Обреченный на реанимацию?

И знай, — кто пал, как прах, на землю,
       Кто был когда-то угнетен,
       Тот станет выше гор великих,
       Надеждой яркой окрылен.

Стихотворение И. Сталина, напечатанное в 1895 году в газете «Иверия». Перевод с грузинского

15 апреля 1973 года Председатель КГБ при Совете Министров СССР Юрий Андропов послал Леониду Брежневу записку: «Леонид Ильич! Недавно в архивах Комитета обнаружен документ, который, по-моему, представит для вас интерес. Речь идет о замечаниях Сталина, в связи с работой комиссии Президиума ЦК КПСС, в которую входили вы (речь идет о созданной 9 ноября 1952 года бюро Президиума ЦК КПСС Комиссии по реорганизации разведывательной и контрразведывательной службы МГБ СССР. — Ю.Ш. ).

Почти все замечания И.В. Сталина являются вполне актуальными сегодня, в значительной мере потому, что являются общими, а стало быть пригодными во все времена.

Лично мне очень импонирует его высказывание о том, что «коммунистов, косо смотрящих на разведку, на работу ЧК, боящихся запачкаться, надо бросать головой в колодец». Мысль, по форме, маленько азиатская, но по существу, верная даже в пору далекую от времен культа личности».

Эту «маленько азиатскую» мысль Сталин исповедовал всю жизнь. «Головой в колодец» он бросал не только коммунистов. По данным, которым можно доверять, сталинский «секвестр» жителей бывшего СССР составил более 30 миллионов. Но, как известно, смертны все. Диктаторы — тоже.

КАК ЭТО БЫЛО

Он ускорил собственную смерть. Маниакальная подозрительность в последние годы жизни привела к тому, что он фактически остался без надежного окружения. Неизменный начальник охраны Власик был посажен в тюрьму зимой 1952-го. Тогда же был устранен его личный секретарь Поскребышев, который преданно служил ему около двадцати лет.

В ночь с 28 февраля на 1 марта 1953 года кремлевские вожди смотрели кино, а потом — по традиции — поехали к Сталину на дачу. Там были Лаврентий Берия, Никита Хрущев, Георгий Маленков, Николай Булганин. Поздний ужин продолжался до четырех часов утра. После того как гости уехали, Сталин лег спать. Перед тем передав обслуживающему персоналу не лично, а через недавно взятого на работу охранника (какого-то Ивана Хрусталева, который умрет вскоре, что и повлечет за собой версию об умышленном убийстве «вождя народов») такую просьбу: «Ложитесь вы все спать. Мне ничего не нужно. И я тоже ложусь. Вы мне сегодня не понадобитесь».

Удар случился ночью в одной из комнат Ближней дачи в Кунцево под Москвой. Его нашли охранники поздно вечером 2 марта на ковре в малой столовой, а впоследствии перенесли на диван в большую столовую, где проходили «сановные» ужины. В третьем часу ночи на дачу приехали Берия и Маленков. Увидев Сталина, который, казалось, спал, Берия крикнул на охранников, чтобы они не паниковали и... 74-летний генералиссимус остался умирать.

Когда, наконец, вызвали врачей, было поздно, хотя в Москве созывали даже специальную сессию Академии медицинских наук, решая, как спасти «отца народов». Тем временем Берия, как вспоминает его сын, увидев дома, как плачет его жена, сказал: «Ты смешная, Нина. Его смерть спасла тебе жизнь. Если бы он продержался хотя бы еще один год, то в живых не осталось бы ни одного члена Политбюро». На это подруга жизни Берии ответила так: «Это была бы небольшая потеря, не считая тебя, понятно».

...А Сталин умирал. Инсульт был слишком сильным, речь утрачена, правая половина тела парализована. Несколько раз открывал глаза, но никто не понимал, узнает ли он кого-то... И вот случилось — в 21 час 50 минут 5 марта он ушел из жизни.

