Генпрокуратура. Конфликтный сюжет

В остросюжетный детектив превратилась история с получением взятки первым заместителем начальника Главного следственного управления ГПУ Владимиром Шапакиным и заместителем прокурора Киевской области Александром Корнийцом. Как сообщил заместитель генпрокурора Давид Сакварелидзе, сотрудники прокуратуры Киевской области, которые «занимаются крышеванием коррупционных схем», требовали от одного из предпринимателей, который занимается добычей песка, свыше 3 млн грн. Тот обратился в правоохранительные органы, и в результате было определено, что прокуроры имели «большого начальника» в стенах Генпрокуратуры. Благодаря общей спецоперации СБУ и ГПУ у фигурантов дела во время обыска было найдено около $400 тыс., автомат и холодное оружие, много ювелирных украшений и 39 пакетов с брильянтами.

Однако сюжет начал разворачиваться несколько позже. Как пишет на своей странице в Facebook журналист Владимир Бойко, «спецоперация» была проведена вне рамок закона, ведь «Сакварелидзе и Ко вломились в помещение ГСУ без санкции суда, выломав двери; никаких денег, которые передавались именно как взятка по конкретному делу, обнаружено не было; передача взятки в помещении ГСУ не задокументирована». Но, как написал в социальной сети народный депутат Сергей Лещенко, в этой ситуации следователи действовали, «руководствуясь правом на обыск при «неотложном случае», когда существует угроза имуществу и непосредственно преследуя преступников».

«Некоторые очевидцы этих событий сейчас утверждают, что никаких денег в помещении ГСУ ГПУ обнаружено не было, — добавляет журналист Бойко, — а красиво разложенные купюры были, в действительности, изъяты в доме заместителя начальника ГСУ Шапакина и привезены в Генпрокуратуру». Бойко подчеркивает, что фотографии обнаруженных «сокровищ» были выложены в соцсети не представителями спецслужб, прокуратуры или их пресс-службами, а народным депутатом Вячеславом Константиновским. «Особой пикантности дружбе между этим депутатом и ГПУ придает то обстоятельство, что в Генеральной прокуратуре сейчас подготовили представление о снятии с него неприкосновенности, — говорит журналист, — После чего народный избранник оказался в числе пылких сторонников Сакварелидзе».

Следующий виток заострения этой истории — действия и.о. генпрокурора Владимира Гузыра, который внес сообщение в ЕРДР относительно Давида Сакварелидзе по квалификации «захват государственных зданий» и пытался порвать служебное удостоверение следователя, которого заместитель гепрокурора привлек к незаконному обыску. Ситуация почти «закипела», но в нее вмешался Президент Украины Петр Порошенко. «Требую в дальнейшем решительных действий в борьбе с коррупцией. Коррупционеры всех уровней должны быть привлечены к ответственности. Искоренение позорных проявлений коррупции в высших органах государственной власти должно создать выжженное поле вокруг преступников,  паразитирующих в нашем государстве. Прокурорская «неприкосновенность» отменена!», — написал Порошенко на своей странице в Facebook после встречи с Сакварелидзе, Гузырем и Грицаком.

 «Президент распорядился заткнуть рот Гузыру и задержать заместителя прокурора Киевской области Корнийця и заместителя начальника Главного следственного управления ГПУ Шапакина, — пишет Владимир Бойко, — Конечно, он не имеет никакого отношения к проведению досудебного расследования, но кто в нашей стране будет оглядываться на какую-то там Конституцию, если речь идет о престиже грузинских реформаторов? После указания Порошенко два «достойника» — заместитель прокурора Киевской области Корниец и заместитель начальника ГСУ ГПУ Шапакин — направились в следственный изолятор СБУ, а Гузыр впал в состояние прострации». Во время вечерней пресс-конференции и.о. генпрокурора отметил, что не давал указаний открывать производство против Сакварелидзе.

Выходит, вмешался в следственные действия и глава Одесской ОГА Михаил Саакашвили, в команду которого входит Давид Сакварелидзе? «Со вчерашнего дня не прекращались попытки замять это дело и даже возбудить уголовное дело против Давида Сакварелидзе за «незаконный захват здания», — пишет Саакашвили на своей странице в Facebook, — Сегодня этой отвратительной свистопляске положил конец Президент Порошенко! Он лично вмешался и поддержал следствие и запретил ему мешать, приказал довести дело до конца, кого бы оно ни касалось».

«Обе стороны противостояния стоят друг друга. С одной стороны — пламенные грузины, для которых законность — это пустой звук, — делает вывод из ситуации журналист Бойко, — С другой — патентованные проходимцы наподобие Гузыря и его друзей Корнийця и Шапакина». «Никак не поймут шумные сторонники «грузинских реформ» — законность представляет собой ценность, игнорирование которой приведет к разрушению государства», — подводит итог журналист.

Ситуация показательна. Во-первых, чего в этой ситуации больше — реальной борьбы с коррупцией или очередной пример показательного пиара? А возможно внутренних «разборок»? Во-вторых, почему Президент вмешивается в следственные действия, не говоря уже о постоянные комментарии одесского председателя ОГА? В-третьих, если законность — это ценность, то риски несет революционная законность? Возможно, идти по этому пути легко, но он создает слишком большие риски для страны. «Дело» могут продолжить другие люди и под другими лозунгами. Ведь «вирус большевизма» после многих десятилетий советской власти в Украине далеко не искоренен из нашего общества. Поэтому, авторам скандальных событий в Генпрокуратуре следует помнить: кто сеет «ветер революционной целесообразности», тот пожинает бурю.

