О «новом ГУЛАГе»

13 июля политзаключенному Олегу Сенцову, которого суд РФ приговорил к 20 годам заключения, исполняется 40 лет. Крымчанин, кинорежиссер, патриот Украины. Принципиальное поведение Олега, как и тысяч пострадавших от агрессии РФ украинцев, вытесывает образ истинного гражданина. В ноябре прошлого года вместе с Олегом свой десятилетний срок заключения получил и Александр Кольченко. Сейчас Олег находится в далекой Якутии, куда его отправил преступный режим Путина — подальше от родственников, соратников, сочувствующих. В перспективе его могут обменять на российских оккупантов, как это было, например, в случае с Надеждой Савченко и другими украинцами. Безусловно, такой кремень, как Сенцов, Кремль боится отпускать, ибо не сломался, не принял условия, не стал «удобным» и подходящим режиму. Сейчас крайне важно журналистам, общественникам и простым гражданам не просто напоминать, а кричать о судьбе таких людей, как Сенцов. В день его рождения инициативная группа «Комитет солидарности» проводит акцию в поддержку Олега и других политзаключенных возле Лядских ворот в Киеве.

«День» пообщался с сестрой Олега — Натальей Каплан, которая недавно переехала в Украину из РФ.

«РОССИЯНЕ СПОКОЙНО ИДУТ НА УБОЙ. И ВРЯД ЛИ ТАМ ОБЩЕСТВО В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ ИЗМЕНИТСЯ»

— Наталья, сейчас вы в Украине. Что заставило вас покинуть Россию?

— К этому меня подвело само общество в РФ. Надежда на то, что россияне изменятся, то появлялась, то угасала. В конце концов, я поняла, что, видимо, не доживу до перемен.

— Вы ощущали опасность в России? Человек, который встретился с абсолютно безосновательными обвинениями в адрес своего брата, наверное, предполагает, что эта система может перемолоть и его.

— Угроз в мой адрес не поступало, но то, что эта система в своих репрессиях очень выборочна и никто там не в безопасности — это абсолютно верно подмечено. Взять могут любого и за что угодно, в том числе по абсолютно выдуманным обвинениям.

— Тем не менее, при всем разочаровании, ведь определенный процент адекватных людей в РФ остается.

— Безусловно, такие люди там есть. И как раз они пытаются что-то делать, помогать политзаключенным. Причем делают это на свой страх и риск. Они пытаются и выжить, и при этом заявить о себе, что небезопасно.

— К примеру, Лия Ахеджакова, являясь публичным человеком, старается через эту публичность доносить свою позицию.

— В РФ никто не может быть в безопасности — это важный момент для понимания ситуации. Но парадокс в том, что если ты даже хвалишь Путина, то это не означает, что ты не очутишься за решеткой. Это самое страшное. В РФ ты не в безопасности, даже если ты богат, известен и всячески поддерживаешь президента. Всегда можно внезапно оказаться в опале, если кому-то понадобится, например, твой бизнес.

— Получается, что так называемые «ЛНР» и «ДНР» — это небольшие модели той системы, которая существует в РФ. Внешне всем говорят об идеологии, демонстрируют флаги, шествия, вкручивают в мозги пропаганду, а по факту за этой ширмой стоит банальное распределение имущества, иначе говоря, «отжим».

— Именно так. Есть такие факты, когда за решеткой сидит вполне пропутинский человек по причине того, что его бизнес понадобился кому-то еще. В РФ нет закона и нет судов. Под репрессии попасть может кто угодно, но, прежде всего, естественно в эти жернова попадают несогласные. И у упомянутой Лии Ахеджаковой тоже есть шанс попасть в казематы. Добавлю то, что никакой идеологии в РФ нет совершенно. Сегодня они говорят одно, а завтра другое. Пропаганда вообще может развернуть одну и ту же тему на 180 градусов, если это будет необходимо. Там идеология сводится к примитивности — кругом враги, а Русь-матушка спасет весь мир. И даже этот примитив мутирует в зависимости от ситуации. Информационно россияне находятся в капсуле и просто думают, что так везде, и правды нигде не найти, поэтому проще сидеть и молчать в тряпочку. Это приводит к тому, что люди не готовы не только бороться за соседа или члена семьи, но и за себя не могут постоять перед этой системой. Так россияне идут спокойно на убой.