НАСЛЕДСТВО

Он оставлял наследство, которым мог гордиться. Не было на земном шаре уголка, где бы не знали о его стране-монстре с ее примитивными, иногда античеловечными условиями повседневной жизни, концлагерями и одновременно широко декларируемыми ею идеалами свободы от эксплуатации и равенства всех людей. С ее официальными выступлениями против агрессии и войны и наличием у нее несколькомиллионной армии и мощного оружия, готовностью поддерживать закулисными усилиями (в том числе и военными) «прогрессивные» режимы в других регионах мира. С ее линией на осуждение коварных действий «спецслужб империализма» и заботливым лелеянием собственных властно-карательных структур, способных «доставать» своих врагов не только у себя, но и за границей (вспомните организованные ГПУ- НКВД-МГБ-КГБ убийства Льва Троцкого, а также украинских националистов Евгения Коновальца, Льва Ребета, Степана Бандеры, других многих «нежелательных» для режима людей). С ее постоянными выступлениями в защиту прав порабощенных народов и перманентным расширением собственной империи — СССР, в центре которой пристально следили за развитием национальных процессов в той или иной «союзной республике», когда было нужно, целые народы объявляли «контрреволюционными» и депортировали, остальные удерживали в повиновении, постоянно акцентируя на угрозе «национализма» (или «националистического уклона») и ликвидируя (или клеймя) его носителей. Особенно ярко это проявилось в Украине, которая была своеобразным «полигоном», где испытывались самые жестокие методы «усмирения» национально-освободительного движения или даже намека на «сепаратизм».

Цивилизованный, как заведено нынче говорить, мир не любил, ненавидел его страну, но он не мог не считаться с нею.

Наконец, он оставлял партию — могущественный орден меченосцев (по его собственному определению), способный не на словах, а на практике мобилизовать миллионы людей на решение любых задач (даже тех, которые не были продиктованы здравым смыслом, потребностью, целесообразностью). Посредством ВКП(б) — этого уникального политического инструмента руководства — смог удержаться и он, ее вождь.

Как-то он прочел в книге Карла Каутского «Терроризм и коммунизм» такие слова: «Диктатура пролетариата очень скоро оказалась несостоятельной. Она привела к наиболее скорому экономическому развалу России. Но анархия этого рода подготовила почву для диктатуры другого рода, для диктатуры коммунистической партии, которая на самом деле есть ничто иное, как диктатура ее вождей. Будучи единственной мощной организацией, эта партия удержалась в обстановке всеобщего хаоса». Так вот, прочитав это, Сталин делает примечание на полях: «Сволочь!» Реакция симптоматическая, поскольку «сволочь» был прав, и Сталин знал это лучше других...

Конечно, смерть всегда внезапна, даже когда человек ждет ее. Именно таким был жизненный финал его предшественника, Ленина, создателя партии и СССР. Сталин заранее готовился к той смерти, чтобы, растолкав других претендентов на ленинское наследство, занять ведущее (впоследствии ключевое) место в партийно-государственной иерархии. Тот раунд он выиграл. Он сам себя сделал ленинским наследником. И вот, последние страницы собственной биографии...

Этот финальный раунд жизни он проигрывает, поскольку делает фундаментальную ошибку: не оставляет надежного наследника, которому стопроцентно можно было бы доверить не только сохранение системы, но и память о предшественнике.

Наверное, Сталин понимал, что будет после его ухода в лучший из миров. Недаром он как-то бросил своему окружению: «Умру, вы без меня перегрызетесь, а империализм от этого выиграет...». Понимать — понимал, но преемника не назначил. Вот и получилось, что вместо одного после его смерти осталось несколько преемников.

И самые влиятельные среди этих преемников, Берия и Хрущев, весьма своеобразно отреагировали на смерть своего «учителя». Берия, отговаривая сына идти на прощание с телом Сталина, которое было выставлено в Колонном зале Дома Союзов, сказал: «Все может случиться. Народ потерял голову. Тысячи идиотов спешат к нему, как будто у них не было возможности выразить ему свою любовь еще при жизни. Но он умер, черт возьми!» (В скобках замечу, что все же «случилось»: во время прощания в Москве в давке было раздавлено, по некоторыми данным, до 3000 человек).

