Новый УПК...

Принятый в экстремальном порядке, в ночном голосовании, новый Уголовно-процессуальный кодекс сменил полувековой давности документ советского происхождения. И, как и его советский предшественник, он отражает эпоху и обстоятельства своего времени. Мало того — он еще больше, чем старый кодекс, отражает мотивы именно конкретного отрезка истории — периода правления Виктора Януковича. Потому можно быть уверенным в том, что УПК будет подвергаться пересмотру в ближайшие десятилетия, годы и даже месяцы. Долгая жизнь в неизменном виде ему не суждена.

ЗАРЯ «НОВОЙ ЭРЫ» ПРАВОСУДИЯ?

Слишком много в новом УПК неоднозначных моментов. Да и обстоятельства его принятия говорят сами за себя: консультаций с юридическим сообществом фактически не было, закон приняли в той редакции, которую предположили разработчики из президентской команды. А они также вели работу над проектом Кодекса в непубличном режиме.

Стоит напомнить, что после одобрения первой редакции Кодекса 13 января этого года в него было внесено около 4 тысяч поправок, но большая часть из них была отклонена. Видимо, творцы Кодекса решили, что «законодательная революция», которую обещает новый УПК, продумана столь совершенно, что обойдется без поправок в принципе. Один из главных спикеров Партии регионов — глава фракции «регионалов» в парламенте Александр Ефремов — не уставал нахваливать новый документ и радужные перспективы от его принятия для украинских граждан. «Это новая эра взаимоотношений государства и человека, — пафосно заявил Ефремов. — Люди не будут сидеть годами в СИЗО, не будут привлекаться к ответственности невиновные. В Украине будет работать правосудие по примеру многих европейских стран с высоким уровнем демократии и цивилизованности».

Действительно ли новый кодекс столь прогрессивен, что не нуждается ни в каких улучшениях, разве что «косметических»? Юристы отмечают ряд новшеств, которые могут однозначно пойти на пользу гражданам, в том числе, уже находящимся в СИЗО.

БРАСЛЕТ НА НОГУ И СМЕРТЬ «ЦАРИЦЫ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ»

Первая из таких новаций — большое разнообразие мер пресечения, позволяющее не закрывать человека в СИЗО при совершении им маломальского правонарушения. Теперь содержаться под стражей будут только лица, совершившие насильственные действия. Расширяются возможности внесения залога, пребывания на подписке о невыезде. Кроме того, вводится домашний арест, сопровождаемый электронным мониторингом (проще говоря — электронным браслетом, который будет отслеживать все передвижения лица). Это может привести к уменьшению числа содержащихся в СИЗО на 30—40%. При этом вводится дифференциация залога — он может варьироваться от 1 до 300 тысяч гривен, что создает условия для манипуляции суммой: например, судья может назначить малоимущему человеку заведомо высокий залог, дабы все равно «упечь» его в тюрьму, либо же, наоборот, «выдаивать» из более зажиточного подозреваемого деньги, назначая ему самую высокую «ставку» налога.

Также уменьшить число пребывающих в СИЗО может законодательно прописанное сокращение сроков досудебного и судебного производства. Максимум следственные действия могут вестись год (для особо тяжких преступлений). Это должно способствовать искоренению ситуации, когда подозреваемые сидят в предварительном заключении годами, ожидая судебного процесса. Хотя даже несколько дней пребывания в наших СИЗО могут навсегда подорвать здоровье человека.

Фактически теряет теперь смысл и явка с повинной, что должно привести к уменьшению количества избиений в милиции. Тем самым ставится крест на наследии сталинской системы правосудия, когда признание обвиняемого объявлялось «царицей доказательств».

ХОРОШО НАПИСАНО, НО...

Если перечисленные выше новшества можно назвать позитивными, то целый ряд иных положений можно воспринимать как неоднозначные, оставляющие возможность для злоупотреблений либо же сугубо декларативные.

Первой спорной новацией можно считать отмену дополнительного расследования. Вроде бы хорошо, если смотреть с точки зрения человека, вину которого собираются доказать любым способом, одновременно годами гноя в предварительном заключении. Но с другой стороны, эта норма оставляет простор для субъективного толкования: вместо доследования можно возобновлять дело по вновь открывшимся обстоятельствам. По сути, это то же возобновление старого дела, только с иной формулировкой. Мало того: ранее система дополнительного расследования использовалась судом, чтобы таким образом, не нарушая «чести мундира» следователей, закрыть уголовное дело. Теперь же можно ожидать еще большего сокращения числа оправдательных приговоров.

Понятие «следственного судьи», введенное новым УПК, также является спорной новацией. Считается, что этот судья должен контролировать соблюдение прав человека при проведении следствия, следить за возможностью доступа защиты к вещдокам, документам следствия, надзирать над применением таких мер, как арест имущества, проведение негласных следственных действий (проще говоря, слежка), и избранием самой меры пресечения. Но какова будет объективность этого судьи-«прокуратора», если избирается он сборами судей, то есть происходит из той же судейской среды?

