Право как оружие – 2

Окончание. Начало в № 113-114 від19-20 июня 2020 г.

Чтобы разобраться в сложных реалиях, порожденных войной РФ против Украины, и иметь правильное представление о юридическом инструментарии борьбы против агрессора, в том числе и на международной арене, «День» обратился к доктору юридических наук, профессору Киево-Могилянской академии, Чрезвычайному и Полномочному послу Украины, судье Международного уголовного  трибунала по бывшей Югославии (2002-2005-й годы), Уполномоченному правительства Украины в Международном суде ООН при рассмотрении дела о делимитации морских пространств между Украиной и Румынией в Черном море (2006—2009 годы) Владимиру Василенко.

— В некоторых заявлениях и постановлениях Верховной Рады «ДНР» и «ЛНР» названы террористическими организациями. До сих пор их так называют и некоторые эксперты и журналисты. Как это понимать?

— Такие заявления и постановления были приняты в начальной фазе российской агрессии, когда у тогдашней власти еще не было четкого видения и понимания связи между действиями государства-агрессора и созданием структур самопровозглашенных «ДНР» и «ЛНР». Вполне понятно, что теперь их статус должен определяться в соответствии с Законом от 18 января 2018 г. Поскольку он был принят позже и он по сравнению с заявлениями и постановлениями ВР имеет юридически обязательный характер для всех граждан Украины, независимо от их должностей и общественных функций.

— Как правильно определить статус «ДНР» и «ЛНР»?

— Согласно Закону Украины от 18 января 2018 года, как созданные Россией органы в аннексированном Крыму, так и структуры самопровозглашенных «ДНР» и «ЛНР» являются частями оккупационной администрации РФ. Для управления ими в РФ созданы специальные органы — в Администрации президента России Центр управления восстановлением, а в правительстве РФ Межведомственная комиссия по оказанию гуманитарной поддержки юго-восточным территориям Донецкой и Луганской областей. Так что они не должны рассматриваться как структуры, которые самостоятельно осуществляют какие-то функции и имеют собственную субъектность. Поэтому никакие переговоры с ними не имеют смысла. Украина должна вести переговоры только с Россией и предъявлять требования только к России. Неприемлемы любые переговоры с «ДНР» и «ЛНР». Все переговоры по мирному урегулированию должны вестись только с Россией.

— Согласно Закону от 18 января 2018 года территории Крыма и отдельных районов Луганщины и Донетчины определены как «временно оккупированные территории». Но представители некоторых СМИ, власти и эксперты продолжают называть их «неподконтрольными Украине территориями». Есть ли разница между этими терминами? Каковы правовые последствия признания Украиной захваченных Россией украинских территорий временно оккупированными территориями?

— Положения Закона, которые признают, что захваченные Россией территории имеют статус временно оккупированных, не являются изобретением украинских законодателей. Они базируются на общепризнанных нормах международного права, в частности зафиксированных в IV Гаагской Конвенции 1907 года о законах и обычаях войны на суше, Женевских конвенциях 1949 года о защите жертв войны и I Дополнительном Протоколе 1977 года к этим конвенциям.

Когда употребляют термин «временно оккупированные территории», это однозначно означает, что определенные территории государства оккупированы другим государством. В нашем случае — Россией. Их оккупация стала следствием вооруженной агрессии.

Термин «неподконтрольные территории» можно толковать, как территории, которые оказались неконтролируемыми правительством государства из-за каких-то событий, которые произошли внутри страны, скажем, в результате стихийного бедствия, гражданского конфликта, внутреннего вооруженного конфликта. В нашем случае российская дипломатия и пропаганда утверждают, что части территории Украины не является оккупированными Россией, а контролируются «боевиками» и «повстанцами», то есть внутренними силами, оппозиционными украинскому правительству, и поэтому ему неподконтрольными. Термин «неконтролируемые территории» ассоциируется таким образом с наличием в стране внутреннего конфликта. Его применение направлено на подтверждение мифа о наличии в Украине гражданской войны или внутреннего вооруженного конфликта, к которым Россия якобы непричастна.