Скрипач Давид Ойстрах рассказывал, что в Колонном зале лучшие музыканты страны играли по очереди. Там же они отдыхали. За перегородкой стояли стулья и стол, на котором были бутерброды и чай. В какой-то момент за эту перегородку заглянул Хрущев — лицо уставшее, небритое, но... довольное. Он посмотрел на знаменитых музыкантов и тихо сказал: «Повеселей, ребятки!».

Уже 5 марта на общем заседании ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР было принято такое решение: «Поручить Маленкову Г.М., Хрущеву Н.С., Берия Л.П. принять меры, чтобы документы и бумаги тов. Сталина, как действующие, так и архивные, были приведены в надлежащий порядок». Поняли, что это означало? Правильно: все «сомнительные» бумаги, в первую очередь те, в которых был «компромат» на «учеников», они сами и уничтожили.

Тем не менее 9 марта 1953 года, именно его преемники вынесли его гроб из Колонного зала Дома союзов в Москве.

ХРУЩЕВ ПРОТИВ СТАЛИНА

Итак, тиран был мертв, и от этого ситуация для его соратников не перестала быть опасной. Кровавое наследство тяготело над ними. Во-первых, нужно было списать на кого-то преступления, к которым была причастна партия и ее руководство, в котором Сталин практиковал принцип круговой поруки (в частности, все высшие руководители ставили «визы» на «расстрельных» списках). Во-вторых, окружение вождя хорошо усвоило его урок, что с конкурентами (эвентуальными или реальными) следует быстро и нещадно «рассчитываться», особенно когда речь идет о «вакантных» руководящих должностях, не говоря уже о лидерстве в партии и стране.

Это понимал Берия. Это понимал Хрущев. Исследователи по-разному объясняют мотивы поведения последнего. Кое-кто утверждает, что Хрущев начал «десталинизацию» из-за комплекса собственной политико-психологической неполноценности в качестве мести за годы оскорблений, унижений, издевательств, морального террора, которым подвергал его Сталин и которые приходилось покорно сносить, играя роль простодушного Никиты. (Вспомнить хотя бы голодные 1946—1947 годы, когда он как первый секретарь ЦК КП(б)У попросил у «отца народов» помощи для Украины, и это едва не стоило ему жизни).

Не исключаю, что и этот фактор влиял на поведение Хрущева. Вместе с тем очевидно, что Хрущев был политиком, «сделанным» немного из другого, так сказать, более человечного материала, чем Сталин. Немалую роль в формировании его антисталинских настроений сыграло его пребывание в Украине. Почти двенадцать лет (с 1938 по 1949 год) он был далеко от Москвы, от постоянной борьбы за посты, от интриг, лести, лжи, фискальства, процветающих в тогдашней столице и обессиливающих даже способных людей (скажем, Маленкова).

Можно согласиться с мнением английского дипломата и ученого Эдварда Кренкшоу, который писал: «Хрущев был — настолько, насколько это было возможно при Сталине, — сам себе хозяином... Наконец, Хрущев своими же глазами увидел ужасные страдания, которые вынужден был переживать народ, а также увидел, как этот народ, несмотря на все свои страдания, встал против немцев... Не было другого такого партийного вождя, за исключением О.О. Кузнецова, который провел блокаду Ленинграда и вскоре после этого был расстрелян Сталиным, который бы так долго, как Хрущев, на себе испытывал и так ясно представлял на собственном опыте настоящую жизнь в Советском Союзе. Я думаю, что это и изменило Хрущева».