«ДАЖЕ У ПРАВОЗАЩИТНИКОВ ПОЛНОЙ ИНФОРМАЦИИ О ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫХ В РФ НЕТ»

— Если сделать проекцию российского права на западное, то насколько действия Сенцова с позиции мировых правовых норм могут быть квалифицированы как преступление?

— Никак. А что он сделал? В деле нет ни одного доказательства его вины. Кроме показаний двух людей, один из которых на суде отказался от своих слов.

— Люди прогрессивные в любом случае смотрят в сторону Запада и ждут поддержки. Насколько вы считаете санкции против Кремля эффективным средством?

— Что касается санкций, то в первую очередь они нацелены на то, чтобы разоружить РФ. То есть для того, чтобы у РФ не было средств на развитие вооружений. Но санкции неэффективны для освобождения тех людей, которые находятся в российских тюрьмах. За россиян, которые попали в казематы там, я не вижу активной борьбы. Но такая борьба идет за украинцев, которые там оказались. За них действительно боряться, а вот за россиян обидно. Мало кто знает об их судьбах, делах и даже именах. Нужно так же понимать, что в казематах находятся много и украинских политзаключенных, о которых мы ничего не знаем. О количестве этих людей мы не имеем никакого представления. И их не десятки, а гораздо больше. Их нужно искать, но как их найти — это проблема. Даже у правозащитников, которые специально занимаются этим вопросом, полной информации нет.

ИНИЦИАТИВНАЯ ГРУППА «КОМИТЕТ СОЛИДАРНОСТИ» ПРИЗЫВАЕТ ВСЕХ ПРИСОЕДИНИТЬСЯ К АКЦИИ ПОДДЕРЖКИ УКРАИНСКИХ ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫХ, КОТОРЫЕ НАХОДЯТСЯ В ТЮРЬМЕ В РФ. МЕРОПРИЯТИЕ СОСТОИТСЯ ВОЗЛЕ ЛЯДСКИХ ВОРОТ 13 ИЮЛЯ И ПОСВЯЩЕНО ДНЮ РОЖДЕНИЯ ОЛЕГА СЕНЦОВА, КОТОРЫЙ ВМЕСТЕ С АЛЕКСАНДРОМ КОЛЬЧЕНКО И ДРУГИМИ БЫЛ ЗАДЕРЖАН РОССИЙСКИМИ ОККУПАНТАМИ ПО ЛОЖНЫМ ОБВИНЕНИЯМ В ТЕРРОРИЗМЕ / ФОТО АРТЕМА СЛИПАЧУКА / «День»

— Может быть, просто за них некому кричать, заявлять в СМИ? Например, в истории с Надеждой Савченко ее сестра постоянно говорила о ней, давала интервью, добивалась внимания.

— Да, абсолютно точно. За тех же россиян, которые находятся в российских тюрьмах, некому поднимать голос. В итоге у них нет никакой поддержки. Максимум, что зачастую могут сделать россияне для россиян — это собрать «передачку».

«СТАНДАРТНАЯ ПРАКТИКА ВЛИЯНИЯ НА ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫХ В РФ — ИЗОЛЯЦИЯ»

— Как вы считаете, насколько эта война сделала актуальным понимание своей идентификации украинцами?

— Я космополит. В то же время я понимаю, что если бы в Украине не было патриотизма, не было четкого своего позиционирования, то вряд ли Украина бы выстояла. Что касается деления на русских и украинцев, то, например, в Крыму до войны практически такого деления не было. А сейчас оно есть.

— Когда вы последний раз общались с братом?

