ГКЧП, Горбачев и Украина

Как неоднократно случалось в украинской истории, изменения в ее развитии начинались процессами, которые развивались за ее пределами. Так случилось и с провозглашением независимости, двадцать первую годовщину которой мы отмечаем сегодня. В августе 1991 г. она казалась хотя и взлелеянной в мечтах, но в то же время какой-то «зеленой», неожиданной. Что ж, у Украины был шанс и она им воспользовалась как могла — политический кульбит ГКЧП создал для этого необходимые внешние условия и в решающей мере повлиял на расстановку сил в середине страны, соединив в Украине стремление, казалось бы, полярных сил — национал-демократов и компартии. Тогда, 19 августа 1991 г., группа высших партийных и государственных руководителей СССР объявила о создании ГКЧП (Г. Янаев, В. Павлов, В. Крючков, Б. Пуго, Д. Язов...). Они заявили о несостоятельности Президента СССР исполнять свои полномочия и о введении на части территории государства чрезвычайного положения. Но уже на третий день под давлением массовых протестов потерпели полное поражение.

На первый взгляд, события на удивление напоминали фабулу Корниловского выступления в августе 1917 г. — оно готовилось едва ли не открыто, а завершилось сплошными недоразумениями, крахом системы управления и распадом тогдашней России. Для Украины то была возможность провозгласить независимость, что в конечном итоге и случилось, но через пять месяцев. В 1991 г. результаты оказались похожими, а вот вектор развития — другим. Возможно, потому, что за ним стояла фигура Михаила Горбачева. Вряд ли могу говорить от имени поколения, но в моей памяти (в 1985 г. — 16-летнего юноши) навсегда остался образ молодого и энергичного нового лидера Советского Союза. После стольких лет пребывания у власти живых мертвецов он оказался человеком, который может открыто улыбаться и разговаривать с согражданами пусть и сложновато, но без бумажки. А еще Генсек почти не скрывает своих эмоций, что только добавляло откровенности. Ощущение подъема, даже эйфории, невиданной свободы, надежд на перемены — вот незабываемое впечатление начала правления Михаила Горбачева.

Впоследствии был январский (1987 г.) пленум ЦК КПСС, где Генеральный секретарь объявил замысел политической реформы на принципах такой желаемой конкурентной среды, и ХІХ партконференция 1988 г. — демократизация, гласность, перестройка... Кстати, в феврале 1987 г. на партсобраниях Киевского государственного университета им. Тараса Шевченко случилась знаковая история: молодой аспирант, сын члена политбюро ЦК КПУ, предложил, чтобы студенты изучали труды не только В. Ленина, но и Л. Троцкого, Н. Бухарина, Г. Зиновьева, Л. Каменева... Поднялся грандиозный скандал со следующим выяснением отношений, кто здесь является сторонником перестройки, а кто ее противником и болотом. Конечно же, со ссылками на решения последнего партийного пленума.

Декларируемая Михаилом Горбачевом гласность позволила создавать неподконтрольные правящей партии объединения и в Украине. Возникают политические клубы, просветительские украиноведческие организации — «Товариство Лева» (Львов — 1987 г.), «Спадщина», студенческое объединение «Громада» (Киев, 1988 г.). Осенью 1987 г. в Киеве возник украинский культурологический клуб. В октябре 1987 г. 14 известных политических заключенных провозгласили образование Украинской ассоциации независимой творческой интеллигенции. В следующем году учреждается Украинский Хельсинский союз — невиданное для советского режима идеологическое разнообразие.

Одновременно ощущение праздника постепенно исчезло — вместе с аварией на Чернобыльской АЭС и информационной бездной вокруг нее, последствиями антиалкогольной компании, общим заострением социально-экономических проблем на пространствах СССР, которые так и не удалось удовлетворительным чином преодолеть. Злую шутку сыграло и применение в экономике, и не только, известного принципа из европейской модели — разрешено все, что не запрещено законом. Эта знаменитая фраза Михаила Горбачева, сказанная им на всю страну перед объективами телекамер, непосредственно касалась кооперативного движения, но имела апокалипсические последствия для всей советской экономической и политической системы. При полном отсутствии в советском законодательстве норм, регулировавших предпринимательство, его внедрение означало, что некоторое время разрешено было все и даже больше. Кто первым понял, тот теперь или олигарх, или отдыхает от бурной жизни на кладбище (таких больше). Но никто не обвинил Михаила Горбачева в личной заинтересованности в чьем-то бизнесовом интересе — в условиях первичного накопления капитала он так и остался незапятнанным, в отличие от его наследников на постсоветских пространствах.

Тогда, к сожалению, немногие задумывались над подобными вещами. Зато в обществе накапливалось желание, так сказать, «открыть глаза» руководителю государства на происходящее. Оно быстро оттаивало от страха, а Генсек этому всячески способствовал. На практике построить новые отношения власти и граждан оказалось сложнее, чем принять решение политбюро. Скажем, 23 февраля 1989 г. во время пятидневного визита Михаила Горбачева в Украину довольно большая группа людей собралась на перекрестке улицы Ленина и проспекта Октябрьской революции Чернигова. Они просто хотели поговорить с Михаилом Сергеевичем — так, как показывало телевидение. Но программа не предусматривала посещений столицы Северщины — кортеж направлялся в Славутич. Собственно, такие технические эпизоды существенно влияли на имидж Михаила Горбачева.

