Гениальный — не святой

В основе прискорбных событий в Киеве и Ровно, связанных со статьей О. Бузины, в действительности лежат гораздо более глубокие причины, имеющие весьма слабое отношение как к личностям Т. Шевченко и Л. Украинки, так и к публицистике О. Бузины.

По сути мы столкнулись с психологической проблемой десакрализации, которая проявилась столь опасным для нашего общества образом. Не секрет, что в закрытом обществе основополагающую роль играют сакральные символы, берущие свое начало еще в дохристианской так называемой мифоэпической эпохе. Для обретения уверенности в угрожающем и непонятном мире архаичное сознание пыталось построить модель мира, где важная роль отводилась сверхчеловеческим персонажам — добрым или злым, защитникам, у которых можно было просить покровительство, или враждебным силам, которых надо было ублажать.

Это сакральное пространство, изменяясь по форме и не меняясь по сути, переходит в закрытых обществах из поколения в поколение и сохраняется в слегка модифицированном виде вплоть до наших дней.

Так, в СССР коммунизм заместил православие, но система сакральных символов осталась, в частности, вместо креста — пятиконечная звезда. Сакральный лик Христа заменил лик Ленина. Житие Ленина было построено по аналогии с житием святых. Но если сакральность Христа обусловлена его божественным происхождением, ведь он — символ посланца Бога, и его узаконенный лик опирается на действительно необъяснимый наукой феномен «Туринской плащаницы», то образ Ленина был искусственно рафинирован и унифицирован. Тем не менее, он являлся и является для многих людей до настоящего времени опорой в переломный момент истории, тем ликом и тем образом, на который они могут опереться и просить защиты. Совершенно понятно, что с реальным Лениным житие-писание Ленина не имело ничего общего. По житию Ленина он не пил, не курил, не имел детей (очень важный фактор для мифологизации) и т.д. и т.п.

Особенно важно в этом аспекте обратить внимание на сакральность эротики, что проявляется прежде всего в инвективной лексике (матерщине). Сакральность эротических символов продолжает оставаться общественным табу, тогда как сексуальные символы в западной цивилизации давно потеряли свой сакральной смысл, чем и объясняется отсутствие сакральных инвектив в западной цивилизации. Сохраняющаяся сакральность эротики и сакральность инвектив напрямую связана с закрытостью общества для демократических преобразований. Резкое раскрытие сакрального пласта может нанести ощутимый ущерб обществу, поэтому это следует делать весьма квалифицированно и настойчиво.

В то же время, сакрализация Т. Шевченко наносит ощутимый вред и Т. Шевченко и обществу, препятствуя демократизации последнего. Дело в том, что тиражирование его унифицированных ликов по всей стране вместо ликов Ленина, мифологизация Шевченко (не курил, не пил, сексом не занимался и т.д. — типичное житие святых) возвращает общество в архаические времена и выглядит по меньшей мере странным с точки зрения западной демократии.

Если следовать этим отнюдь не случайным событиям, то представляю, что должны были сделать англичане со многими писателями за описание подробностей жизни Байрона, русские — за Толстого, Пушкина и Чайковского, особенно французы — за Рембо, Бодлера, М. Фуко и многих других гениев.

Но в том то и дело, что гений Т. Шевченко велик и совершенно не нуждается в защите. Но гений — это не значит: святой. Гениальность — это как раз и есть результат оппозиции и напряжения между пороком и божественной искрой, в горниле этого напряжения и возникает творчество, неподвластное времени. И когда божественная искра увлекала окружающих, именно пороки создавали рельефность личности — живой личности, а не образа или лика. Ведь даже Библия говорит: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу,.. не поклоняйся им и не служи им…» (Исх., 20:4, 5).

Но вот как раз эта оппозиция: гениальность — порок пугает посредственных писателей — защитников Шевченко. Ведь они-то ее не имеют, а самовозлагая на себя роль защитников, они тем самым надеются, что божественная искра его личности озарит их своим светом и возвеличит их самих и их опусы, известные разве что узкому кругу специалистов.