Был и еще один мотив: в критике своего предшественника Хрущев видел средство упрочения собственного авторитета, удержания власти. Он начал с устранения конкурентов, причем тех, которые много знали о его личных непривлекательных действиях в сталинскую эпоху. При этом Хрущев не забывал изымать из архивов документы, дискредитировавшие его. Самой выдающейся победой Хрущева стало устранение Берии, которого 26 июня 1953 года арестовали во время заседания Президиума ЦК КПСС. 10 июля 1953 года «Правда» разместила информационное сообщение о Пленуме ЦК КПСС, состоявшемся 2—7 июля, о решении вывести Берию из состава ЦК КПСС и об исключении его из партии. Текст постановления рассылался в виде «закрытого письма» ЦК партийным организациям. В том же номере «Правда» напечатала информацию Президиума Верховной Рады СССР о снятии Берии с должностей первого заместителя Председателя Совета Министров СССР и министра внутренних дел СССР, а также о передаче его дела на рассмотрение Верховного Суда СССР. В конце 1953 года в прессе появилось сообщение этого суда, в котором, в частности, отмечалось, что в «закрытом судебном заседании, в порядке, установленном Законом от 1 декабря 1934 года», было рассмотрено «уголовное дело по обвинению Берии Л.П. и других» (этот закон, кстати, был отменен еще 1 сентября 1953 года указом Президиума Верховного Совета СССР).

Сообщалось, что судом установлено, что «подсудимые Берия Л.П., Меркулов В.Н., Деканозов В.Г., Кобулов Б.З., Гоглидзе С.А., Мешик П.Я. и Влодзимирский Л.Е. используя свое служебное положение в органах НКВД — МГБ МВД, осуществили ряд тягчайших преступлений с целью истребления честных, преданных делу Коммунистической партии и Советской власти кадров». Кроме того, Берию обвинили в «преступных связях с иностранными разведками». Он, как и все названные лица, был осужден к расстрелу с конфискацией принадлежащего имущества, а также с лишением военных званий и наград. По официальным данным, приговор исполнили 23 декабря 1953 года.

В сентябре 1953 года появился указ Президиума Верховного Совета СССР, в соответствии с которым Верховному Суду предоставлялось право пересматривать по протесту Генерального прокурора решения бывших коллегий ОГПУ, «троек» НКВД и «особого совещания» при НКВД-МГБ-МВД СССР. Тогда же были отменены военные трибуналы войск МВД, «особое совещание» МВД и, как уже было отмечено, отменено постановление ЦВК СССР от 1 декабря 1934 года «О порядке ведения дел о подготовке или осуществлении террористических актов».

В последующие годы эта работа была продолжена. В 1954 году создаются центральная и местные комиссии по рассмотрению дел лиц, осужденных в 1934—1953 годах по политическим обвинениям. В декабре 1955 года создана комиссия для изучения материалов о массовых репрессиях членов и кандидатов в члены ЦК ВКП (б), избранных на ХVII съезде партии, и других граждан в период 1935—1940 гг. В 1955 году появилось также постановление Совета Министров СССР № 1655 «О трудовом стаже, трудоустройстве и пенсионном обслуживании граждан, необоснованно привлеченных к уголовной ответственности и впоследствии реабилитированных». За период с 1 апреля 1954 по 1 апреля 1959 года численность политических узников («контрреволюционеров») сократилась в 40,7 раза, а их часть среди всех заключенных — с 33 до 1,2%.

Были приняты другие юридические акты, которые, по точному определению Абдурахмана Авторханова, преследовали цель «поставить партию над полицией с явной тенденцией в сторону либерализма режима. Они, конечно, не меняли природу советской карательной системы, но они сводили или призваны сводить к минимуму своеволие сталинской системы».

Вскоре самых дальновидных представителей по хрущевскому окружению начало раздражать то, что не получалось контролируемой критики: с мест заключения возвращались люди и рассказывали, как все было, как и кто вел себя «до того», до смерти тирана. После XX съезда КПСС (февраль 1956 г.), на котором Хрущев, несмотря на предостережение коллег, произнес «закрытую» речь о преступлениях сталинской эпохи и после разгрома «антипартийной группировки» Маленкова, Кагановича и Молотова (июнь 1956 г.), была начата новая атака за сталинизм. Именно это засвидетельствовала работа ХХII съезда КПСС (октябрь 1961 г.).

