СБУ гарантирует: никаких секретов не будет

В 25 лет львовский историк Владимир Вьятрович стал у истоков деятельности Центра исследований освободительного движения (ЦИОД), — формируя и возглавив его деятельность во Львове. В 30 снова ступил в неведомую доселе реку — назначен советником главы СБУ по научно-исследовательским вопросам. Эту должность ввели у нас в стране, кстати, впервые. И эта новая штатная единица в деятельности СБУ и молодость руководящего состава разных демократических институтов стали признаком нашего сложного времени, признаком общества, которое очень непросто двигается к гражданскому согласию. А главное — учится без комплексов и шор смотреть в глаза как минувшему, так и нынешнему дню. При иных условиях вряд ли удастся построить будущее для Украины...

Сегодня Владимир Вьятрович — кандидат исторических наук, автор более 50 научных и научно-популярных трудов по истории украинского освободительного движения, отвечает на вопросы газеты «День».

— Господин Владимир, как вы восприняли предложение СБУ? И согласитесь, еще несколько лет назад это было бы просто невозможно...

— Это было для меня довольно неожиданное предложение. Вообще, первый контакт со Cлужбой безопасности у меня состоялся в результате достаточно острой критики СБУ. Несколько лет назад я выступил в одной из львовских газет с интервью, которое перепечатали потом в общеукраинских изданиях, где я говорил о том, что СБУ хранит секреты несуществующего государства. И этот тезис был вынесен в заглавие. Т.е. я как исследователь утверждал, что очень много документов, которые содержатся в архивах Службы безопасности Украины, относятся не к ее деятельности, а к деятельности карательных органов Советского Союза. Однако они до сих пор засекречены! В результате раздался звонок, со мной изъявили желание встретиться и кое-что выяснить.

Встретились. И кроме того, что я еще раз очертил свою позицию, меня попросили сделать свои замечания и выразить пожелания, как, по моему мнению, должна была бы выглядеть эта работа. После этого я довольно часто работал в архивах Службы безопасности, лучших, по моему мнению, по тематике украинской повстанческой армии. Наверное, хотелось придать этой работе какую-то системность, и мне устроили еще и встречу с тогдашним исполняющим обязанности главы Валентином Наливайченко. Встреча состоялась 19 декабря, и абсолютно неожиданно мне предложили занять эту должность, чтобы, собственно, координировать работу по исторической линии. Т.е. служба заявила свою официальную позицию касательно рассекречивания этих документов, а уже в начале января меня зачислили в штат как советника по научной работе.

— Какую главную задачу вы поставили перед собой?

— В первую очередь, организация работы в вопросе доступности документов, содержащихся в архивах Службы безопасности Украины. Архив СБУ унаследовал огромный массив материалов от карательных органов Советского Союза, в первую очередь — документы самих карательных органов: ЧК, ГПУ, МГБ, потом КГБ. Во вторую очередь, в огромном количестве материалы, которые были карательными органами конфискованы у организаций, боровшихся за независимость Украины. На сегодняшний день эта подборка является, наверное, самой большой в Украине по вопросу освободительного движения и борьбы с ним карательной системы Советского Союза. Но большое количество этих материалов не учтены, мы не имеем полного реестра того, что имеется как в архивохранилищах Киева, в отраслевом архиве Cлужбы безопасности, так и в областных управлениях. Т.е. нужен полный единый реестр этих материалов. Мы организовали рабочую группу из ведущих историков, специализирующихся на проблематике истории освободительного движения Украины, политики репрессий. Группа имеет задание определить приоритетные темы и проблемы, чтобы напечатать сначала сборники, а потом подготовить к печати научные исследования. Я, по существу, являюсь координатором этой рабочей группы.

— Кто вошел в эту группу, ведь не только галичане?