С термином «временно оккупированные территории» связаны определенные правовые последствия. А именно: оккупация не дает государству-оккупанту никаких оснований считать эти территории своими (юридически они продолжают признаваться частями территории государства, которое их временно потеряло, а следовательно имеет право требовать возврата этих территорий); на государство-оккупанта ложится вся ответственность за обеспечение прав человека на оккупированных им территориях; государство-оккупант обязано возместить весь ущерб, причиненный оккупацией.

Термин «неконтролируемые территории» не ассоциируется ни с какими правовыми последствиями для государства-агрессора.

«СТРАНА ОСВОБОДИТСЯ И ВОССТАНОВИТ СВОЮ НЕЗАВИСИМОСТЬ, ЕСЛИ БУДЕТ СОХРАНЕНА ЕЕ ИДЕНТИЧНОСТЬ»

— Как соотносятся такие понятия, как «агрессивная война» и «гибридная война»?

— В информационном пространстве Украины после начала вооруженной агрессии России для определения ее преступных действий начали использовать такие термины, как «необъявленная война», «странная война», «скрытая война», «тайная война», «нестандартная война», «нелинейная война», «полувойна», «война управляемого хаоса» и «гибридная война» или «гибрессия». Самым популярным и широко применяемым стал термин «гибридная война». Возможно, применения указанных терминов были попыткой словесно отразить специфику развязанной Россией войны. Поскольку она по методам своего ведения отличалась от традиционных классических войн прошлого. А возможно, это только способ избежать использования точного и юридически выверенного термина «агрессивная война». Применение упомянутых эвфемизмов вполне соответствует пресловутой do not irritate Russia policy, то есть политике «не раздражать Россию», на которой помешалось много как западных, так и украинских политиков и интеллектуалов. В международном праве нет определения понятия «гибридная агрессия». Соответственно, не предусмотрены санкции за такую агрессию. Однако от этого она не утрачивает своего опасного характера.

Война, которую сейчас ведет Россия против Украины и которую называют гибридной, на самом деле имеет две составляющие. Первая — вооруженная агрессия, вторая — гуманитарная агрессия. Вооруженная агрессия, которая квалифицируется международным правом как преступление, имеет целью физическое подчинение или уничтожение стороны, против которой она осуществляется; цель гуманитарной агрессии — уничтожение национальной идентичности народа путем так называемой «мягкой силы».

Страна может потерпеть поражение вследствие вооруженной агрессии, но она непременно освободится и восстановит свою независимость, если будет сохранена ее идентичность. Однако страна просто исчезнет, ??никогда не восстановится и прекратит существование как независимое государство, если ее народ утратит идентичность в результате гуманитарной агрессии. Гуманитарная агрессия, в свою очередь, имеет четыре составляющих. Первое — это языково-культурная война, которую Россия с давних времен и постоянно ведет против Украины, второе — информационно-пропагандистская война, третье — война против украинской исторической памяти и четвертое — конфессиональная война. Это четыре измерения гуманитарной агрессии. Если такая агрессия против любого государства заканчивается успешно, то это государство просто исчезает с политической карты мира и становится географическим пространством. Вывод: в противоборстве с Россией Украина может выстоять только как украинская Украина, которая полагается прежде всего на собственные силы, но одновременно опирается на своих союзников и партнеров. Поэтому важнейшая задача — не только укреплять обороноспособность Украины, но и проводить адекватную гуманитарную политику, которая должна стать орудием борьбы за укрепление украинской идентичности.

В этом свете персональное отношение Владимира Зеленского и некоторых влиятельных членов его команды к формированию украинского гуманитарного пространства на основе принципа «а какая разница» вызывает серьезное беспокойство. Оно свидетельствует об отказе от проведения украиноцентричной гуманитарной политики. Это делает Украину уязвимой к российской гуманитарной агрессии, представляет большую угрозу разрушения ее национальной идентичности, а следовательно, и независимой национальной государственности.