Замечу: мотивы этой хрущевской кампании еще никогда не были проанализированы до конца. Но вполне очевидно, что разворачивалась она не только, а может и не столько как логическое следствие предыдущих действий (уже в 1957 году Хрущев в интервью для заграничных журналистов заявил, что Сталин имеет огромные заслуги перед марксизмом-ленинизмом). На очередную эскалацию десталинизации Хрущева подтолкнула и реальная ситуация, которая ухудшалась, негативные последствия порочных, эксцентричных реформ.

Снова пришлось искать какое-то объяснение ситуации. И его нашли в прошлом, в сталинизме, поскольку Ленин тогда еще оставался неприкосновенным. Понятно, что интеллигенция и те, кто пострадал, с энтузиазмом восприняли такую линию.

И тогда Хрущев осмелился на скандальный шаг: ХХII съезд принял решение вынести саркофаг с гробом Сталина из Мавзолея на Красной площади, в Москве. Тогда и были переименованы города, поселки, колхозы, предприятия и прочее, имевшие имя Сталина, был окончательно завершен демонтаж построенных в его честь памятников. статуй, бюстов.

ГЕНСЕКИ ПРИХОДЯТ И УХОДЯТ — СТАЛИН ОСТАЕТСЯ

С середины 60-х годов, когда Хрущев уже был «персональным пенсионером», Сталин снова начал говорить «с народом» с киноэкранов и со страниц книг, санкционированных брежневско- сусловскими идеологами. Это был умело отредактированный образ: люди видели в неизменном френче с трубкой в руках строгого, но дальновидного руководителя, который много полезного сделал для страны.

Первой все поняла интеллигенция. 14 февраля 1966 года известные деятели науки и культуры — Петр Капица, Андрей Сахаров, Игорь Тамм, Валентин Катаев, Виктор Некрасов, Владимир Тендряков, Корней Чуковский, Олег Ефремов, Майя Плисецкая и многие другие подписали письма к Брежневу, подчеркивая недопустимость реабилитации Сталина. Однако на это письмо в Кремле не отреагировали. С назначением 19 мая 1967 года на должность главы КГБ при Совете Министров СССР Юрия Андропова усилился курс на «искоренение» инакомыслия, чем дальше, тем больше нарушались права человека.

В марте 1968 года в ЦК КПСС, Совет Министров СССР и Президиум Верховного Совета СССР поступило письмо с протестом против новой волны политических репрессий второй половины 60 х годов, который подписали 139 человек, из которых 26 были работниками Академии наук УССР. Среди авторов обращения были кинорежиссер С. Параджанов, лауреат Ленинской премии, доктор физико-математических наук А. Лубченко, литераторы И. Светличный, Г. Кочур, В. Шевчук, Л. Костенко, М. Коцюбинская, Б. Харчук, З. Франко, кандидат исторических наук М. Брайчевский, члены-корреспонденты АН УССР А. Скороход, Ю. Березанский, А. Ситенко, К. Толпиго и другие. В апреле 1968 года представители украинской интеллигенции (около 150 человек) обратились с письмом в ЦК КПСС, выражая протест против закрытых судебных процессов над представителями интеллигенции в Киеве, Львове, Ивано-Франковске. В Украине, особенно с началом 70-х годов развернулась настоящая охота на представителей правозащитного и национально-освободительного движения.

После смерти Брежнева в ноябре 1982 года и во время короткого господства Юрия Андропова и Константина Черненко пиетет к «вождю народов» не исчез. Он был латентным, но ощутимым. С приходом к власти Андропова распространенной стала шутка-приветствие: «С новым 1937 годом вас, товарищи!» А безнадежно больной Черненко предпринял недвусмысленный шаг — обновил в партии фанатичного сталиниста Молотова. Ситуация изменилась с приходом к власти Михаила Горбачева.