— Сейчас есть исследователи из Киева, около 12 человек. Среди них такие известные ученые, как Владимир Сергийчук, Юрий Шаповал, Геннадий Боряк, Иван Патриляк, Александр Вовк и другие. Один из последующих наших шагов — инициировать создание таких же рабочих групп в областях, при СБУ. Сегодня есть добрая воля этой организации положить начало просмотру документов и запустить их в научное обращение. Хотя мы как историки не хотели бы ограничиваться документами только этого учреждения. Дело в том, что большой массив аналогичных материалов лежит в архивах Министерства внутренних дел, Министерства обороны, Генеральной прокуратуры. В частности, в МВД эти материалы проходят по отделу борьбы с бандитизмом, ведь освободительное движение классифицировалось фактически, как бандитизм. Конечно, мы будем обращаться к руководителям и этим учреждениям, чтобы создать аналогичные группы и там. Причем и в Киеве, и в областных управлениях. Опять же таки, результатом работы групп должно стать создание соответствующего реестра документов. Мы должны понимать, чем мы владеем, чтобы впоследствии корректировать свои научные исследования. Хотя, знаете, у общественности есть иногда даже такие романтические представления, что в архивах должно быть все. На самом деле в архивах СБУ собирали достаточно специфические материалы, которые накапливались карательными органами Советского Союза с четкой целью — ликвидации этого движения. Соответственно, это сразу накладывало определенный отпечаток на содержание. Это какие-то справки, агентурные сообщения. Даже если хранятся трофейные документы, их там довольно много, то также для того, чтобы идентифицировать определенное лицо, идентифицировать какую-то организацию. Собрано большое количество уголовных дел на участников движения, подвергавшимся репрессиям. Несмотря на их историческую ценность, они имеют также специфический характер. Понятно, что, попадая в стены карательных органов, люди под физическим и моральным давлением говорили не всегда то, что было реальностью. Но в любом случае, я убежден, что обнародование этих документов даст очень много и благодаря им некоторые страницы истории Украины окажутся под новым углом зрения. Среди книг ХХ века многие имеют пропагандистские наслоения эпохи Советского Союза. Мы должны вернуть истинное лицо нашей истории, и эти документы будут среди важнейших факторов достижения этого.

— Как вам помогла деятельность в центре исследований освободительного движения, этот опыт, который вначале держался только на энтузиазме?

— Мне было не трудно возглавить центр, я создавал то, что мечтал, нашел единомышленников, и центр стал результатом совместной деятельности сначала нескольких людей, а потом нескольких десятков людей, которые присоединились к нам. Своей задачей вижу то, чтобы не самому выполнять какие-то научные проекты (хотя я и сам это буду делать), а организовать научную работу других, что я, в конечном счете, и делал до этого. Хотя в других масштабах.

Приятно, что нам не чинят никаких преград, и есть постоянный контакт с работниками СБУ. Мы советуемся и консультируемся с главой и глава СБУ советуется с нами. В частности, так было во время подготовки и проведения первых общественных слушаний, которые прошли 23 января в помещении пресс-центра СБУ. Тема первых слушаний была обобщающая — «Украинская повстанческая армия — след в истории». Лично я сделал доклад, целью которого было показать миссию и роль УПА в украинской и мировой истории. Был и содоклад работника архива Александра Ищука, который, собственно, рассказал, какие материалы по истории УПА содержатся в архиве СБУ. Мы принесли несколько дел с документами, подписанными Романом Шухевичем, фотографии, вещественные доказательства — значки, флагштоки и другие вещи, которые вызвали большой интерес. Что показательно, во вступительном слове прозвучали слова заверения со стороны временно исполняющего обязанности главы СБУ Валентина Наливайченко, что СБУ гарантирует: никаких секретов не будет. Т.е. все документы, касающиеся освободительного движения и репрессий против него, будут открыты.

Общественные слушания прошли очень интересно, собралось много журналистов. То же самое можно сказать и о последующих слушаниях 6 февраля, тема которых была уже более конкретной и очень актуальной: «Обвинение против «Нахтигаля», историческая правда или политические...

— Очевидно, Галичина станет предметом особого вашего любопытства?

— Западная Украина, конечно, является главным ареалом украинского освободительного движения, и это найдет свое отображение. Однако не только ОУН и УПА станут предметом исследования, наша цель — показать развитие украинского освободительного движения на протяжении всего ХХ века, а не только в 40—50-е. Во-вторых, показать его географическую широту. Мы так или иначе будем задевать и поднимать проблематику деятельности повстанческих атаманских отрядов в южной и восточной Украине в 20 х годах; крестьянских повстанческихорганизаций 30 х, перед Голодомором.Не обойдем вниманием и диссидентское движение 60—70-х, национально-демократическое движение конца 80-х — начала 90 х, завершившееся провозглашением независимости Украины.