Усиливается роль прокурора в любом расследовании. Отныне процессуальное руководство расследованием осуществляет прокурор, дающий поручения следователям (в т.ч. сотрудникам МВД, СБУ и налоговой). Именно прокурор принимает или согласовывает основные процессуальные решения (сообщение лицу о подозрении, обращение с ходатайствами к следственному судье, составление обвинительного акта и так далее). Прокурор сопровождает дело непрерывно, включая представительство обвинения в суде. Эта норма очень пугает правозащитников и настораживает юристов, так как создает возможность давления на следователей, адвокатов и подозреваемых, исходя из интересов прокуратуры как высшей надзорной инстанции в «вертикали власти».

Следующая неоднозначная норма — декларируемая Кодексом соревновательность процесса и равенство всех его участников, то есть обвиняемого, судьи, адвоката и обвинителя. Отныне адвокат находится в одной «силе» с обвинителем, но одновременно выставлен запрет на проведение защиты любым лицом, кроме дипломированного адвоката. То есть таких случаев, когда обвиняемого защищает лицо с юридическим образованием, но не адвокат, больше не будет. Никакой независимый юрист также не сможет выступать защитником. Это ведет не только к сужению права на выбор защитника, но и «приручению» самих адвокатов. Новый УПК применят к ним метод «кнута и пряника». «Пряник» заключается в том, что обойти услуги адвоката теперь не сможет никто, и, соответственно, поднимутся цены на их услуги. «Кнут» состоит в том, что за адвокатами теперь будет установлен фактический надзор, и неугодные адвокаты могут быть лишены лицензии, что автоматически выбрасывает их из замкнутой корпорации и лишает источников дохода: они уже не смогут стать независимыми защитниками.

Но, пожалуй, самой неоднозначной мерой нового УПК можно считать «вроде бы» введение суда присяжных. При формальном экивоке в сторону соблюдения (наконец-то!) Конституции Украины, которая гарантирует это право на деле, мы получаем не полноценных присяжных, а народных заседателей советского образца, пусть и выбранных компьютером (к слову, судей у нас тоже выбирает компьютер, например, судей Киреева и Вовка). Классической, знакомой нам по тем же фильмам о западном правосудии, процедуры суда присяжных в новом кодексе нет. Отличается она даже от процедуры суда присяжных в царской России, которая, между прочим, была в свое время одной из самых прогрессивных в мире.

Что же мы видим в новом УПК? Во-первых, суд присяжных будет проводиться только над лицами, совершившими тяжкие преступления, где обвиняемому грозит пожизненное заключение. Во-вторых, из пяти заседателей двое будут судьями. В наших условиях маловероятно, чтобы присяжные (особенно в маленьких городках и селах, а также в случае особо громких процессов) пошли против судейских. В-третьих, условия суда присяжных в новом УПК нарушают саму идею такого суда: право быть судимым равными себе. Судьи будут как бы «равнее» трех остальных заседателей. В-четвертых, количество присяжных вызывает вопросы. Почему, например, «несудейских» заседателей должно быть 3, а не 4 или 5? Напрашивается мысль, что лишь ради того, чтобы уменьшить возможность перечить судьям и уменьшить число «согласований» между самими присяжными. Да и манипулировать тремя легче, чем 5, 7 или 12-ю. Наконец, непонятно, может ли обвиняемый выразить отвод кому-либо из заседателей, если считает его явно предвзятым.

«АВРАЛЬНЫЙ» КОДЕКС

Все неоднозначные и спорные положения нового кодекса можно было устранить, примени нардепы от Партии регионов иную тактику принятия УПК, но его «продавливали» в авральном режиме путем «многостаночного» голосования по известной «методике Чечетова». В зале присутствовали максимум 100 депутатов, принимая столь важный для наших граждан документ. Но на табло выдавался неизменный результат — минимум в 250 голосов. Конечно, при сложившейся в нынешнем парламенте практике голосования большого числа нардепов в зале и не требуется, но можно ли в таком случае считать новый УПК плодом действительной законотворческой работы?

Достаточно сказать, что не принимались к рассмотрению даже поправки, исходившие от представителей самой Партии регионов, в частности, того же Сергея Кивалова. Впрочем, в пресс-службе последнего заявили, что поправки Кивалова могут быть внесены позже как изменения к закону. Что лишний раз доказывает временность и «сырой» характер принятого кодекса. Зачем же было спешить, если потом все равно в него будут вноситься правки, и тот же Кивалов об этом знает?

ГОТОВЫ ЛИ МЫ ЖИТЬ ПО ЗАКОНУ

И тут важно отметить следующее: основная критика нового УПК, равно как и любого документа подобного рода, направлена против практики игнорирования, пренебрежения законом, сознательного манипулирования им, против того факта, что судебная система не является независимой, а работает в слаженной системе госаппарата, являясь фактически карательным органом. Главными вопросами в этих условиях становятся не юридически выписанные тонкости законодательства, а действия самих правоохранительных органов, возможность наказания силовиков, судей и прокуроров, совершающих неправосудные действия и выносящих сомнительные решения.

