От наших споров выигрывают только наши враги

Так уж сложилось, что на протяжении многовековой истории между соседними народами бывало разное. Именно поэтому исторический диалог между украинцами и поляками является самым тяжелым и самым ярым, а щекотливые вопросы прошлого настигают украинское и польское общество. Пожалуй, главной в историческом плане была, есть и в ближайшее время будет «тема Волыни» — споры вокруг этого вопроса уже традиционно становятся камнем преткновения в межгосударственных, межнациональных и межличностных отношениях.

После того как во время визита в Варшаву 31 августа 2019 г. Владимир Зеленский заявил о готовности снять мораторий на эксгумацию польских захоронений поляков, погибших на украинских землях (в том числе во время печально известных событий 1943-1944 гг.), часть украинских и польских экспертов заговорили о перезагрузке двусторонних отношений. Хотя скорее это не сняло с повестки дня Волынь 43, а только сдвинуло его с первых позиций. Неудивительно, что в эти июльские дни мы имеем очередную активизацию в волынском вопросе. И в очередной раз мы пытаемся найти пути выхода из исторического клинча, в который попали Киев и Варшава, найти эффективные пути поиска примирения и согласия.

Прежде всего следует сформулировать несколько исходных тезисов, без которых мы не сможем двигаться дальше. Часть споров вокруг украинско-польского противостояния в годы Второй мировой войны связана с разными подходом к разговору об этих событиях. Сколько бы ни твердили профессиональные историки (особенно с украинской стороны) о недопустимости вырывать события украинского-польского противостояния в годы Второй мировой войны из общей логики отношений между украинцами и поляками, в очередной раз мы встречаемся именно с таким подходом, собственно забывая таким образом, что каждое событие имеет свой генезис. Так в недавнем обращении президента Республики Польша мы не найдем ни слова о причинах противостояния между украинцами и поляками. Для украинских же авторов важно проследить и объяснить, почему возник конфликт, понять, почему дошло до горячей фазы.

Ведь, как утверждает историк Богдан Гудь, от разделов Речи Посполитой, когда Правобережная Украина, и Волынь в частности, попали в состав Российской империи, формировались украинско-польские конфликты, апогеем которых стали события 1943-1944 гг. Понять же, почему так произошло, для того, чтобы избежать этого в будущем, является важнейшей нашей задачей. Своеобразной обязательной мантрой в выступлениях польских чиновников и официальных документах стал тезис о количестве жертв (особенно после того, как 11 июля стало в РП официальным днем памяти жертв волынской трагедии). Напомним, что в свое время летом 2018 г. во время своего визита на Волынь Президент Дуда в своем выступлении обратил внимание на диспропорцию украинсцев и поляков, погибших в конфликте времен Второй мировой войны (примерно 5 тыс. и примерно 100 тыс. соответственно). Тогда это вызвало по меньшей мере непонимание с украинской стороны.

Ведь не секрет, что споры профессиональных историков по этому вопросу далеки от завершения, а документы даже польского подполья дают основания усомниться в правильности имеющихся в настоящее время в Польше данных. Тем более что они неоднократно пересматривались — если в начале дискуссии в 1990-х звучали данные о 500 тыс. польских жертв на территории конфликта, то сейчас они скромнее. Очевидно, каждая жизнь важна, и в погоне за размерами потерь не стоит ее обесценивать.

Еще одной особенностью волынской дискуссии является ее насыщенность символами и мифами. Так, в общественном сознании украинцев и поляков символической стала волынская Павловка (бывший Порицк), где в 2003 году происходили официальные мероприятия с участием президентов обоих государств Леонида Кучмы и Александра Квасьневского и где появился монумент «Память. Скорбь. Единение «. Однако вряд ли соответствуют действительности утверждения, что именно в этом населенном пункте состоялось одно из самых жестоких нападений. Можно назвать немало других поселений на территории Западной Украины, где события во время военного лихолетья были не менее драматичны. Если прибегать к банальным сравнениям, то можно вспомнить хотя бы те же Островки и Волю Островецкую на Любомльщине. Проблемой функционирования волынской темы в украинском и польском обществах является то, что она уже давно не является темой исследований профессиональных историков, а элементом политики памяти, в общем политической игры. С определенного момента в волынской дискуссии громче звучат голоса политиков, общественных деятелей, журналистов, чем исследователей.

В результате все очевиднее происходит упрощение взгляда на сложные события годы Второй мировой войны. Для значительной части польского общества вина в украинском-польской противостоянии лежит исключительно на украинцах, а случаи уничтожения украинских сел — это исключительно ответные акции. Хотя на самом деле ситуация тогда была значительно сложнее. Ведь на этих территориях, кроме немецкой оккупационной власти, действовали украинские отряды разной направленности (вспомним хотя бы того же Тараса Бульбу-Боровца), отряды польского национального подполья, советские партизанские отряды (которые на Волыни часто имели отношение к НКВД). А еще были разные банды мародеров, которые убивали и грабили исключительно с целью наживы и не имели никакой идеологии. Политики же заинтересованы в функционировании волынской темы в общественном сознании. Посредством кино, театра, телевидения, музеев, прессы Волынь 43 в конце концов стала частью исторической памяти поляков. Здесь стоит упомянуть о недавно объявленных вице-премьер-министром Польши Яцеком Сасиным планах создать в Холме Институт правды и примирения и Музей жертв «Волыни». В результате мы получили замкнутый круг, когда политики так или иначе формируют общественный запрос на память о волынских событиях, а общественное мнение, доведенное сейчас до определенного градуса, не позволяет уже политикам игнорировать эту тему или смягчать риторику.

В очередной раз следует напомнить, что в отношениях Киева и Варшавы на протяжении многих веков тенью просматривается Москва. Не абсолютизируя и не снимая ответственности с украинцев и поляков этот фактор, вслед за Мирославом Чехом повторим, что именно она открыла ворота в ад на Волыни. Как тогда, так и сейчас Кремль заинтересован в поддерживании вражды между Украиной и Польшей, союз между ними абсолютно не выгоден России. Эксперты не случайно утверждали о российских провокациях, которые просматривались в «войне памятников», которая особенно обострилась именно с началом украинского-российской войны. За осквернение украинских могил на горе Монастырь в Верхрате, в Грушовичах, Радруже, Пикуличах и др. прослеживался иногда слабо скрытый российский след. В конце концов, упоминание о «волынской резне» в последней статье самого Владимира Путина, посвященной урокам Второй мировой войны, является лишь подтверждением очевидного.

Очевидно, и в Украине, и в Польше есть интеллектуалы, которые понимают сложность украинско-польского исторического диалога. Следует напомнить тезис, высказанный известным польским интеллектуалом Адамом Михником в недавнем материале, посвященном истории Второй мировой войны: «И в польско-украинских делах историю часто используют как инструмент для националистической, шовинистической политики, вредящей польским интересам. Потому что в интересах Польши дружеские, хорошие отношения с Украиной. В то же время если всегда говорить, что украинцы постоянно должны извиняться за Бандеру, за Волынь, за УПА и еще неизвестно за что, то это язык конфликта, а не примирения «. Сколько бы мы ни говорили, что украинцы и поляки должны взаимно простить друг друга ради будущего, пока это не перейдет в плоскость real politic, вряд ли это станет действительностью. Сверхсложно реализовать, однако необходимо для блага обоих народов, в конце концов услышать друг друга и относиться с пониманием и уважением к чувствам друг друга. Собственно, это является залогом построения сильных Украины и Польши.

А от наших споров, как показывают волынские события, выигрывают только наши враги.