Фазы революции

В обществе и в экспертной среде нет единодушия в оценке ноябрьских событий на столичном Майдане. Что это — типичная по своему содержанию, целям и движущим силам, начатая еще в 1991 г. и в силу различных причин не завершенная до сих пор буржуазно-демократическая революция или соответствующим образом срежиссированные при непосредственном участии иностранных «покровителей» новейшие избирательные технологии? Вынуждены быть чрезвычайно взвешенными и не спешить с окончательными выводами. И дело здесь даже не в известной истине: мол, обобщающий вердикт относительно этих событий сможет дать только история, следующие поколения. Главным для нас является другое. Выборы состоялись. Они получили позитивную оценку мировой общественности. Избран новый глава Украинского государства, и мы должны делать все, чтобы сплотить общество, обеспечить его поступательное развитие и прогресс.

И все-таки существуют принципиальные вопросы, которые нуждаются в ответе уже сегодня. Они очень важны с точки зрения корректности в определении базовых основ новой политики государства. Эмоции следует оставить в прошлом, ведь мы не имеем права на ошибку. Украина — самое развитое государство на постсоветском пространстве не только экономически, но и с точки зрения формирования демократических основ, утверждения механизмов гражданского общества. Начался чрезвычайно сложный и значимый процесс возрождения украинской политической нации, воссоздание нашей идентичности. Ответственные политики не могут ставить это под сомнение. Собственно, и сама оранжевая революция — неоспоримое подтверждение этого. Почему же в этом случае эволюционному процессу реформ противопоставлены революционные преобразования? Ведь при всей своей экзотичности и романтизме революция всегда несет в себе политические риски и определенную дестабильность. Революция — это не только наиболее болезненный, но и непредсказуемый по своим историческим последствиям для общества способ решения общественных проблем. Выходец из России, учредитель американской школы социологии Питирим Сорокин в своей книге «Революция и социология» акцентировал внимание на том, что цели революции обычно «достигаются уродливо и непропорционально большой ценой». Революция наказывает не столько аристократические слои населения, сколько миллионы трудящихся, которые в своем экстазе надеются раз и навсегда революционным путем покончить со своей нищетой. Наиболее опасным в революции выдающийся ученый считал то, что, в отличие от «реформ, которые должны внедряться в жизнь правовыми и конституционными средствами, революция отметает эти ограничения». Именно поэтому в итоге она «не увеличивает, а сокращает базовые свободы».

Мне бы очень не хотелось проецировать эти обобщения на ноябрьские события в Украине. Для меня пафос Майдана, его основной лозунг «Свободу не остановить» — неоспоримые доказательства самого главного: самоутверждения личности и пробуждения на этом основании нации, небывалой активизации демократического процесса, без чего невозможен ощутимый прогресс нашего государства. Конечно, речь идет о реальной, а не «управляемой» демократии путинского образца. Такие оценки были даны мной в прессе еще на старте оранжевого шествия. Убежден, что я в этом не ошибся.

Сегодня много говорится о разных целях Майдана и тех, кто произносил с его трибуны пылкие речи. Суть главной общественной коллизии находится сегодня в первую очередь в этой плоскости. Но дело даже не в этом. Мы должны осознавать то, что революция всегда имеет свои фазы. Это мировой опыт, и мы не можем быть исключением. По оценкам П. Сорокина, первая из них — фаза пробуждения и эмоционального порыва, но это только увертюра, которая быстро заканчивается. На смену ей приходит вторая, деструктивная фаза, которая «безжалостно искореняет не только отжившие, но и жизнеспособные институты и ценности общества. «И если случится так, — отмечал метр социологии, — что торнадо второй фазы не успеет до основания разрушить нацию, то только в этом случае революция имеет возможность вступить в свою следующую — третью, конструктивную фазу». Очень важно, чтобы «предводители» оранжевой революции осознали специфику соответствующей логики, чтобы период выхода из революционного состояния и вхождения общества в конструктивную фазу наступил как можно быстрее. Меня, как и каждого рядового гражданина, это не может не волновать.

Перечитывая П. Сорокина, его оценки февральской (1917 г.) буржуазно-демократической революции в России, в которой он был непосредственным участником (член Учредительного собрания, а потом — исполняющий обязанности личного секретаря А.Ф. Керенского), я увидел определенные аналогии с нашими событиями. Почувствовали их, судя по публикациям на страницах «Дня», и некоторые мои коллеги-эксперты. Итак, те же лозунги: «Долой монархию», «Никакой поддержки Временному правительству», «Вся власть Советам». Естественно, и соответствующие типажи: Ульянов-Ленин — миссия революции, ее трибун, далее — Зиновьев, мадам Коллонтай и непреклонный Троцкий. Чрезвычайно популярен на первых этапах революции господин Керенский… Та же интрига: 5—6 июля появляются публикации питерской прессы о заграничном финансировании большевистских лидеров (Ленин — немецкий агент) и т. п. Февральская революция в Петрограде, которая также имела целью утверждение высоких демократических ценностей, закончилась ужасным октябрьским «социалистическим» переворотом. Но Украина — не Россия. И времена нынче совсем другие. Так что понятно: подобные сравнения должны восприниматься только как предостережение…