Будут ли лица, не соблюдавшие старый УПК, применявшие пытки и годами морившие людей в СИЗО, отказывавшие в регистрации заявлений и за взятки оправдывавшие и выпускавшие виновных, исполнять новый кодекс — вопрос почти риторический. Без реформирования менталитета работников судебной и правоохранительной систем, без придания судебной ветви власти подлинной независимости и, в конечном счете, без изменения менталитета народа, из недр которого и выходят милиционеры-садисты, следователи-взяточники и прокуроры-коррупционеры, проблема подлинного правосудия в Украине не решится.

И не столь уж важно, принимали этот закон 100 или 300 депутатов. Ведь они — тоже отражения наших с вами политических пристрастий и настроений. И пока мы сами не научимся уважать закон и жить по нему, а не «решать проблемы», закон в нашей стране будет оставаться «дышлом», как бы красиво не был прописан и правильно принят.

КОММЕНТАРИИ

«ВОЗ ПОСТАВИЛИ ВПЕРЕДИ ЛОШАДИ»

Андрей ОСИПОВ, адвокат, Луцк:

— Документ «сырой», и нарушена юридическая логика принятия такого документа. При обновлении процессуальных норм, как правило, сначала обновляют материальное право. В данном случае — Уголовный кодекс Украины. В случае со вновь принятым Уголовно-процессуальным кодексом воз поставили впереди лошади в той части, которая касается функций защиты. Работа адвоката становится монопольной. Но в то же время убрали положение, которое существовало еще с 60-х годов прошлого века и позволяло близким подсудимого осуществлять его защиту. Такой длительный период применения этой нормы доказал, что она была удачной и довольно убедительной. Практика подтверждала, что такая защита, тем более в уголовных делах, использовалась активно и была достаточно эффективной. Поэтому, на мой взгляд, вместе с грязной водой вылили и невинное дитя.

«РУКУ, ПРИВЫКШУЮ ДЕРЖАТЬ МЕЧ, ТРУДНО НАУЧИТЬ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЩИТОМ»

Владимир БАТЧАЕВ, член правления Ассоциации украинских мониторов соблюдения прав человека (УМСПЧ), Черкассы:

— Отношусь к новому УПК спокойно — просто в системе права появился еще один законодательный акт со своими достоинствами и недостатками. Всем давно было понятно, что старый кодекс необходимо менять. Насколько хороша замена — это предмет для дискуссий, и если бы в них не вмешивались политики, такие дискуссии были бы более продуктивными. Главное достижение нового кодекса в том, что наконец-то избавились от старого, социалистического. Есть также очевидные плюсы — в связи с принятием нового УПК прогнозируется уменьшение количества граждан, взятых под стражу, в новом документе обозначены максимально возможные сроки досудебного следствия, никакого возвращения дела на дополнительное расследование — если не смогли доказать вину человека суде, он должен быть оправдан. Но эйфории по поводу того, что новый кодекс существенно усилит уровень защиты прав граждан, я не разделяю. Эра милосердия в Украине не наступит. И причина даже не в том, что в кодексе довольно много недостатков и норм, сомнительных с позиции гуманности или даже откровенно «заточенных» под интересы людей с деньгами. Просто в условиях, когда в стране безнаказанно пренебрегают любым законом, обосновывая это политической, экономической и другой целесообразностью, принятие даже более совершенного кодекса — это попытка зашивать гнилыми нитками старую рану. Как не выполняли чиновники и правоохранители требования Конституции, так и теперь не будут выполнять нормы нового кодекса. А что же существенно изменится для нас? Главная проблема в том, что систему правосудия в Украине с энтузиазмом разрушали в течение последних 15 лет — приучали оперов избивать, следователей — фальсифицировать, прокуратуру — закрывать глаза на очевидные нарушения, судей — принимать решения после телефонного звонка или за деньги. Иногда даже казалось, что реализовывается какой-то целенаправленный заказ, чтобы развалить механизм правовой защиты рядовых граждан. Причем заказ от людей, обладавших властью независимо от политической окраски. Это им удалось, и именно потому я не вижу предпосылок для кардинального изменения ситуации к лучшему — руку, привыкшую держать меч, трудно научить пользоваться щитом.

Новый кодекс пока не утвержден Президентом, после этого предусматривается определенный срок для вступления в силу его норм. Поэтому у милиции, прокуратуры и у правозащитников еще будет время проанализировать окончательный вариант продукта коллективного разума наших депутатов-полуночников. И, естественно, каждый станет выискивать слабые места в кодексе, чтобы в дальнейшем использовать их пропорционально своим интересам. К сожалению, у правозащитников и у правоохранительных органов эти интересы остаются, как и раньше, разными.

Наталья МАЛИМОН, «День», Луцк; Виктория КОБЫЛЯЦКАЯ, Черкассы