...Май 1985 года. На торжественном заседании в честь сорокалетия победы над фашизмом Михаил Горбачев уважительно вспоминает имя Сталина и вызывает аплодисменты присутствующих. В 1986 году в интервью газете «Юманите» категорически отрицает наличие... сталинизма, уверяя, что это понятие изобретено буржуазной пропагандой для дискредитации социализма.

Однако в конце следующего, 1987 года инициатор «перестройки» вследствие органически свойственной ему «диалектики» подвергается давлению интеллектуалов, требующих от партии и тогдашней общественно-политической системы публичного раскаяния, и санкционирует новую волну разоблачения. Начинается реабилитация тех, кого хотел, но не успел реабилитировать Хрущев (например, Бухарина), и кого он не хотел считать «своими» (Каменев, Зиновьев и др.).

В марте 1988 года против этого в прессе выступает никому не известная преподавательница (позже слишком известная) Нина Андреева. Лейтмотив ее мысли: вместе с критикой Сталина перечеркивается труд многих поколений, даже Черчилль считал его выдающейся личностью, импонировавшей жесткому периоду, в котором он жил.

Начинает работу созданная осенью 1987 года Комиссия Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30— 40 х и начала 50-х годов. Начинают печататься справки о сфабрикованных делах и процессах сталинской эпохи, публикуются произведения западных исследователей сталинизма, раньше тщательно прятавшихся в печально известных спецфондах, в СССР выходит в печать «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына.

13 августа 1990 года первый и последний президент СССР подписывает Указ о восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20— 50-х годов, которые признаются незаконными, противоречащими основным гражданским и социально-экономическим правам человека, репрессий, осуществлявшихся относительно крестьян в период коллективизации, а также всех других граждан по политическим, социальным, национальным, религиозным и другим мотивам в 20— 50-х годах, полностью восстанавливаются права этих граждан. Казалось, все идет по плану, разоблачаются преступления, подтверждается то, о чем давно говорили между собой политики и обществоведы (скажем, наличие циничного заговора между Сталиным и Гитлером в 1939 году, сотрудничество между НКВД и гестапо в обмене «опытом» и тому подобное).

Именно в это время один из публицистов откровенно признается: критика Сталина «на определенном этапе вызревания гласности была своего рода «эвфемизмом» более серьезной, концептуальной критики», т.е. критики всей системы, а не определенного времени ее развития. Не случайно «гильотина» критики вскоре повисла не только над Сталиным, но и над Лениным, которого не осмелился трогать Хрущев и в уважении к которому клялся Горбачев. Вскоре аксиомой стал вывод: сталинизм — не перекручивание, а логическое продолжение ленинизма.

НЕУЖЕЛИ ЖИВ?

Хрущев критиковал Сталина во имя сохранения системы. Горбачев, а еще больше «горбачевцы» — ради ее уничтожения. В обоих случаях следствием был соответствующий пафос и ригоризм, не дававшие полноценного понимания проблемы. Таким образом, Сталин был обречен на реанимацию в сознании тех, кто, наблюдая и чувствуя неправильные последствия действий новоявленных (псевдо-) реформаторов, все громче заявлял(ет): раньше был порядок, возможно, кого-то и репрессировали, но слухи об этом преувеличены, голод в Украине вызвала погода, а не система, в таких масштабах не воровали, а с теми, кто думает только о собственном кармане и неспособен думать о народе, «необходимо разобраться»...

И у меня, которому совсем недавно показалось, что сталинская проблематика почти исчерпана, вдруг возникает сомнение: а так ли это? Может быть, снова и снова стоит вспоминать о Сталине, о его жизни и смерти? Может, только тогда потеряет значение его страшный предсмертный жест — угроза, которой он закончил свой земной путь 5 марта 1953 года? Может, тогда возникнут условия для того, чтобы тиран, по его же словам, «пал, как прах, на землю»...