«ПОЗИЦИЯ ПРЕЗИДЕНТА И КОММЕНТАРИИ ГЛАВЫ ОДЕССКОЙ ОГА МОЖНО РАСЦЕНИТЬ КАК ВМЕШАТЕЛЬСТВО В СЛЕДСТВЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ»

Александр БАНЧУК, эксперт Центра политико-правовых реформ:

— Внешне ситуация выглядит так, что работа Инспекции внутренней безопасности, созданной под Давида Сакварелидзе, началась. Если же говорить о процедуре задержания Шапакина и Корнийца, то нужно смотреть по документам на основания действий СБУ и ГПУ. Они могут быть оправданы, если речь идет о безотлагательном случае, предусмотренном Конституцией, где речь идет о необходимости преследовать лицо, которое совершило преступление, или о предотвращении  совершения преступления. Тем более, если бы спецоперация проходила в частном помещении соответствующих лиц — это одно дело. Но если обыск проходил в публичном месте — в помещении органа государственной власти, то это вопрос трактовки закона —  нужно ли это понимать владением лица, на которое нужно обязательное получение разрешения суда. Все эти вопросы и аргументы нужно рассматривать во время дальнейшего расследования дела.

Создается впечатление, будто Порошенко поставили перед выбором: или он становится на защиту и отбеливание прокурорского мундира, или на сторону доведения дела до конца. В нормальных условиях этот вопрос не должен был бы доходить до Главы государства или премьера, а лишь до прокурора и следователя, которые  должны были быть защищены от политических влияний в расследовании дела. Однако позиция Президента Порошенко и формулировки, которые он подобрал относительно этого дела, должны были бы быть другими. Он не может по каждому из таких дел собирать силовиков и говорить: «Правильно делаете, расследуйте», ведь это предоставление карт-бланша. Так же это дело прокомментировал председатель Одесской ОГА Михаил Саакашвили. И в сумме это все можно расценить как вмешательство в следственные действия, ведь теперь любой судья, который будет рассматривать это дело в вопросах задержания этих подозреваемых, признания доказательств допустимыми или нет, будет иметь позиции Президента и главы ОГА в этом вопросе, а этого быть не должно. Расследование и лица, которые его осуществляют, должны быть самостоятельными и независимыми от каких-либо политических влияний.

Высшим должен быть закон — это основная идея. Иначе подозреваемые найдут аргументы для того, чтобы доказать, что суд и расследование не были независимыми, а были политически мотивируемыми. Такая же ситуация была во время задержания на заседании правительства бывших руководителей ГСЧС — все в момент задержания говорили, что эти люди преступники, но где сейчас их дела? Кто о них знает?

«РЕВОЛЮЦИОННАЯ ЗАКОННОСТЬ» ОЗНАЧАЕТ БЫСТРОЕ ВЫНЕСЕНИЕ ПРИГОВОРА НЕ НА ПРАВОВЫХ НОРМАХ»

Кирилл ГАЛУШКО, историк:

— Исторических случаев революционной законности ровно столько же, сколько совершалось революций. Это могла быть английская, французская, русская, украинская революция. «Революционная законность» означает быстрое вынесение приговора не на правовых нормах, которые существовали до того, а на том, что считается на данный момент целесообразным с точки зрения людей или участников конфликта, который происходит. Примером «революционной законности» является «суд Линча» — суд ускоренной процедуры, в котором не придерживаются всех процедурных норм мирного времени. Это жесткое и быстрое выполнение каких-то норм в специфических условиях военного времени. Поэтому нужно различать, ведь законы военного времени так и остаются законами с ускоренной процедурой воплощения и более жестким наказанием, но для этого необходим соответствующий правовой статус в государстве или определенной местности. Сейчас же в Украине мы сталкиваемся с правовой и общественной коллизией, когда люди нуждаются в ощущении того, что негативы, которые тормозят нас в условиях войны, быстро убираются, но параллельно у нас действуют старые законы и процедуры.

Коррупция во времена войны — одно из военных преступлений, потому что оно связано с злоупотреблениями, которые исключают общественные средства. У нас не введено военное положение, но общество ждет быстрого выполнения каких-то решений. Мне кажется, что нужно принимать нормы, которые бы ускоряли определенные процедуры в сферах, которые касаются государственной безопасности. Ныне вопросы безопасности и коррупции в Вооруженных силах и правоохранительных органах являются для Украины критическими, поскольку они имеют цену человеческих жизней. Успокоение общественного мнения и уверенность в том, что процессы в стране идут в правильном направлении, требуют определенных упрощенных, но правовых и законных решений. Эту проблему следует решать, потому что люди требуют, чтобы выявление преступлений и назначение наказания происходило быстрее, было более прозрачным и более очевидным. Одни процессы для мирного времени, другие — для военного, но вопрос в том, как мы будем это оценивать в правовом смысле, преодолевая эту общественно-правовую коллизию.