Потом не добавляли позитива и его публичные столкновения с Андреем Сахаровым в мае и декабре 1989 г. на І и ІІ съездах народных депутатов СССР. Хотя и было понятно, что именно Михаил Горбачев освободил академика и вернул в политику. Возможно, потому в заявления о наклоне Михаила Сергеевича к диктаторству просто не верилось — слишком большим оказался диссонанс с его устоявшимся восприятием. Да и сам он время от времени демонстрировал внутреннюю преданность тому, что делал. Скажем, в марте 1989 г. в Киеве Генеральный секретарь ЦК КПСС встретился с группой украинских литераторов. Именно тогда ЦК КПУ намеревался принять Постановление Президиума Верховной Рады УССР о неправомерности создания Народного движения Украины. Несмотря на очевидные предостережения, Михаил Горбачев фактически остановил это решение. Какими ни были бы его мотивы. Впрочем, помним и другого сорта события.

А 1991 г. прошел под сплошным знаком вопроса — кто вы, Михаил Горбачев? Тем более что в начале того судьбоносного года у автора этих строк, как и у подавляющего большинства киевского студенчества, доминировало убеждение — Украина должна стать независимым государством. Поэтому политики и государственные деятели, которые отрицали указанную перспективу (отечественные и зарубежные), воспринимались как оппоненты. В том числе Михаил Сергеевич.

И до, и после ГКЧП он отчаянно пытался доказать свою точку зрения на развитие страны как Союза обновленной федерации равноправных суверенных республик, где в полной мере будут обеспечиваться права и свободы человека любой национальности (определение из бюллетеня Всесоюзного референдума 17 марта 1991 г.). Но было поздно — привлекательный образ новой федерации, в которой никто еще не жил (слова, сказанные во время визита в Литовскую ССР), уже не вдохновляли. Перед глазами был образ совсем другой страны, которая своими действиями похоронила когда-то привлекательную идею. А отвечать за предыдущие семьдесят ее лет пришлось Михаилу Горбачеву, что, вообще-то, несправедливо. Даже больше — в массовом сознании он воспринимался едва ли не как источник всех бед, которые свалились на головы советских граждан в последние годы. Они хотели быстро от них избавиться — желательно вместе с руководителем государства.

А дальше — вопрос его личного выбора, что делать: отчаянно цепляться за власть до последней возможности, несмотря на возможные катаклизмы в государстве и угрозу для гражданского мира, используя все доступные средства, или пожертвовать своим политическим будущим, подвергнуться рискам в скором будущем и уйти, передав власть людям, которым бы он ни в каких других обстоятельствах не доверился. По воспоминаниям Леонида Кравчука, в декабре 1991 г. лидеры республик опасались возможных силовых действий со стороны Президента СССР — ресурсы для этого он сохранял. Как такое происходит в других странах, мы сегодня видим в Интернете и на телевидении. Михаил Горбачев решил не заострять ситуацию, признал свое поражение и ушел в отставку, последним своим указом присвоив звание народной артистки СССР Алле Пугачевой.

В течение двадцати одного года своей независимости Украина несколько раз подходила к подобной опасной черте и каждый раз поворачивала. Даже сейчас, во время протестов около Украинского дома в связи с так называемым принятием языкового законодательства, поразили слова свидетеля и участника, украинского историка Тараса Чухлиба о том, как один из спецназовцев настойчиво предупреждал другую сторону, чтобы не порезались разбитым стеклом. Может, это и есть своеобразное курьезное проявление украинской ментальности. И так каждый раз находился неизвестный герой, который своими действиями или их отсутствием закрывал возможность наихудшего сценария. На рубеже 80—90-х гг. подобных ситуаций существовало немало. Но были те, кто мог их «разрулить», даже с риском для собственного будущего. Именно потому, что нежелательного не случилось, мы о них теперь и не вспоминаем.

Представим себе, что человек подобной ментальности возглавляет прежнюю «империю зла» (по высказыванию Президента США Рональда Рейгана, впоследствии — геополитического партнера Михаила Горбачева). Российско-украинский политолог Андрей Окара как-то даже попробовал назвать Михаила Сергеевича украинцем. Вряд ли, но его самый близкий человек — мама, родом из Черниговщины. Да и сам будущий первый и последний президент СССР родился хотя и за пределами Украины, но среди украинской этнической среды, рос в ее окружении. Поэтому влияние на формирование характера, в частности реакции на кризисные ситуации, очевидно. Кстати, по свидетельству Виктора Мироненко, руководителя избирательного штаба Михаила Горбачева в 1996 г., как-то на своем дне рождения Михаил Сергеевич безошибочно полностью пропел «Стоїть гора високая...» Леонида Глебова. Думаю, что не много найдется граждан Украины, способных на такое. Тесно связаны с Черниговщиной и оба родителя Раисы Горбачевой. По-видимому, есть тема для разговора о чествовании семьи Горбачевых в городе над Десной.

Теперь уже не настолько важно, к чему в действительности стремился Генеральный секретарь, а затем и Президент Горбачев — главное, что он сделал возможной личную свободу и реализацию права человека на выбор — в широком смысле этого слова. Такое, по крайней мере говорю о себе, не забывается. Конечно, если для вас указанные категории составляют фундаментальную жизненную ценность. Своими поступками он открыл дорогу для развития демократической системы управления и новых (хотя и не стремился к этому) независимых государств, подтвердив тем, что прежде всего уважает жизнь человека, а затем — все остальное. Последующие политические процессы в России продемонстрировали несколько отличные подходы новых кормчих — как прежних, так и нынешних. А Украина и доныне использует своеобразное горбачевское маневрирование — иногда не слишком удачное, но генетически направленное на новое мышление — для страны, Европы и всего мира.