Вышесказанное касается и творчества Л. Украинки. Ее поэзия настолько музыкальна, что вряд ли была навеяна противоположным полом. Но в этой хрупкой женщине было гораздо больше смелости и отваги, чем у многих мужчин, машущих кулаками в стае.

На творчестве Т. Шевченко стоит остановиться еще в одном аспекте. Оно настолько многогранно (как уже отмечалось, это свойственно гениальным личностям), что с трудом втискивается в рамки, отведенные ему так называемыми патриотами Украины. Пытаясь ограничить его, они делают плохую услугу Украине. Ведь написанные на русском дневники Шевченко — это тоже грань его таланта, и не малая. Но здесь есть еще одна тонкость. Ведь дневники человек пишет для себя, это вещь интимная, и пишут ее на языке, на котором думают. Вот загадка! А на каком языке думал Т. Шевченко? Неужели переводил свои мысли на русский и записывал их в дневник?

О. Бузина взял на себя неблагодарную роль ниспровергателя богов. Но именно в этом и заключается демократизация общества. А это — болезненный процесс. Но это не повод для рукоприкладства. Демократизация — это десакрализация, это прозрачность по отношению как к личной жизни национальных гениев, так и личной жизни действующих политиков. Пока эти зоны будут табу, мы сколько угодно можем объявлять себя демократами, но будем по-прежнему оставаться очень далеки от Европы. Ведь у нас демократия принимает какую-то «збочену» форму. Вчера говоришь — белое, сегодня — черное, вот и вся демократия.

Более того, произошедшие события — это результат безграмотной информационной политики и тенденциозного формирования своего информационного пространства соответствующим государственным комитетом.

У Ивана Драча есть такое стихотворение, напечатанное в сборнике «Навіки разом» в честь воссоединения Украины и России.

«Щоб з лампи ції зайнялося

Сяйво Жовтневих днів

Щоб в золоте Надросся

І нам він запломенів.

Дме вітер сибірськими долами.

А встане він з-за стола,

Повернемо золоті голови

До ленінського чола…»

И по-видимому, до сих пор свет этой ленинской керосиновой лампы освещает пану Драчу информационное пространство Украины и путь как правительства реформаторов, так и карьеристов, прикрывающихся национальным сознанием.

Вот именно в этих зонах лежат табу, а не в тех лакированных «Табу» М. Вересня, которые скорее маскируют, а не вскрывают истинные проблемы общества, тем самым создавая видимость демократизации.

Особенно удивительна метаморфоза «перефарбування нашвидкоруч»: вчера карьеристы под красными знаменами закрывали рот неугодным, сегодня они же — под жовто-блакитними. Вчера торжественно открывали памятники Ленину, сегодня —Шевченко и Грушевскому. Именно для них открытость общества смерти подобна, ведь тогда все увидят их ничтожество. Поэтому они и пытаются спровоцировать конфликты, лишь бы увести внимание от основных проблем, стоящих перед обществом.

Ведь нас опять хотят вернуть в общинно-племенное состояние, где есть Патриарх, есть Пантеон (только памятника — пантеона в центре Киева не хватает). Перед Патриархом мы должны трепетать, а идолам — преклоняться и воздавать славу. И чем беднее становится общая масса населения, тем ближе мы к этой модели.

Конечно, «пересічний громадянин», который потерял опору в государстве и обществе из-за безграмотной «розбудови» государства, приходит в ужас, когда его лишают последней опоры — сакральных символов — и оставляют один на один с угрожающим миром.

Поэтому в вину эпатажному О. Бузине можно поставить главное: слишком интенсивно он стал раскрывать доселе известные только специалистам вещи. Да и грубо. Профессиональные психотерапевты делают это более мягко и продолжительно, но ведь мы же очень торопимся войти в Европу, не так ли?

ОТ РЕДАКЦИИ: «День» намерен продолжить полемику: в чем состоит истинная ценность национальных святынь?