— Несколько недель назад по телефону

— А кроме телефонной связи с ним есть контакт?

— Письма — это лотерея. Никогда не угадаешь, дойдет или не дойдет. Это все очень проблематично.

— У Надежды Савченко, напротив, была широкая переписка с внешним миром. Ей приходило много писем. Почему в случае с Олегом такое ограничение?

— Это один из способов давления на него — лишить человека полноценного общения с людьми. К нему даже от его детей не доходят письма, что уж говорить о посторонних.

— То есть он не стал ломаться, и самое главное — на его взгляды невозможно влиять подсовыванием информации якобы от единомышленников.

— Возможно, поэтому его и изолируют. Но это стандартная практика влияния в РФ на политзаключенных — изоляция. Он не единственный, у кого проблема с письмами. Это системная проблема. Потому его и отправили в Якутию, подальше от всех. Кроме того, Олег отказался от свиданий, потому что ему эмоционально так легче все это переносить. Многие политзаключенные так и делают. Поэтому я не планирую сейчас к нему ехать до тех пор, пока он сам не позовет.

— Вы в телефонных разговорах с ним затрагиваете исключительно личные, организационные темы либо обсуждаете и общеполитические?

— Мы общаемся в основном о семье. Для него это важно. О политике, я думаю, ему есть с кем поговорить.

— Какой у него круг общения, кроме вас?

— С этим кругом я не знакома. Там сейчас сидят разные люди разных взглядов. Другие политзаключенные, которые оттуда вышли, рассказывают, что в тюрьме сталкиваются люди с абсолютно разными позициями.

«ОЛЕГ ОЧЕНЬ НАДЕЕТСЯ НА ОБМЕН»

— Олег надеется на обмен?

— Да. Он очень надеется на обмен.

— Как вы считаете, агрессор обменом заключенных ограничивается самим фактом обмена или добивается каждый раз еще каких-то дополнительных уступок? Может быть, Путин обменивает украинцев не столько на людей, сколько на какие-то еще интересы?

— Мне сложно говорить на эту тему, потому что все-таки я не политик. Просто не будем также забывать, что Путин не совсем здоров психически и поэтому у него своя больная логика, которую сложно просчитать. Что у него в голове, можно лишь гадать на кофейной гуще. Был бы он вменяемый человек, то не было бы ни пленных, ни убитых, ни войны вообще.

— Вы доверяете защите, которую предлагает Олегу РФ?

— Адвокатам, которых предоставляет государство РФ, я не доверяю. Но доверяю тем, кого я знаю лично и лично с ними заключала договор. Более того, я прекрасно знаю о той угрозе, которой они подвергаются. То в квартиру к ним влезут, то еще что-то произойдет. Эти адвокаты до этого вытащили из тюрьмы многих политзаключенных. Даже в это ужасное время есть люди, которые порядочно исполнят свой профессиональный долг.

— Иногда свои комментарии в отношении Олега Сенцова делает Фейгин. Он также является его адвокатом?

— Никакого отношения ни к этому делу, ни к Олегу Фейгин не имеет. Так что по поводу его комментариев все вопросы к нему.

— Что могут сделать журналисты для того, чтобы ускорить освобождение Олега и других политзаключенных?

— Журналисты не должны забывать спрашивать у власти: какая работа ведется по освобождению наших ребят? Конечно, информация по обмену  в основном закрыта и это хорошо. Но держать в прицеле эту тему просто необходимо. Это и профессиональный, и гражданский долг.

— Это что касается журналистов. А политики? Например, ту же Савченко включили в партию. Со стороны украинских политиков были подобные предложения Сенцову?

— В самом начале предлагали. Но Олег не собирается числиться в партиях или любых даже неполитических организациях, где он не может в данный период времени себя реализовать. Сидя в тюрьме, полноценно работать он не может. То есть находиться в списках «для галочки» он не будет. Более того, он не видит себя в политике вообще. Принципиально. Он хочет снимать кино.