РИСУНОК ВИКТОРА БОГОРАДА

«НЕКОТОРЫЕ ИСКИ УКРАИНЫ ЯВЛЯЮТСЯ ОШИБОЧНЫМИ И ПРОТИВОРЕЧАТ ОБЩЕГОСУДАРСТВЕННОЙ ПОЗИЦИИ В ВОПРОСЕ СОПРОТИВЛЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ВООРУЖЕННОЙ АГРЕССИИ»

— А что такое «правовая война»?

— «Правовая война» или «правовойна» (от английского термина lawfare) представляет собой злоупотребление правом, когда право, национальное и международное, используют для обоснования нарушений международного права. Цель «правовойны» — создать виртуальную реальность и избежать ответственности за международные правонарушения. В нашем случае «правовойна» является спутником агрессивной войны России. Она заключается в попытках оправдания вооруженной агрессии России и преследует конечную цель — навязать Украине несправедливые условия урегулирования, которые подрывают основы ее существования как независимого государства.

В свое время 1 марта 2014 года Путин инициировал принятие Государственной Думой РФ постановление, которое санкционировало использование вооруженных сил РФ на территории Украины под предлогом необходимости защиты прав русскоязычного населения. Этот правовой акт сыграл роль правового основания для осуществления вооруженной агрессии против Украины. Однако он грубо противоречил требованиям современного международного права, согласно которому ни одно государство не может первым применять вооруженную силу против другого государства ни при каких обстоятельствах и под любыми предлогами.

Такие инструменты, как международный договор и национальный закон, были использованы Россией для оправдания аннексии Крыма в результате вооруженной агрессии. Сначала там в условиях российской оккупации 16 марта 2014 года, был проведен псевдореферендум. На следующий день на основе сфальсифицированных результатов голосования ранее распущенная Верховная Рада АРК провозгласила независимость автономии, а уже 18 марта Владимир Путин подписал с самозваными представителями нелегитимного квазигосударственного образования договор о его вхождении в состав РФ. Затем 21 марта состоялась ратификация этого договора Государственной Думой РФ, и Крым стал субъектом РФ. Таким образом, путем фиктивных и нелегитимных правовых махинаций была якобы легально оформлена аннексия Крыма.

Сегодня театром правовой войны России против Украины является Нормандский и Минский переговорные форматы. В начале вооруженной агрессии России удалось силой заставить Украину заключить так называемые Минские договоренности. Эти договоренности являются нелегитимными с точки зрения международного права, поскольку противоречат статье 52-й Венской конвенции о праве международных договоров, которая признает договоры, заключенные с применением силы, юридически недееспособными. К тому же эти договоренности никогда не рассматривались Верховной Радой Украины и не были ею ратифицированы.

Однако Россия применяет Минские договоренности для обоснования давления на Украину с целью заставить ее пойти на неприемлемые условия урегулирования. Используя миф о внутреннем гражданском конфликте в Украине и отрицая участие России в агрессии против Украины, кремлевское руководство настаивает на учреждении между украинским правительством и представителями так называемых «ДНР» и «ЛНР» непосредственных переговоров. Это требование имеет целью включить их в переговорный процесс в качестве самостоятельных субъектов вместо РФ. Таким образом будет создано формальное основание для позиционирования РФ как посредника в урегулировании, а не стороны, на которую ложится ответственность за агрессию. Причем руководство РФ настаивает на признании за ОРДЛО особого статуса, предусматривающего их право самостоятельно определять основы своей внутренней политики и влиять на разработку и реализацию внешнеполитического курса Украины. В случае выполнения этих желаний России кремлевское руководство, используя подконтрольные ей марионеточные структуры, будет в состоянии вмешиваться во внутренние дела Украины, разрушать ее государственное единство и национальную идентичность,  может заблокировать ее членство в НАТО и ЕС.

