Наталья ДЗЮБЕНКО-МЕЙС: «Времена нас ожидают тревожные и тяжелые»

Наследие Великого Украинца Джеймса Мейса занимает особенное место в истории и творческих поисках «Дня». Но дела Джеймса неотделимы от свершений его жены и духовной соратницы — пани Натальи Дзюбенко-Мейс, почитаемой писательницы, поэта, общественной деятельницы. Пани Наталья — известный и популярный автор нашей газеты. «День» попросил Наталью Дзюбенко-Мейс рассказать о ее взгляде на будущее страны, на развитие основополагающих идей ее мужа, о творческих достижениях, проблемах и новых замыслах.

— Оптимистично ли Вы смотрите на будущее Украины?

— Откуда же ему сегодня взяться, этому оптимизму? В далекой и очень отдаленной перспективе — безусловно. Однако я не  наивна, меня не ослепляет излишний романтизм. Времена нас ожидают тревожные и тяжелые. У меня часто происходят встречи с моими читателями, с молодежью, школьниками. Недавно поймала себя на мысли, что во время выступлений я начинаю лихорадочно упрощать свои мысли, отказываться от философских дефиниций и сложной терминологии. Потому что не поймут, не услышат. За несколько десятилетий аудитории изменились.

Явно увеличилась часть тех, кто приходит не насладиться звучанием украинского поэтического слова, или вместе поразмыслить над сложными реалиями нашего бытия, а на чем-то тебя поймать, переспорить, перекричать, сбить разговор на окольные пути. Это происходит так часто, что я не склонна считать это болезнью какого-то отдельного сообщества. Поверхностность, хамство, грубость буквально прогрызает украинский социум, вырывается на поверхность спонтанными и уже неуправляемыми взрывами немотивированного гнева. Молодежь не может надолго сосредоточиться на какой-то проблеме, часто получается как в поговорке — «я їм про образи, а вони мені про гарбузи». Я — о расстрелянном возрождении, трагических судьбах, трагических ошибках, в ответ — «Зеленский пообещал вас всех пересажать». И как будто кто-то тумблер в зале переключает — в глазах злорадство, лихорадка, возбуждение. Тот же слушатель, который только что внимательно слушал поэзию из библейского цикла или исторические реминисценции, мгновенно изменяется, возбуждается, в нем просыпается что-то темное и плохое, то что долго и старательно выращивали без тебя, но сейчас именно ты имеешь с ним дело. И не факт, что даже когда ты сможешь переломить дискуссию, к кому-то достучаться, убедить, добиться общего внимания, то инстинктивное, злобное куда-то исчезнет. Мы в настоящее время имеем дело с широко и основательно насаженной психологией Хама. 

— Есть ли личность, кого, по вашему мнению, можно считать духовным наследником Джеймса?

— Не всех назову, не хватит газетных полос. Фактически виденье Джеймса Мейса о Голодоморе как акте противоукраинского геноцида в Украине победило и стало основным, базовым для подавляющего большинства историков. Список исследователей, которые идут по следам Джеймса Мейса, громадный. Четырехтомник американской Комиссии, статьи в «Дне», других украинских журналах — фундамент, на котором развивается историческая наука, что изучает украинскую историю 20 века. Наработки Джеймса имеют безусловное влияние и на политические процессы в нынешнем неспокойном мире. Когда происходит очередное признание Голодомора каким-то парламентом, правительством — это фундаментальная заслуга Джеймса. Когда происходит международная, фактически всемирная акция «Запали свічу», мы вспоминаем, что первым этот огонек зажег он, это его идея, осуществление его мечты. Его завещание. Впрочем, не все так просто. Сломать стойкое предубеждение западных ученых  относительно намерений Сталина непросто. Там до сих пор является доминантным мнение, что Голодомор — это не сознательное преступление, а последствия «непродуманной экономической политики». Не помогают в изменении позиции и такие обстоятельные исследования, как например, Энн Эплбаум. «Я не хотела превращать всю книжку в доказательство того, что это был геноцид. Я хотела показать в книжке, что случилось, а не о современной дискуссии вокруг тех событий, которые я считаю геноцидом в широком смысле слова», — оправдывается исследовательница. То есть история ради истории, а не поиска правды. Это так знакомо, и тревожно. Ситуация изменится лишь тогда, когда будет переведен на языки мира основной корпус фундаментальных исследований именно украинских ученых — Станислава Кульчицкого, Владимира Сергийчука, Юрия Шаповала, Василия Марочко, Нины Веселовой, Юрия Мыцика, Владимира Василенко, Юрия Круця и других. С точки зрения фактологии, эти труды безукоризненны, выверены.

Но я все же отмечу: труды Джеймса Мейса выделяли яркость, эмоциональность изложения, небезразличие. Я все еще жду сильного, молодого голоса в науке, в котором будет совмещаться безукоризненная логика, блестящее владение фактажем и научным инструментарием со страстью полемиста, борца.

— Что для Вас является самым важным из личных творческих достижений последнего года, в частности, поэтических?

— Я завершила большую поэму о Григории Сковороде. Это объемное историческое полотно, где я пыталась сфокусировать свои размышления о нашей истории и нашем настоящем. Я была готова и не готова к такой работе. Далась она мне тяжело, после нее осталось больше вопросов, чем ответов. Закончила поэмы о Полуботке, короле Даниле, большой биографический цикл о Тарасе Шевченко, есть несколько произведений на библейские сюжеты. И немало лирики, всякой — патриотической, интимной. Они готовы к печати, даже сама сверстала. Получилось аж два объемных тома. Однако оббивать пороги наших меценатов я не умею. Попробовала — обломалась. Еще раз попробовала. Опять неудача. Однако появилось немало больших публикаций в разнообразных сборниках, антологиях, журналах. И обильный дождь рецензий.

Но я не буду лукавить. На душе у меня ощущение тупика и безвыходного положения. Все чаще вспоминаю сакраментальное высказывание Рымарука: «Мы не поэты. Поэты в земле». Горькая правда, что у нас о поэтах вспоминают добрым словом, только когда они уходят в мир иной. Только тогда начинают забывать, какими они были колючими, неудобными, несговорчивыми и понемногу возвращаются к их текстам, которые единственные, собственно, и являются важными, единственными, что вообще достойно внимания.