— Чье-то имя вызвало у вас особое уважение и удивление?

— Таких фамилий сотни, но мы должны говорить вообще о существенном переосмыслении украинской истории, должны понять, что главным субъектом исторического процесса в Украине ХХ века была не украинская советская социалистическая республика, а украинское освободительное движение. Т.е. движение, которое способствовало созданию украинского независимого государства. И эта мысль, возможно, совершит переворот в нашем сознании, потому что мы иначе будем смотреть на советский период, на ключевые его события, на Отечественную войну, которая, по моему мнению, сегодня в значительной степени представляется уже не в том контексте, в каком представлялась в советское время. Мы смотрим на нее как на мировую войну, которая стала одной из самых больших трагедий украинского народа, войну, в которой украинцы в очередной раз стреляли в украинцев. Но, несмотря на мировую круговерть, появилась своя политическая сила, которая поставила конкретную цель — независимость Украины и отважилась противостоять всем силам, пытавшимся остановить ее на этом пути.

Мы должны посмотреть на украинскую историю в разных тонах. Меня смущает, что в общественных дискуссиях Вторая мировая представляется в бинарном свете. «Наши» и «другие». На самом деле все было не так просто. Наши и другие были в обоих лагерях. Мы не имеем права вбивать людям в головы упрощенные схемы, делить мир на две части — на хороших и плохих. Могу привести интересный пример. Когда я делал книгу об отношении к евреям, девочка, которая делала макетирование, сказала: я так и не поняла — националисты любили или не любили евреев? Для меня это было показательно. Дело в том, что между нациями не может быть таких простых отношений. Любить может юноша девушку. Межнациональные отношения намного сложнее, нам нужно доносить это до людей, разнообразие и глубину исторического процесса. Чтобы они не покупались на какие-то такие примитивные политические спекуляции.

Своеобразной сенсацией для нас стал архив Василя Кука, нам его передали после смерти главного командира УПА, это оказалось около 4 тонн материалов и документов, подпольная литература. Что меня поразило, так это дневники Василя Кука, которые он начал вести сразу после выхода из тюрьмы, в 60-м он начал делать записи. Его глазами можно посмотреть на этот мир, иногда мороз идет по коже. Для меня он был едва ли не бронзовым, несокрушимым. Как политик он давал очень грамотные ответы, но что-то личное всегда пытался скрыть. Мы нашли запись в тот день, когда он похоронил свою жену Ульяну Крюченко, кстати, бывшего комсорга Днепропетровского университета, впоследствии подпольщицу, члена ОУН. Так вот, он пишет, насколько ему было больно, он пошел в Киевский ботанический сад и попросил калину. Сначала ему отказали, потом он объяснил, зачем ему дерево, и ему продали. «Теперь Ульяна получает то, что я ей обещал». Перед этим им вернули наконец его сына, Юру Кука, который долгое время жил как сын его брата. Потом об этом узнали, отдали его в детский дом под чужой фамилией — Юрий Чоботарь. Василь Кук, выйдя на свободу, стал осаждать все учреждения, пока ему не вернули сына. Только непродолжительное время семья жила счастливо, в полном составе. Интересен момент, как Василь Кук боролся за своего сына. Юра Кук, кстати, никогда не знал, кем был его отец. Только в 91-м он узнал, когда ему уже было около 40 лет. Он не понимал некоторых вещей, был далек от политики. Кибернетик, который написал довольно интересную диссертацию, однако к защите его не допускали. В дневниковых записях есть свидетельство, что Кук встречался с руководством КГБ, с Щербицким непосредственно. Он спрашивал, за что вы наказываете этого ребенка, он ни к чему не причастен... В конце концов, Василь Кук добился своего.

— Жизнь скоротечна, каждый день уходят люди. И среди них бывшие воины УПА.

