и установление той или иной формы правления, как правило, осуществляются через борьбу. Острота этой борьбы очерчивается в первую очередь экономической ситуацией в государстве и уровнем несовместимости политико-экономических интересов политической и бизнесовой элит. Немаловажное значение имеют также общая политическая культура, политический опыт элит, умение найти и реализовать оптимальный результат. Абсолютная несовместимость интересов выступает фактором, который вынуждает субъектов политической борьбы идти на использование радикальных средств — осуществление политического переворота с использованием насилия.

Характер политических изменений может быть с известной степенью объективности прогнозированным на основании анализа соотношения политических сил, приоритетов этих сил в сфере внутренней и внешней политики. Вместе с тем, нет оснований говорить о тождественности заявлений и намерений с практической деятельностью той или иной группировки, которая пришла к власти, поскольку срабатывают механизмы необходимого, причиненного конкретными условиями, связями, обязательствами и последствиями их неисполнения. Возможность тяжелых отрицательных последствий заставляет новую власть существенно корректировать свой курс.

Относительно преимуществ той или иной формы правления, то здесь существуют различные мысли — от отрицания приоритетности любой формы правления до восхваления одной из них, и игнорирование положительных черт в других. Так, известный русский мыслитель И. Ильин говорил, что если бы в России все понимали, что такое монархия, то монархия не была бы свергнута в 1917 году, так же, как если бы они знали, что такое республика, в чем ее сила и слабость, какое правосознание необходимо для установления жизнеспособной республики, какие народы смогут жить при этой форме, а для каких наступит вырождение и гибель страны, то в 1917 году республиканский строй совсем не возник бы в России ни во «временных», ни в долгосрочных формах.

Безусловно, есть какое-то рациональное зерно в том, что при предвидении возможных социальных потрясений и лихолетья масса не пошла бы по пути опасности. Однако мы имеем множество примеров реализации самых худших сценариев прихода к власти диктаторских режимов, когда целые народы поддержали такой переход, поскольку были обмануты временными материальными выгодами, активной массовой информационной обработкой населения с использованием обмана, клеветы, запугивания.

Так же «теоретическое» знание позитивов определенной формы правления не исключает ее непринятия в конкретных проявлениях. Можно что угодно говорить о преимуществах демократии, в рамках которой меняется государство, но если ухудшается социально-правовая защита человека, если уровень жизни падает, то такая «демократия», точнее, конкретное ее воплощение в рамках государства, с каждым днем теряет свои шансы сохранить статус-кво.

Власть, чтобы успешно функционировать, должна иметь необходимую опору, которая формируется из материальных и духовных составляющих и проявляется в мере доверия к личности или влиятельному меньшинству. Доверие увеличивается после того как возрастает общее благо, и уменьшается с ростом бедности.

Исчерпанное доверие уступает вере в силу решительного действия. На таком общественно-политическом переломе устанавливается диктатура — разновидность формы единоличного правления, при котором субъект наделяется ничем не ограниченной властью. Функционально диктатура возникает как альтернатива существующей, но парализованной власти.

Впервые как социально-политическое явление диктатура появилась в 501 году до н.э. в форме экстраординарных магистратур ряда латинских городов Древнего Рима. В Риме диктатура вводилась временно в случае чрезвычайных ситуаций — внешних угроз или внутриполитических кризисов. Считалось, что личность, наделенная неограниченной властью, сможет в определенное время успешно решить неотложные задачи и уступить правление другой, более демократической форме. Однако в том же Риме диктатура стала формой закрепления власти в период империи.

В средние века понятие диктатуры было эквивалентом тирании со всеми ее отрицательными чертами и антигуманной сутью. Именно поэтому политическая теория тех времен наделила народ правом восстания против несправедливого правителя, который нарушал Божьи законы. Позже это право было развито мыслителями эпохи буржуазных революций.

В XIX и в начале XX века диктатура стала переходной формой правления в странах Латинской Америки как средство насильственной консолидации нации и становления молодых государств.