Переговоры по мирному урегулированию зашли в тупик. С одной стороны, РФ не прекращает войну, не выводит свои войска с территории Украины и выдвигает неприемлемые и нелегитимные претензии к Украине. С другой стороны, Украина и ее партнеры продолжают вести переговоры в модальности, указанной неправомерными и юридически неправомерными минскими договоренностями.

Если украинская сторона пойдет на недопустимые уступки агрессору и удовлетворит его требования и прихоти (а признаки этого просматриваются в действиях команды Владимира Зеленского), поражение Украины в войне с Россией будет гарантированным. Оно приведет к дальнейшим тяжелым последствиям вплоть до утраты украинской независимости. Если позиция украинской стороны в противостоянии с Россией будет исходить из жизненно важных национальных интересов, основываться на Конституции Украины и опираться на международное право, Украина обречена на победу.

— Значит, умышленно выдвигая нелегитимные и неприемлемые для Украины требования, Россия саботирует мирное урегулирование в рамках Нормандского формата. Есть ли у Украины перспективы преуспеть в международных судах?

— На этом направлении ситуация весьма неоднозначна. И прогнозировать тотальный успех Украины в международных судах не приходится. В свое время украинские СМИ тиражировали и дальше тиражируют заявления некоторых украинских чиновников о том, что Украина добьется справедливости и наказания России за вооруженную агрессию в международных судах. Эти заявления провоцируют сильные эмоции и завышенные ожидания в украинском обществе.

— Это действительно так. Каким же является реальное положение вещей?

— На сегодняшний день Украина подала 5 исков против РФ в Европейский Суд по правам человека, один иск в Международный Суд ООН, начала производства в Международном арбитражном трибунале по морскому праву и обратилась в Международный уголовный суд. Картина вроде бы впечатляющая, но обманчивая.

— Столько исков в нескольких судах. Чем это вызвано? Если речь идет о международной ответственности России за одно тяжелое международное преступление — преступление агрессии, не лучше ли было бы подать один солидный, большой иск в Международный суд ООН как ее главный судебный орган?

— Вообще, ход мысли правильный. Но реальная жизнь сложнее. В соответствии со своим уставом Международный суд ООН имеет право рассмотреть любое дело только в том случае, если стороны спора дают свое ясно выраженное согласие на такое рассмотрение.

На начальной стадии российской вооруженной агрессии МИД Украины направил официальную ноту МИД России с предложением обратиться в Международный суд ООН для выяснения правовых аспектов новой ситуации, возникшей в отношениях двух государств. Однако даже это довольно сдержанное обращение было проигнорировано российской стороной.

В таких обстоятельствах Украине оставалась лишь возможность хоть как-то реагировать на противоправное поведение России посредством использования так называемых «арбитражных оговорок» в отдельных международных соглашениях. Стороны таких соглашений предварительно соглашались обращаться в международные судебные инстанции в случае возникновения между ними споров, связанных с толкованием, невыполнением или нарушением положений конкретных соглашений.

Анализ действующих для Украины и России международных соглашений выявил только четыре договорных акта со статьями об «арбитражных оговорках». Таковыми являются: статья 33 Европейской конвенции 1950 года о защите прав человека; статья 22 Конвенции 1965 года о ликвидации всех форм расовой дискриминации; статья 24 (І) Конвенции 1999 года о борьбе с финансированием терроризма; статьи 286-288 и приложения VI, VII, VIII Конвенции ООН 1982 года по морскому праву.

Украина также воспользовалась пунктом 3 статьи 12 Римского устава и обратилась в Международный уголовный суд с запросом по расследованию преступлений, совершенных Россией во время ее вооруженной агрессией против Украины.

Таким образом, потенциал использования возможностей международных судов для защиты интересов Украины в условиях российской агрессии оказался очень ограниченным и сейчас является исчерпанным.

— На что же при таких обстоятельствах может рассчитывать Украина? Каких решений следует ожидать от международных судов?

