Победа... реинкарнации

Геннадий Друзенко — юрист с западным образованием, переводчик и публицист. После победы Революции Достоинства в июне прошлого года он занял вновь созданную должность Правительственного уполномоченного по вопросам этнонациональной политики. Тогда назначение человека с общественной среды воспринималось более чем оптимистично, а в беседе с «Днем» Друзенко поделился, что новые политики чувствуют потребность изменений, выявляют готовность работать и демонстрируют большую открытость. Однако прошло 10 месяцев, и постановлением Кабмина (в середине апреля) должность Правительственного уполномоченного была упразднена.

О чем это свидетельствует: логический шаг Кабинета министров или самозащита старой бюрократической машины от элементов, которые хотят ее изменить? Об этом «День» пообщался с Геннадием ДРУЗЕНКО:

— На сегодня можно констатировать, что институт правительственных уполномоченных не прижился в Украине — антикоррупционной деятельности нет, этнополитики нет и так далее. Нужно было найти соответствующую нишу для этих должностей, поняв, чем они отличаются от министерских политических должностей и от директоров департаментов, которые выполняют политические решения. Я с осени выходил с предложениями или ликвидировать или конвертировать ее в кроссекторальную сферу общественной консолидации с предоставлением реальных полномочий и превращения ее в политическую должность. Подобное министерство учредить нельзя, но необходимо взаимодействие со многими институциями власти. Правительство приняло решение ликвидировать эту должность. Но если должность внедрялась после экспертного обсуждения и общественной дискуссии, то отменена была подковерно — я две последних недели находился в отпуске за свой счет — собирал в Европе деньги для Добровольческого госпиталя им. Пирогова.

В решении об упразднении нет никакой мотивации, и оно приобщено к постановлению Правительства с перечнем постановлений Кабмина, которые утратили силу. Это и не пахнет новым качеством политики.

— В фотоархиве «Дня» есть ваша совместная с Петром Порошенко фотография, на которой вы стоите на тракторе на ул. Банковой 1 декабря 2013 года. Не помогла ли вам такая близость к будущему президенту в сохранении должности Правительственного уполномоченного?

— Нет, не помогла, потому что все зрители сконцентрированы на Порошенко и мало кто знает, что за человек в белой футболке с красным крестом стоит возле него. Эта фотография выстрелила только раз — год спустя, когда вручали первые биопаспорта. Я воспользовался случаем и вручил ему просьбу от ПДМГ о помощи. Я напомнил Президенту, что я — тот самый человек, который стоял с ним рядом на тракторе. Тогда он потерял это письмо. Я думаю, у наших чиновников память короткая и на фотографиях они видят только себя. Но ничего страшного — я на тот трактор ходил не ради должностей.

— Изменились ли под воздействием войны и агрессивной российской пропаганды отношения между представителями разных национальностей в Украине за время вашей работы?

— Я делал все, что мог, и намного больше, чем это предусмотрено должностью, чтобы убедить, что в Украине идет речь о проекте политической нации, независимо от культурных и религиозных предпочтений, от языковых или даже исторических контекстов. Одна из моих основных миссий — объяснить, что Украина — не националистический, а политический проект, и в этой ситуации любые альтернативы — это путь в никуда. Я пытался это доказать конкретными делами, даже когда на это не было ресурсов. Если возникали горячие точки, я за собственные ресурсы пытался добраться туда и потушить их. Такие точки были в Измаиле еще за несколько месяцев до т.н. «Бессарабской рады», когда СБУ еще не работало, в Николаеве, где лица неславянской национальности пытались зачислить ко второму сорту, в Запорожье, где прокурор угрожал мэру купить билет в Корею. Именно такая реакция, которая исходила больше из моих убеждений, была месседжем от Правительства, что для него все граждане Украины равны.

И я был не единственным ли чиновником такого уровня, который после 9 месяцев работы публично отчитался о проделанной работе и получил позитивные отзывы во время парламентских слушаний, которые рекомендовали усилить мою должность, превратить в политическую, а не ликвидировать. Поэтому причины отмены должности известны только тем, кто продвигал это решение — это советники премьера. Но Правительство сделало свой выбор, и как оно будет объяснять это нацменьшинам — стоит задать этот вопрос Арсению Петровичу.

— Что вы скажете об опыте взаимодействия с государственной системой в течение этих 10 месяцев?