В XX веке диктатуры стали возможными в силу стечения чрезвычайных обстоятельств, связанных с расколом мира на капиталистическую и социалистическую его части и острым экономическим кризисом. В эти времена выкристаллизовались наиболее одиозные формы диктатуры — фашизм, базировавшийся на расизме, и тоталитаризм, который свои преступления против собственного народа прикрывал пролетарскими интересами.

И та и другая диктатура принесли миллионам людей несчастья, муки и смерть. Мир осознал опасность фашизма и тоталитаризма и осудил их. Однако в последние годы все более четко проявляет себя опасная тенденция — попытки ряда политиков и прислуживающих им «теоретиков» обелить тоталитаризм в Советском Союзе, представить его как вынужденное действие. Это значит — согласиться с репрессиями по отношению к миллионам людей, заморенных голодом, холодом и болезнями в лагерях смерти. Это значит — признать целесообразным уничтожение сотен тысяч ученых, военных, писателей, других представителей интеллигенции.

Обеление тоталитаризма является не чем иным, как заявкой на возможность и безнаказанность таких преступлений в будущем. Тоталитарный строй под названием «Советский Союз» развалился. А это значит, что базовые принципы, заложенные в основу его функционирования, были порочными. Так о какой целесообразности жертв можно говорить?

Специфика функционирования власти в Украине и нынешней политической ситуации в государстве состоит в том, что здесь имеет место напластование ряда разновекторных и разномасштабных факторов, таких как: формирование молодого государства, трансформация социально-экономической модели развития и связанного с ней перераспределения национального богатства, заострение проблемы энергоносителей, сложные отношения с ведущими государствами мира и, в первую очередь, — с Россией.

Вследствие действия этих факторов процесс консолидации общества, его политической и бизнесовой элиты идет очень тяжело. Наличие ряда равносильных политико-экономических групп провоцирует постоянные попытки изменить ситуацию в свою пользу. В этих условиях властная структура не гнушается популистских решений, а оппозиция — системной деструкции власти. Как механизм, в течение последних лет используются выборы, которые финансово обессиливают стороны, а после выборов через механизм цен и налогов обескровливают общество. Маховик цен, раскручиваясь, останавливает производство, увеличивает безработицу, становится существенной преградой обновления экономики. Страна катится к хаосу.

В таких условиях установление диктатуры выглядит достаточно реальным. Однако есть ряд серьезных предостережений, о которых необходимо знать. Что это за предостережения?

Во-первых, нет такого феномена, как «рациональная диктатура». Диктатура — явление, которое по мере своего роста все более становится антиподом любого рационализма. Субъективизм пронзает диктатуру насквозь. Диктатору ежедневно следует доказывать свою исключительность и необходимость. Это достигается ежедневным созданием ситуации проживания во вражеском окружении и связанной с ней практики подозрений и репрессий.

Во-вторых, диктатура устанавливается из полномочий, предоставляемых диктатору влиятельной социальной силой. А это значит, что те, кто уполномочивает диктатора, должны быть уверены в его временном статусе. А достаточно ли аргументов у влиятельной силы сегодня и на завтра, чтобы иметь такую уверенность?

В-третьих, Украина слишком большое и многочисленное государство, чтобы ее проигнорировал Европейский Союз и Соединенные Штаты Америки. США и Европа хорошо усвоили, что диктатура возникает из нищеты, что, растя и усиливаясь, диктатура милитаризируется и при помощи обмана, клеветы и насилия подминает под себя все, игнорируя как права отдельных народов, так и международное право в целом. Не думается, что эти исторические уроки они подвергнут забвению. Есть также надежда, что инерционные силы в ЕС и США не настолько значительны, чтобы проспать такой одиозный переворот.

Нужно также в конце концов учитывать и то, что нынешнее украинское общество имеет определенный уровень стремления к свободе. Так примирится ли оно с перспективой стать быдлом в руках диктатора?