— Прежде всего, следует отметить, что все обращения Украины в упомянутые международные суды не касаются установления факта вооруженной агрессии России, решения вопроса об ответственности государства-агрессора, определения форм и объемов этой ответственности, а также возмещения Украине убытков, которые она понесла в результате агрессии.

Даже положительное для Украины рассмотрение дела в МКС может завершиться только установлением уголовной ответственности высших должностных лиц РФ за военные преступления и преступления против человечности, совершенные во время агрессии, и вынесением им соответствующих приговоров. Но для этого Украина должна предоставить МКС надлежащие доказательства. Пока что, по мнению прокурора МКС, этого не произошло. Хотя на сегодня им наконец признано наличие международного вооруженного конфликта между Россией и Украиной. Однако вопрос реализации ответственности РФ как государства-агрессора МКС не будет рассматривать из-за процессуальных ограничений, установленных в его уставе.

Иски Украины в Европейском суде по правам человека, Международном суде ООН, Международном арбитражном трибунале по морскому праву касаются нарушений Российской Федерацией отдельных международных соглашений, таких как Европейская Конвенция по защите прав человека, Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации, Конвенция о борьбе с финансированием терроризма, Конвенция ООН по морскому праву.

Производство в упомянутых международных инстанциях будет ограничиваться установлением ответственности России не за вооруженную агрессию России против Украины, а за невыполнение международных обязательств по определенным конвенционным актам. Вопрос же ответственности РФ за совершение собственно вооруженной агрессии и нарушение ею норм международного гуманитарного права рассматриваться не будет.

Хочу особо подчеркнуть, что некоторые иски Украины являются концептуально и содержательно неправильными и противоречат общегосударственной позиции в Вопросах противостояния российской вооруженной агрессии и преодоления ее последствий.

«ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ПРЕСТУПЛЕНИЯ ЛОЖИТСЯ НЕ ТОЛЬКО НА НЕПОСРЕДСТВЕННЫХ ИСПОЛНИТЕЛЕЙ, НО И НА РОССИЙСКУЮ ФЕДЕРАЦИЮ КАК ГОСУДАРСТВО-АГРЕССОР»

— Что вы имеете в виду? О каких именно исках идет речь и почему?

— Что касается наших исков в ЕСПЧ, то они должным образом документированы, учитывают практику ЕСПЧ и касаются нарушения Россией прав человека как в Крыму, так и на востоке Украины. И здесь можно рассчитывать на определенный успех.

Но серьезное беспокойство вызывают возможные последствия рассмотрения исков Украины в Международном суде ООН и Международном арбитражном трибунале по морскому праву. Создается впечатление, что иск в международный суд ООН готовился поспешно без привлечения представителей украинской экспертной среды с расчетом на быстрый успех. После регистрации 16 января 2017 года Украинская иска и размещения его текста на сайте Суда мной обращалось внимание МИД на определенные его недостатки. Однако должной реакции со стороны лиц, ответственных за сопровождение производства в Международном суде, не последовало. В результате, по моему мнению, этот иск имеет существенные недостатки. Первым признаком негативных последствий этих недостатков стал Приказ Международного суда ООН от 19 апреля 2017 года о применении временных мер. В этом приказе требования Украины к РФ были удовлетворены лишь частично.

— Почему это произошло?

— Из-за существенных недостатков украинского иска. В Международный суд ООН вопреки его практике был подан один иск, который объединял материалы о нарушениях РФ двух различных по своей природе Конвенций — о ликвидации всех форм расовой дискриминации и Конвенции о запрете финансирования терроризма. Это было явно ошибочным решением, поскольку требования к доказательной базе и доказательства нарушений обеих Конвенций разные. В случае Конвенции о запрете финансирования терроризма они намного сложнее и не были выполнены Украиной. Поэтому в своем Приказе Суд не удовлетворил требование Украины о запрете России в дальнейшем прибегать к действиям, которые нарушают эту Конвенцию.