— Как историк я вижу немало людей, которых мы не успели записать. Оказывается до 1990 года была жива подпольщица Мария Пальчак, которая была участницей последнего повстанческого боя 12 апреля 1960 года в Пидгаецком районе Тернопольской области. Два подпольщика погибло, а женщину ранило... Как можно было до 1960 года скрываться?! Очевидно, мы должны какую-то государственную программу запустить по записи таких людей, ведь это необратимая потеря. Не успели записать Наталью Шухевич, жену Романа Шухевича, только Василь Кук делал какие-то записи ее воспоминаний. Вообще, подпольные организации вели малый документооборот, во-вторых, никакие документы не могут заменить личных рассказов. Хотя эти люди, которые прошли через подполье, так или иначе замкнуты, не готовы к откровенным беседам, годы подполья наложили свой отпечаток. Поэтому никакое распоряжение госадминистраций ничего не даст. В первую очередь, для этого нужны энтузиасты, готовые потратить на это немалое время. Возможно, через учебные заведения нужно привлекать студентов, опять же желающих студентов.

— Есть свидетельство, что еще немало «криївок» стоят неоткрытыми?

— Да, и для этого тоже нужны энтузиасты, однако делать это нужно аккуратно, ведь иногда вход заминирован, даже есть случаи в годы независимости, когда люди пострадали, пытаясь войти в «криївку». Где-то спрятаны документы, схемы. Хочется верить, что нам удастся найти еще какие-то архивы, бидоны, как возле Тернополя нашли два бидона с документами, подпольные издания и протоколы допросов службы безопасности ОУН, которые сохранились очень хорошо, вода туда не попала.

— А такой болезненный вопрос, как предательство...

— Через освободительное движение прошли где-то до полумиллиона человек, а может и больше, и говорить о том, что все были однозначно героями, нельзя. Это было бы неправдой, и ее нельзя скрывать. Было немало людей, которые ломались, были такие люди, которые ломались в очень жестких условиях и их трудно судить. Когда подпольщику сообщали, что в руках НКВД его жена и дети и в его руках их судьба, человек иногда шел на сотрудничество. Были и такие, кто пытался обмануть НКВД. Таких много было. Например, Петр Мельник, который вроде бы согласился, пошел на сотрудничество, а на самом деле снова ушел в подполье, боролся и погиб смертью героя. Были, очевидно, люди имевшие меньше стойких моральных качеств, они становились действительно предателями, и на их совести кровь сотен, а может и больше людей. Часть их становились членами агентурно-боевых групп НКВД, которые маскировались под повстанцев, и они обязательно включали в свои ряды тех сломанных, чтобы они помогали им адаптироваться. Такие люди были, и этого нельзя замалчивать. Речь не идет о какой-то политической люстрации, какой-то ответственности. Просто нужно героя назвать героем, а предателя — предателем.

— И это следует отобразить в музейных материалах.

— Сейчас у нас больше антипримеров, чем музейных примеров положительного толка. Большинство несет на себе отпечаток советской пропаганды. Немного лучше ситуация на западной Украине, где усилиями энтузиастов появляются образцы, освещающие, собственно, существовавший тут террор и освободительную борьбу. Это музеи в маленьких городках Космач, Коломыя, Тернополь (в бывшей тюрьме). Пример, достойный подражания, мы пытаемся создать во Львове, где в сотрудничестве с СБУ, городским советом стремимся организовать музей в бывшей тюрьме на Лонского. Это известная тюрьма, которая сначала была польской, затем НКВД, затем гестапо, затем снова НКВД, затем МГБ, КГБ...

Огромные объемы информации, архивы, характеризующие историю Украины ХХ века, находятся за границей. Они попали туда вместе с деятелями освободительного движения, которые выезжали в эмиграцию в 20—30-х и 40-х годах. Это и Германия, и Франция, и Соединенные Штаты Америки. И эти материалы сейчас находятся под угрозой уничтожения, ведь поколение социально активных украинцев, которые создавали организацию, хранили эти документы, ушло — время неумолимо. Основную роль в общественных организациях за границей играют сейчас совсем другие украинцы, ассимилированные, они не видят какой-то особой ценности этих материалов, а если видят, то это просто исключение. И эти последние, исключительные, предлагают сейчас нашему государству забрать эти документы. И задачей государства должна стать организация перевозки, чтобы не дать пропасть материалам, сохранить их и, возможно, тем самым создать новые мосты для познания нашей истории.