— Мы с системой работали параллельно, поскольку институт Уполномоченного не был вписан в общую машинерию — я сам ставил перед собой задачу и искал способы их выполнения. Но мои впечатления от «хождения» в Правительство — это была моя третья «ходка» — в действительности старая система жива, она выздоравливает, начала отторгать «инородные» тела, и признаков реформирования пока не наблюдается. Как и раньше преобладает бюрократия, неторопливость, вера в бумаги, а не в действия, плюс плохая образованность и мизерная зарплата. И эти симптомы проявляются даже на уровне заместителей министров, а это первые колесики, которые должны приводить систему в действие.

Люди как я — с хорошим западным образованием, которые состоялись в частном секторе и работают в правительстве, делают это, как говорил Сорос на одной из встреч, на волонтерских принципах. Ведь за €200 ни один адвокат работать не будет — раньше в офисе я зарабатывал такие деньги за полчаса. Сначала были стимулы работать в этой системе, но со временем они пропадают, ведь система возвращается в свое предыдущее состояние, когда, по определению Дугласа Нортона, она берет государственную ренту — создает людям препятствия, а затем берет с людей деньги за преодоление этих препятствий.

Я чувствую, что новые и необычные для системы тренды — проактивная позиция, инициативность, готовность искать ресурсы, обход процедур с большим количеством бумаг, ставка на конкретные дела, а не на документы — вызывали у нее естественное отторжение.

— Так чего сегодня не хватает для изменения системы?

— Не хватает контрсистемной силы, которая бы определяла новое качество. Все лидеры нашего государства — это дети гнезда Леонида Даниловича Кучмы. За время его правления они разбогатели, сделали карьеру — они плоть от плоти и кровь от крови этой системы. И если Кучма унаследовал имущественный комплекс СССР, и у него была база, на которой можно было работать, то в настоящее время этот источник пересох. Поэтому я считаю, что коллапс системы не за горами, потому что реанимировать ее без качественных изменений невозможно.

— В последнее время было много заявлений и действий украинских олигархов, которые в который раз поставили под сомнение антиолигархические призывы Революции Достоинства. На прошлой неделе в австрийском суде выступил Дмитрий Фирташ. Поэтому, можно ли сказать, что олигархическая система в Украине снова победила?

— Принципиальные отличия между нынешним периодом и временами Кравчука, Кучмы, Ющенко и Януковича в том, что не президент становится олигархом, а олигарх стал президентом. Поэтому определенный баланс, который фигура президента устанавливала между олигархами, нарушен. И олигархи будут пытаться объединяться, чтобы выстроить систему защиты от бюрократического аппарата.

Существующая система рассчитана на перераспределение ресурса, как это было во времена Кучмы, как это оставалось при Януковиче. Чтобы государство выжило, нужно не перераспределение, а консолидация. И вопрос только в том, когда появится контрэлита, которая сможет обеспечить новую парадигму развития государства, — не на перераспределение, а на консолидацию государства ради созидания и отстаивания своей независимости. Ведь очевидно, что при власти в Украине временные люди, ведь они не отвечают масштабам вызовов времени, и эта временность может тянуться до тех пор, пока не появится, или общество его не увидит, кто-то адекватный — возможно, украинский Ататюрк или де Голль. Но за этими людьми-символами стояли целые команды, которые способны что-то изменить.

Однако не следует считать, что Майдан проиграл, ведь он предотвратил узурпацию власти, но его зрелость была равна только тому, чтобы остановить восстановление путинского режима в Украине. Майдан не имел контрэлиты, которая была у «Солидарности» в Польше или у «Африканского национального конгресса» у ЮАР, и которая могла предложить творческую альтернативную программу. Поэтому выиграли те, кто более системный — олигархи и старая бюрократия, которых представляет президент и премьер. И пока мы не вырастем, не взлелеем новую контрэлиту — не просто ярких личностей, а команду, которая исповедует альтернативные ценности, — то нечего ожидать, что какой-то Майдан что-то изменит. Пока еще наши майданы предотвращают, разбивают лед, но они не творческие.

Молодые политики, которые в том числе принимали участие в круглых столах «Дня», получили хороший урок на последних парламентских выборах, что хорошие люди в одиночку не проходят. Политика — это командная игра, построенная не столько на амбициях, как на компромиссах. И мы увидим, сделали ли они выводы накануне местных выборов, требующих меньших ресурсов. Если молодые силы, которые не попали в парламент, договорятся о создании единой команды, это сможет стать началом Третьей Украинской республики как контрпроекта УССР.