По моему мнению, в иске есть и другие недостатки. Так называемые «ДНР» и «ЛНР» квалифицируются как «незаконные вооруженные группы», совершавшие акты терроризма, такие как уничтожение гражданского самолета рейса «MH-17», обстрелы гражданского населения, бомбардировка населенных пунктов, убийства, пытки, преследования гражданского населения. На самом деле в свете норм как общего международного права, так и международного гуманитарного права сформированные под ширмой «ДНР» и «ЛНР» вооруженные формирования являются иррегулярными подразделениями ВС РФ, тогда как структуры самих «ДНР» и «ЛНР» выполняют функции ее оккупационной администрации. Совершенные ими преступления являются не актами терроризма, а военными преступлениями или преступлениями против человечности. Ответственность за такие преступления ложится не только на непосредственных исполнителей, но и на Российскую Федерацию как государство-агрессор.

В случае признания судом «ДНР» и «ЛНР» статуса «террористических организаций» или «вооруженных групп» будет создана правовая основа для отрицания Россией имеющегося международного вооруженного конфликта, порожденного ее вооруженной агрессией против Украины.

Наконец явно неправильно и неоправданно ограничены временные и пространственные рамки претензии к Российской Федерации о нарушении ею Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации. Исковые требования Украины касаются только событий в Крыму после его аннексии Российской Федерацией в 2014 году. Но нарушения Конвенции Российской Федерацией начались задолго до ее вооруженной агрессии против Украины. Они происходили и были направлены против украинского меньшинства и его представителей на территории самой России. После начала вооруженной агрессии нарушения Конвенции стали нормой не только в Крыму, но и на временно оккупированных агрессором территориях Донецкой и Луганской областей. Приходится только догадываться, что было побудительным мотивом существенного ограничения исковых требований Украины только по противоправному поведению РФ только на территории Крыма и только после 20 февраля 2014 года.

— А как следует оценивать предыдущее решение Международного морского арбитражного трибунала, ведь оно принято в пользу Украины?

— Это так. Но по большому счету это решение будет работать против Украины. И причиной этого является то, что юридически ошибочной была позиция украинской стороны в той части иска в Трибунале, которая касалась силового захвата кораблей ВМС Украины в Керченском проливе.

Требования Украины освободить корабли и их экипажи основывается на положениях статьи 32-й Конвенции ООН по морскому праву. Но Конвенция рассчитана на применение в условиях мира, а не войны. Во время войны на море в отношениях между воюющими начинают действовать законы и обычаи морской войны. Согласно им норма об иммунитете в условиях войны не действует. Корабли воюющих сторон имеют право атаковать друг друга везде, кроме территориальных вод нейтральных государств. В случае захвата другой стороной корабли становятся законным военным трофеем, а члены их экипажей — военнопленными.

Вооруженная акция российских ВМС была эпизодом вооруженной агрессии России против Украины. Использование украинской стороной статьи 32-й Конвенции по морскому праву в качестве основания для освобождения кораблей и их экипажей равнозначно признанию наличия мирных отношений между Украиной и Россией и отрицанию факта вооруженной агрессии России против Украины.

Промежуточное решение Трибунала, принятое в пользу Украины, способствовало освобождению из российского плена украинских моряков и возвращению захваченных военных кораблей в разграбленном состоянии. Уполномоченная Украины в Трибунале Е.Зеркаль сообщила украинскому обществу о победе. Это, по моему мнению, пиррова победа. Ведь Россия непременно использует подтвержденную международным судом официальную позицию Украины для усиления мифа о наличии в Украине внутреннего конфликта и отрицания своего участия в вооруженной агрессии против Украины, а следовательно, и для избежания ответственности за это преступление.

Освобождения украинских моряков следовало бы добиваться в рамках продолжающегося процесса обмена военнопленными, а не ценой подрыва общегосударственной позиции в вопросе противостояния вооруженной агрессии России и преодоления ее последствий.

