Оккупация: необходима ясность

После ряда заявлений Надежды Савченко, которые не всегда трактуются однозначно, в частности, о возможности «прямого диалога» с представителями оккупанта, разгорелась живая дискуссия — неужели Киев действительно готов к такому контакту? Надежду можно понять чисто психологически. Как политик она еще неопытная, как человек вспыльчивая, а рассматривая родное политическое болото вокруг, даже враг может показаться единственной стороной, с которой можно поговорить. С ним, по крайней мере, хоть что-то общее — например, фронт. Безусловно, риторика Савченко выгодна Кремлю. Путин с самого начала агрессии заявлял о необходимости прямого диалога Киева с марионеточными «правительствами» на оккупированном Донбассе. И всякий раз российская сторона тем или иным способом пыталась вывести на такой непосредственный контакт официальный Киев, тем самым легализуя своих кровавых «кукол».

Только в обществе почему-то принято считать, что украинская власть осознает, что этого делать нельзя. Иногда же кажется, что она не знает, в какую обертку этот шаг завернуть, чтобы не потерять политические дивиденды. Если присмотреться внимательнее, у представителей Киева и Кремля есть много общего. Например, недавние изменения в Конституцию, которые фактически закрепляют за Президентом окончательно решать назначение того или иного судьи и монополизируют касту адвокатов, выгодных как Петру Порошенко, так и Путину, который теперь на международном уровне может «козырять» прецедентом, — если произойдут изменения в Основной закон, значит, в Украине нет войны. А если нет войны, то нет и агрессора. Все остальное — демагогия. Таким образом, Надежда, которая вместо курса реабилитации буквально с порога аэропорта начала делать политические заявления, озвучивает не только посылы Кремля, но и то, что вслух не может сказать официальный Киев.

В эту картину удачно вписываются и факты того, что ни один организатор сепаратистских движений за эти два года не был наказан и осужден. На свое место ездят эшелоны с углем, да и вообще происходит коммерциализация линии разграничения. И тем более не выпадают из общей логики общих бизнесов русских и украинских олигархов. Уже созданы соответствующие министерства под «освоение» грантов на восстановление Донбасса и в полный голос проговаривается тема «реинтеграции» территорий, которые еще никто не освободил. Последний момент чем-то напоминает переименование оккупированных городов Донбасса, где уже два года как нет власти Киева, и создается такое впечатление, что ее там не были лет двадцать до того.

Не секрет, что Путину в 2014 году был нужен не Донбасс, а минимум 10 областей, то есть весь юго-восток Украины. Но эта территория, вопреки навязанному пропагандой представлению, довольно вяло реагировала на перспективы «русского мира». «Пушечное мясо», получившее весной 2014 года автоматы, до знойного лета либо разбежалось, либо пошло «в расход». Путин тогда встал перед существенной проблемой — необходимости откровенного широкомасштабного вмешательства, которое трудно замаскировать под «ополченцев». Именно поэтому он отсрочивал «референдумы» с 18 марта на 11 мая, и даже в мае 2014-го официально просил это фейковое «волеизъявление» перенести на более поздний срок для «создания условий». Юго-восток не «раскачивался». Следствие — длительная война, тлеющий конфликт, который требует постоянного вливания ресурсов и выдерживания неприятных санкций. Последние беспокоит не столько экономику РФ, сколько кошельки конкретных людей. Причем эти «конкретные люди» в РФ могут договориться с «конкретными людьми» в Европе. Для этого нужен лишь повод, например, хотя бы какое-то видимость сдвига по Минским соглашениям со стороны РФ. И, похоже, Киев готов к подобной уступке со своей стороны. Репетиция изменений в Конституцию состоялась. Не исключительно, что «прямой диалог» в отношении освобождения пленных может превратиться в прямой диалог в отношении представительства «ЛНР» и «ДНР» в Киеве.

Поэтому довершить оккупацию Путин будет пытаться «языком примирения». Отсюда и риторика некоторых журналистов и политиков о борьбе с «языком ненависти». Принцип бокса — использовать момент для удара, когда противник хоть на мгновение опустит руки. Путин будет обязательно бить хотя бы потому, что это его философия, естество. Не будет удивительным, если мы узнаем, что Путин смотрел не столько недавний футбольный матч, где играла российская команда, сколько избиение в Марселе. Он всеми способами пугает Европу так же, как пугал Меркель собакой, которых она панически боится. Таков почерк чекиста, который даже оппонентов «устраняет» театрально, вызывающе, под стенами Кремля (вспомним Бориса Немцова). И последние артобстрелы Бутовки, в результате чего были убиты четыре украинских бойца, являются лишь способом подталкивать Киев к упомянутым уступкам. Напомним, что уполномоченный Президента по мирному урегулированию ситуации на Донбассе Ирина Геращенко заявила о рекордном количестве жертв на фронте за последние четыре недели.

Парламент, который легко голосует за изменения в Конституцию, уже давно должен был бы проголосовать за, к примеру, Закон об оккупированных территориях Донбасса. Данный закон мог бы поставить точки над «і»: во-первых, был бы юридически (а не политически) зафиксирован факт нарушения РФ международного права; во-вторых, был бы поднят вопрос об ответственности страны агрессора (вместо того, чтобы перекладывать ответственность за возобновление Донбасса на Украину!); в-третьих, был бы снят вопрос выборов на оккупированных территориях. Но похоже, что это уже не входит в алгоритм «примирения», которое должно стать окончательным «девятым валом» оккупации.

«ПРЯМЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ С ТЕРРОРИСТАМИ — ЭТО ПОВОД ДЛЯ РФ ВЫЙТИ ИЗ МИНСКОГО ПРОЦЕССА»

Сергей ВЫСОЦКИЙ, народный депутат от «Народного фронта»:

— Невозможно дискутировать относительно реинтеграции Донбасса до тех пор, пока эта территория является оккупированной. То есть приоритетной задачей должна быть деокупация. Эта деокупация должна состояться только на наших условиях и в одном случае, когда падет РФ и превратится в адекватное государство. До того РФ будет делать все, чтобы присутствовать на востоке Украины и в Крыму. Принципиальный момент — возвращение своих территорий Украина должна осуществлять не при любых навязанных условиях. Все наши усилия должны быть направлены на демонтаж российской государственности в том виде, в котором она в настоящий момент существует. После деокупации, я абсолютно уверен, должно состояться лишение гражданских прав тех, кто откровенно сотрудничал с оккупантом. Должен состояться процесс амнистии относительно тех граждан, которые не принимали участия в боевых действиях. То есть тот, кто ходил на «референдум», не может преследоваться с позиции криминального кодекса, но они не имеют права избирать украинскую власть.

Если мы выйдем на прямые переговорить с предводителями террористов, то это будет поводом для того, чтобы РФ вышла из Минска и тем самым сняла с себя ответственность. Фактически это будет подрывом Минских соглашений и признанием войны на востоке Украины внутренним конфликтом. Кроме того, если мы говорим о мировых санкциях в отношении РФ, то нужно самим смело вводить санкции также. Если США вносит Медведчука в санкциойнный список, а мы делаем вид, что он кого-то представляет в Минске, то это нонсенс. Пока я не вижу, чтобы парламент принимал соответствующие законы. Если Закон об оккупированных территориях будет подан в Раду, то я, безусловно, за него проголосую, ведь в этом вопросе очень необходимая ясность.