Готовы ли мы стать обществом граждан?

Приближающая избирательная кампания снова заставила власть задуматься о таких фундаментальных вопросах, как борьба с коррупцией, депутатская неприкосновенность, функционирование общественных организаций и построение гражданского общества. Забота о развитии гражданского общества особенно умиляет, с учетом того, какую модель власти выстраивает нынешняя Банковая.

Подписанный Президентом Украины Указ о «Стратегии государственной политики содействия развитию гражданского общества», казалось бы, должен обрадовать это самое общество, то есть нас с вами. Только радоваться как-то не получается, видя, какая судьба постигла предыдущие законы из той же серии, — например, закон о свободе информации. Как известно, чиновники обставили его выполнение такой массой исключений, что свобода информации превратилась в профанацию и анекдот. Тем более такая же судьба может постичь и закон о гражданском обществе. Ведь последний носит намного более расплывчатый характер, чем упомянутый закон о защите информации.

Прежде всего в законе о гражданском обществе говорится лишь о «создании условий» и «эффективном механизме» взаимодействия органов гражданского общества с властью и местным самоуправлением. То есть, по сути, ни о чем. Стратегия, будь она даже реально разработана, нуждается в постоянном, сознательном и неукоснительном исполнении. Для наших граждан — а именно население является основным бенефициаром и движущей силой гражданского общества — такой сознательный труд на собственное же благо непривычен. И причин тому несколько.

Произвол чиновников и их саботаж любой инициативы снизу — это только одна из причин. Не менее важна неготовность значительной части общества стать обществом граждан, а не подданных, обществом личностей, а не «детей», жаждущих заботы и покровительства от «отца нации» и местных «отцов». Как тут не вспомнить одного из лидеров донецких «чернобыльцев», стоявшего перед представителями власти на коленях. Люди с таким подходом вряд ли смогут стать движущей силой гражданского общества, даже если бы власти — вдруг — не мешали бы его созданию.

Важно отметить также, что само общество, похоже, не совсем понимает, каково это — быть гражданским. Понятие это заезжено за долгие годы, начиная еще с эпохи перестройки. «Социализм с человеческим лицом» тоже провозглашался одной из форм гражданского общества, а затем таким обществом объявили самую дикую форму бандитского капитализма — мол, невидимая рука рынка в почтении с предпринимательской активностью и есть искомое общество равных возможностей. После этого стало совсем неясно, что оно такое — гражданское общество?

В законе указывается, что стратегия развития гражданского общества предусматривает «регулярные консультации власти и общественности по важнейшим вопросам жизни общества и страны». Но что это такое? Референдумы по недоверию мэрам? Плебисциты по языковому вопросу? Какого уровня вопросы будут предметом таких консультаций — неясно. В конце концов, то же ОСМД уже есть институт гражданского общества. 

А вот и конкретизация этих «консультаций» — это общественные слушания, местные референдумы и мирные собрания, а также функционирование неких непонятных «институтов гражданского общества» (такое ощущение, что власть видит себе такой институт как некое, похожее на нее, бюрократическое ведомство с иерархической структурой).

В принципе, все указанные методы общения власти и общества не новы. Иными они быть и не могут. Вопрос в том, насколько они будут действенны на практике. Возьмем те же круглые столы с лидерами общественных организаций. Где гарантия, что эти лидеры, как водится сейчас, к примеру, на общественных слушаниях по поводу отчуждения земли под строительство, не окажутся подкупленными или подставными лицами? Наше общество, склонное перекладывать ответственность на отдельных лидеров, не может в достаточной мере контролировать их. Система же власти такова, что в ней выживают фактически только коррупционеры либо «говорящие головы», используемые для раскрутки политпроектов, часто — «втемную», без понимания со стороны общества, кто является кукловодом.

Между тем именно общественный контроль над властью и есть основа для гражданского общества. Мало того, гражданское общество должно быть, в своей совокупности, сильнее власти, оно должно уметь постоять за себя всеми возможными средствами, кроме прямого насилия. Оно должно быть готово реализовывать свои права. Демократия — это пашня. Ее мало засеять, ее нужно регулярно удобрять, полоть сорняки и снимать урожай бережно, будучи готовым к тому, что зерна гражданской ответственности дают всходы очень медленно. Нести ответственность за условия своей жизни, бороться за свои права, причем бороться регулярно и долго, — вряд ли обыватель готов к этому.

Стоит отметить еще и такой момент. Государство собирается поддерживать институты гражданского общества, как говорится в указе. Если речь идет о прямом финансировании, то это нивелирует саму идею гражданского общества. Объединение граждан не может финансово зависеть от державы. Оно может добиваться господдержки отдельных проектов либо социальных групп, ради интересов которых и создается значительная часть общественных организаций, — от экологических до культурно-просветительских. Но зависимость от государства является не просто искушением для тех, кто видит функционирование общественных организаций как площадку для собственной «раскрутки» с целью капитализировать свою активность в звонкую монету и теплую синекуру. Это еще может быть и сознательной стратегией власти с целью приручить новорожденное гражданское общество, создав ему такие условия, при которых без государственных денег инициативы граждан обречены умереть. А деньги будут раздаваться только проверенным людям.

Вот и получается, что написать и подписать стратегию — одно, осуществлять ее — другое, а быть готовыми к ее результатам — третье. Сам факт принятия такой стратегии хорош. Но слишком много подводных камней просматривается в подобного рода «прозрачных» инициативах. И уж кто-кто, а нынешняя власть как-то не ассоциируется с радетельницей гражданского правосознания. В стране с сильно персональной властью одного лица вообще сложно строить гражданское общество, ибо зависимость от прихотей и фобий верховного правителя удушает сам факт общественных свобод.

Тем не менее, законом этим нужно максимально пользоваться. Ни один закон не является целиком бесполезным. В конце концов, в теории взят верный курс. А практику делать нам, гражданам. Теперь законодательное подспорье у нас есть. Дело — за практическими инициативами и критической массой неравнодушных и некоррумпированных активистов. Без таких людей любая, самая прекрасная идея обречена остаться только бумажной теорией.