«СИСТЕМНАЯ И ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННАЯ РАБОТА В НАПРАВЛЕНИИ ПОДГОТОВКИ КОНСОЛИДИРОВАННОЙ ПРЕТЕНЗИИ К РОССИИ НЕ ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ»

— Значит, общая картина не очень хорошая? А скорее — совсем неутешительная. Можно ли найти инструментарий для эффективной защиты национальных интересов Украины в условиях продолжающейся вооруженной агрессии России?

— В арсенале международного права такой инструментарий есть. Надо только уметь использовать его должным образом и иметь стратегию такого использования.

Первым практическим шагом в этом направлении должно стать утверждение на самом высоком уровне детально разработанной общегосударственной и обязательной для всех органов и должностных лиц позиции в вопросе отпора вооруженной агрессии России и преодоления ее последствий. Этот документ должен быть основой для подготовки консолидированной претензии Украины к Российской Федерации как государству-агрессору. Согласно международному праву наличие такой претензии является необходимым первичным условием начала реализации ответственности за совершение какого-либо международно-противоправного деяния.

Разработка обоих документов должна осуществляться специальным органом центральной исполнительной власти.

— Сделала ли украинская власть что-то в этом направлении?

— Однозначного ответа на этот вопрос у меня нет. Можно сказать, что сделано и много, и мало, и практически ничего. С началом российской агрессии различные украинские ведомства начали и продолжают накапливать материалы, документы, свидетельства, которые могут быть использованы для подготовки консолидированной претензии к России. Однако системная и целенаправленная работа в этом направлении не осуществляется. Ни одно государственное ведомство самостоятельно не в состоянии подготовить такую ??претензию, поскольку вредные последствия вооруженной агрессии России поразили все сферы общественной и государственной жизни. Следовательно, необходимо создать специальный орган, уполномоченный готовить такую ??претензию.

Закон от 18 января 2018 года в пункте 4 статьи 6 предусматривает, что в целях обобщения правовой позиции государства и подготовки консолидированной претензии Кабинет Министров Украины должен принять «необходимые меры для образования межведомственного координационного органа». Однако Кабинет Министров Украины формально отнесся к реализации Закона и вместо специального органа центральной исполнительной власти своим Постановлением от 12 декабря 2018 года создал межведомственную комиссию со статусом временного консультативного органа Кабмина. Практически этот орган оказался мертворожденным, поскольку в Постановлении Кабмина должным образом не определены полномочия комиссии и не предусмотрен механизм ее деятельности. Результаты работы комиссии неизвестны. По крайней мере, какая-то публичная информация об этом отсутствует.

В Верховной Раде 11 февраля 2020 года был зарегистрирован законопроект №3057 «О Национальном агентстве Украины по вопросам преодоления последствий вооруженной агрессии Российской Федерации». Этот законопроект внесли более 50 народных депутатов, принадлежащих к разным фракциям. Принятие этого Закона может и должно стать отправной точкой для начала системной работы, направленной на практическую реализацию международно-правовой ответственности Российской Федерации за вооруженную агрессию.

Перед новосозданным органом встанет сложная задача. Ему придется обработать колоссальный массив информации, накопленный различными ведомствами. Упорядочить и должным образом оформить материалы с целью создания солидной, убедительной доказательной базы. Она не должна вызывать никаких сомнений относительно совершения Россией вооруженной агрессии против Украины вместе с задействованием как регулярных так и иррегулярных формирований ее ВС. Разработать единые методики подсчетов ущерба и убытков, понесенных Украиной.

Ключевой частью консолидированной претензии должно стать определение масштабов возмещения украинскому государству, украинскому обществу и гражданам и обоснование требований по объему, формам и способам такого возмещения.

Такая претензия станет и будет оставаться официальным документом, который однозначно зафиксирует правовую позицию Украины и четко определит ее требования к РФ как государству-агрессору, причем это требования без срока давности. Отказ Российской Федерации от рассмотрения консолидированной претензии создаст дополнительную правовую основу для продолжения и усиления международных санкций, применяемых против нее международным сообществом для реализации ее ответственности.